Она взяла чашку:
— Спасибо.
Я кивнула, не очень понимая, куда себя девать.
— Ты и мой сын сейчас вместе?
У меня внутри все сжалось, напомнив, что я — звереныш, а она — альфа буд.
— Да.
— Это хорошо, — тихо сказала она. — Ты мне всегда была симпатична. — Она глянула на Алекса. — И живите хорошо. Как мы жили.
Затопляя нас, нахлынула магия. Контуры тела заколебались в воздухе, из трупа вырвалось бледное сияние и соткалось в образ Алекса Дулоса. Он увидел тетю Би, и его голос был как шелест сухих листьев под ногами.
— Беатрис?
— Да, — тихо ответила она.
Я вышла на цыпочках.
Рафаэля я нашла снаружи, на крыльце. Слишком громоздкий в форме воина, чтобы уместиться в кресле, он сидел на полу. Узловатыми канатами пролегли по спине твердые мышцы. Длинные руки он сложил на коленях, когти на пальцах правой поблескивали при луне.
С виду — чудовище. Как и та, кто живет внутри меня.
Я села рядом.
— Если я умру, будешь меня оплакивать? — спросил он.
— Да. Но прежде я буду драться за твое спасение.
— Почему?
Я положила руку ему на мохнатое предплечье:
— Потому что мне хорошо, когда ты рядом. Не в одном сексе дело, не в одиночестве, тут что-то большее. Это даже как-то пугает. Может быть, поэтому я так долго упиралась.
Казалось, что лежащий перед нами газон уходит к горизонту, и каждая былинка блестела, отражая лунный свет. Вскоре прибежит Цербер, оставляя огромные дыры следов на идеальной траве.
— Как ты думаешь, будет у нас когда-нибудь такое, как было у них? — спросил он.
— Не знаю. Я думаю, они это вырастили за много лет. Нам еще работать и работать, но очень хочется попытаться. Когда я сказала, что ты мой, я говорила серьезно, Рафаэль. Хорошо это или плохо, но я ничего не делаю наполовину.
Раздались легкие шаги, открылась дверь.
— Он вас зовет, — сказала тетя Би.
У Алекса Дулоса оказался тихий и добрый голос.
— Мое время кончается, — сказал он. — Вы знаете миф об Аиде и Персефоне?
— Да, — ответил Рафаэль.
— Хорошо, это упрощает объяснения. Я — жрец Аида. Моя семья служит ему из поколения в поколение. Одна из наших обязанностей — поддерживать тайные святилища Аида. Они рассеяны по всему миру и скрыты. В период вспышек одно из святилищ беспорядочно выращивает яблоню, на которой растут плоды.
— Яблоки Геры, — сказала я.
Алекс повел рукой:
— Викинги называли их яблоками Идуна, русские — молодильными яблоками, а мы — яблоками Персефоны. Название не важно. Считается, что эти яблоки дают богам молодость и долгую жизнь. Когда их съест обычный человек, не имеющий дара Персефоны или иммунитета к нему, последствия бывают ужасны. Вот почему мы охраняем яблоню до тех пор, пока яблоки не созреют и не будут принесены в жертву Аиду. Ничего от них не должно остаться в нашем мире, и мой долг — проследить, чтобы все они были уничтожены. И вот этого я сделать не смог.
Мое тело похитила женщина, называющая себя Паучихой Линн. Она умирает и хочет получить яблоки. Она не должна их съесть. И это очень, очень важно: она не должна их съесть.
— Где Линн сейчас? — спросила я.
— Я думаю, она в храме. Том, что в лесу, за моим летним домом. Рафаэль, ты помнишь, мы там прошлым летом пикник устраивали.
Я посмотрела на Рафаэля.
— Это за лесом, граничит с нашей территорией. Не слишком далеко, — пояснил он. — А как она выяснила, где находится храм?
Тень Алекса вздрогнула:
— Я ей сказал. Она поняла, что не может заставить меня его выдать, и похитила моего племянника. Его родители в отъезде, и мальчик был на моем попечении. Я не мог допустить, чтобы ребенок достался вампирам.
Я вытащила из кармана зеленую машинку.
— Мальчик?
— Да, — подтвердил Алекс. — Это его игрушка. Рафаэль, я знаю: ты мне не сын, ты ничего мне не должен. Но я умоляю, прошу: не дай ей есть эти яблоки. Спаси мальчика. И что бы ты ни делал, не ешь их сам.
— Я это сделаю, — просто ответил Рафаэль.
— Святилище сторожит змей, но против вампиров Паучихи Линн он долго не продержится. Сними с моей руки браслет. Он настроен на охранное заклинание, которым огражден храм. У Линн хватит магии пробиться через него, но она после этого ослабеет, и ей будет нужно время, чтобы прийти в себя. А тебе — нет.
Дом потряс оглушительный рев. Цербер нашел нас.
— Он за мной, — улыбнулся Алекс. — Пора мне. Возьми браслет: он отопрет защиту и позволит тебе взять яблоки.
Рафаэль снял простое металлическое кольцо с руки трупа и надел на себя. Браслет едва охватил его запястье на две трети.
— Ты и правда идешь к Аиду?
— Не знаю, — ответил Алекс. — Но последние мои силы тают. Тело мое мертво, Рафаэль, я больше не могу за него держаться. Земля — место для живых, но не мертвых. И не оплакивайте меня: я жил полной жизнью и прожил ее хорошо. Я был удачлив, многие даже сказали бы — благословен. Жаль только, что я не прожил еще несколько дней, чтобы уничтожить яблоки самому, а не возлагать это бремя на тебя. Только об этом я жалею, а еще — о слезах твоей матери.
Тетя Би встала, взяла труп на руки и направилась к двери, мы следом за ней. Держа на руках Алекса, она вышла на газон. Что-то они с Алексом сказали друг другу, но мы не расслышали. Потом она опустила его на траву и отошла в сторону.
Зашелестели деревья. Играя мышцами, вышел из них гигантский пес, пошел по лугу, опустив к земле все три головы. Средняя понюхала тело Алекса и подняла его в воздух, сжав огромными клыками.
— Береги маму, Рафаэль, — донесся призрачный голос.
Тело вспыхнуло пламенем, огромный пес завыл и исчез.
Глаза Рафаэля блеснули при луне:
— Ты со мной?
— А кто ж еще прикроет твою мохнатую задницу?
— Я с вами, — сказала тетя Би.
Рафаэль покачал головой:
— Это наша работа.
Глаза ее вспыхнули красным — прелюдия к тяжелому взгляду альфы.
— Он не хотел, чтобы ты участвовала, — сказал ей Рафаэль. — Он просил меня, а не тебя. Ты нужна клану.
— Это наша работа, — поддержала его я.
Мы повернулись к ней спиной и пошли к джипу.
— Послушай, мы только что открыто ослушались твоей матери, которая еще и твоя альфа? — тихо спросила я.
— Выходит, так.
Я обернулась. Тетя Би стояла на крыльце с озадаченным лицом.
— Пошли быстрее, пока до нее не дошло.
Магия стояла высоко, Бабахалка была бы бесполезна. Взяв из джипа арбалет с болтами, я пошла за Рафаэлем в лес. Он перешел на бег — в форме воина он бежал невероятно быстро, и мне приходилось нажимать изо всех сил, чтобы не отстать.
Через полмили Рафаэль остановился.
