Но приглядевшись как следует, она обнаружила нечто еще более удивительное: то, что она приняла поначалу за снежинки, оказалось крошечными викторианскими елочными игрушками. Она сама увлеченно коллекционировала их много лет, и теперь по виду узнала многие, пока те проплывали мимо.
Что-то вдруг заставило ее перевести взгляд на Боба. Медведь смотрел прямо на нее, не обращая внимания на бурю. Многоцветная вьюга снежинок/украшений медленно падала на пол вокруг них. Хейден и Лени то и дело переводили взгляд с этого великолепия на Боба и обратно. Но медведь ничего не говорил, а только наблюдал за их реакцией.
— Протяните руки.
Сделав это, они сразу заметили, что ни одна упавшая на них снежинка не задержалась на месте. Коснувшись тела, они продолжали падать — сквозь плечи, руки, колени… пока не достигали пола. Хейден и Лени наблюдали, как падают разноцветные украшения, касаясь их тел и пролетая сквозь них, как будто те были из воздуха. Лени это восхитило. Она широко улыбнулась, глядя на свою раскрытую пустую ладонь, пошевелила пальцами и сказала:
— Наверное, мы и вправду призраки.
После ее слов в театре на миг установилась такая тишина, какая бывает лишь на безлюдной улице в три часа ночи в сильную метель.
Потом снова заговорил Боб:
— Вот так все и началось. Не спрашивайте меня когда, потому что я этого не знаю. Восемь миллиардов лет назад. Пять триллионов тысячелетий. Какая разница. Был большой взрыв. Вообще-то их было несколько, но до этого мы еще доберемся… Прежде чем разлететься на части, оно было Богом.
— Что было Богом?
— Все, соединенное вместе в один огромный орнамент. Он и был Богом. Но Бог разлетелся на части, разослав свои куски и кусочки по разным уголкам разных Вселенных. Из Его кусков и кусочков сложились эти Вселенные.
Медведь замолк, чтобы они глубже прониклись его словами, прежде чем продолжать. Лени поймала себя на том, что пристально вглядывается в пургу, бушевавшую вокруг, как будто теперь, когда она узнала, какую роль снегопад этот играет в истории, он сделался значительнее.
— А теперь представьте, что каждая из этих снежинок — это чья-то жизнь. Вот эта — дерево, а та — жук, а вот это человек… каждая снежинка — жизнь. Некоторые из этих живых существ наделены разумом, другие — нет. Жук умнее дерева. Но это никогда не имело значения, до недавнего времени. Каждое существо проживает свою жизнь, накапливает свой опыт и умирает.
— Потом что? — бросила Лени.
Хейден был поражен резкостью ее вопроса.
— А потом все, как видишь, оказываются здесь.
— Не тебя спрашивают. Боб, что потом?
Обиженный ее грубостью и тем, как она от него отмахнулась, Хейден бросил в ответ:
— Под ноги посмотри.
До сих пор Лени была так захвачена метелью и созерцанием медведя, который объяснял Бога, что ей и в голову не приходило посмотреть вниз. Теперь она посмотрела, и то, что она увидела на полу, ее поразило.
Снежинки, которые уже упали, и те, которые продолжали падать, прямо у нее на глазах складывались в великолепный абстрактный орнамент. Никогда раньше она не встречала ничего похожего, но изящество и простота, которые были в этом узоре, глубоко трогали. Это было все равно что набрести в музее на абстрактную картину и, поразившись сочетанию цветов и пропорций, фигур и эмоциональной силы, так и застыть перед ней, не в силах отвести глаз.
Не менее удивительно было представлять, что каждая снежинка — это чья-то жизнь и что она точно знает, где именно в этом орнаменте ее место, и падает прямо туда. Белые к белым, голубые к голубым, и так далее. Прямо на глазах у людей слои становились плотнее, краски ярче и богаче.
— Что это? — тихим, почтительным голосом спросила она.
— Мозаика.
— А что такое мозаика?
Теперь она обращалась к Хейдену, потому что это он велел ей смотреть вниз и сказал, как называется эта чудесная вещь у ее ног. Очевидно, он знал, что происходит.
— Откуда ты знаешь такие вещи, Саймон?
— Боб объяснил мне все еще до того, как мы с тобой встретились. Поэтому я и пошел тебя искать.
— Что такое мозаика?
— Воссоединившийся Бог. — Он взглянул на Боба, чтобы убедиться, что ничего не напутал. Медведь одобрительно кивнул.
Держась обеими руками за сиденье, Лени указала на мозаику ногой.
— Это Бог?
Хейден хотел было ответить, но Боб его перебил.
— Теория Большого взрыва говорит, что до определенного момента Вселенная будет расширяться. Но со временем ее движение замедлится, потом остановится, а затем повернет вспять. В конце концов все сожмется снова. Так же и здесь… Мозаик вообще-то две, Лени: одна — это твоя жизнь, и другая, побольше, это Бог. Возникают они одинаково. Когда ты родилась, твое бытие, как взрыв, ворвалось в новую для тебя жизнь и стало распространяться по ней во всех направлениях. Все, что с гобой происходило, все, что ты выбирала, все, из чего складывалась та личность, которой ты была, пока не умерла…
— Меня убили. — Лени помолчала, а потом, не в силах сдерживаться, процедила сквозь сжатые зубы снова: — Меня убили!
Боб отвел глаза. Даже он не смог вынести ее напряженного взгляда.
— Да, извини, — прежде чем тебя убили. Сколько бы ни жил человек, он складывает из своей жизни мозаику вроде этой. Со своим уникальным рисунком, сложить который мог только он один и никто другой. А когда человек умирает, то первое, что ему предстоит сделать в посмертии, — это узнать, каким способом добавить уникальную мозаику своей жизни к большой мозаике Бога.
— Протяни руку снова и смотри. — Лени сделала, как он ей велел, и стала ждать. Скоро на ее ладонь приземлилась ярко-зеленая снежинка/украшение и осталась лежать. Остальные по-прежнему, касаясь в падении ее руки, пролетали насквозь. А эта зеленая осталась.
— Она — это ты, — сказал Боб.
Услышав это, она страшно обрадовалась и улыбнулась крошечному зеленому многогранному объекту у себя на ладони. Потом перевела взгляд на рисунок на полу. Вспомнив слова Боба, она задумалась, где в этой мозаике ее место.
— А теперь посмотри на мозаику внимательно. Видишь в ней окошки — темные пятна, припорошенные другими снежинками?
Да, она их увидела. Более того, теперь, когда ее внимание привлекли к этим темным провалам, рассыпанным по всей мозаике, она заметила кое-что необычное: снег, который падал на них, таял немедленно и исчезал, едва коснувшись черноты. Темные пятна оставались темными, несмотря на густо валивший снег.
Чтобы убедиться, что она все поняла, Боб повторил еще раз.
— Время от времени случается Большой взрыв, и кусочки разлетаются в разные стороны, но потом в конце концов возвращаются. Возвращаясь, они складываются в новый узор.
