А теперь смотри: Рахиль Стигмен, которая до 1964-го была Донной, исполнилось девятнадцать в этом году. 21 июня, месяц назад. Моисей Ричардсон родился 29 июня. Через три дня у него день рождения. Ему исполняется девятнадцать. Как ты думаешь, что произойдет с Моисеем двадцать девятого?
Догадайся с трех раз.
Берт облизнул пересохшие губы.
И еще одно, Вики. Смотри. Иов Гилман (Клейтон) родился 6 сентября 1964 года. А потом до 16 июня 1965-го здесь, в Гатлине, никто не рождался. Перерыв в десять месяцев. Знаешь, как я это себе представляю? Они убили своих родителей. Всех до единого. Даже беременных матерей. А в октябре 1964-го одна из них забеременела. Шестнадцати– или семнадцатилетняя девчонка. Она забеременела и родила Еву. Еву. Первую женщину.
Берт принялся лихорадочно перелистывать книгу, пока снова не нашел запись о Еве Тобин. Сразу за ней шел Адам Гринлоу. 11 июля 1965-го.
Им сейчас по одиннадцать, подумал Берт, и его снова пробрал озноб. И они, может быть, прячутся где-то поблизости. Где-то здесь.
Как такое возможно, чтобы никто ничего даже не заподозрил за столько лет?! Так не бывает…
Разве что с одобрения их кукурузного Господа.
– О Боже! – прошептал Берт в глухой тишине, и в ту же секунду до него донесся автомобильный гудок. Долгий, настойчивый, непрерывный.
Берт спрыгнул с кафедры и побежал по центральному проходу. Распахнул дверь и выскочил на крыльцо, навстречу слепящему жаркому свету. Вики сидела на водительском месте, давя на клаксон обеими руками и отчаянно мотая головой. Отовсюду к машине сходились дети. С радостным смехом они размахивали топорами, ножами, обрезками труб, молотками, камнями. Маленькая девчушка с красивыми длинными золотистыми волосами – ей было лет восемь, не больше – держала в руках рукоятку домкрата. Деревенское оружие. Никаких самопалов и ружей. Берт еле сдержался, чтобы не закричать: «Кто из вас Ева? А кто Адам? Где здесь мамы? Где дочери? Где сыновья? Где отцы?»
Ответь, если знаешь.
Они выходили из боковых улиц, из сквера на площади, со школьного двора, огороженного сетчатым забором. Одни равнодушно поглядывали на Берта, застывшего на ступенях церковного крыльца. Другие толкали друг друга локтями, показывали на него пальцем и улыбались, как улыбаются дети, радостно и невинно.
Девочки были одеты в длинные коричневые платья из шерстяной пряжи и светлые, вылинявшие чепцы. Мальчики напоминали квакерских пасторов: все в одинаковых черных костюмах и широкополых шляпах. Они приближались к машине со всех сторон. Несколько человек прошли через двор бывшей баптистской церкви, совсем близко от Берта, чуть ли не на расстоянии вытянутой руки.
– Ружье! – крикнул Берт. – Вики, возьми ружье!
Но она уже ничего не соображала от страха. Это было заметно даже отсюда, с церковного крыльца. К тому же Берт сомневался, что она слышит его в машине с закрытыми окнами.
Дети окружили «тандерберд», сомкнувшись. На машину со всех сторон обрушились топоры, тесаки, куски металлических труб. «Господи, неужели все это происходит на самом деле?!» – подумал Берт, не в силах сдвинуться с места, словно его вдруг разбил паралич. От борта отвалилась хромированная стрела. Фирменный знак отлетел от капота. Ножи пропороли все четыре шины. Гудок продолжал надрываться. Лобовое стекло и боковые окна сделались матовыми, непрозрачными и пошли мелкими трещинками под ударами топоров и молотков… а потом безопасное небьющееся стекло все-таки поддалось и рассыпалось мелкими осколками, брызнувшими в салон, и Берту вновь стало видно, что происходит в машине. Вики сжалась в комок на сиденье, одной рукой прикрывая лицо, а другой по-прежнему давя на клаксон. Нетерпеливые детские руки потянулись в салон, пытаясь нащупать кнопку, открывавшую замок дверцы. Вики отчаянно отбивалась. Гудок зазвучал с перебоями, а потом умолк.
Смятая, побитая дверца открылась. Дети схватили Вики и попытались вытащить наружу, но она мертвой хваткой вцепилась в руль. Кто-то из них наклонился поближе, с ножом в руке, и… и вот тут Берт наконец вышел из ступора, спрыгнул с крыльца и со всех ног рванул к машине. Один из мальчишек – лет шестнадцать, не больше – с длинными рыжими волосами, выбивавшимися из-под шляпы, обернулся к нему этак небрежно, как бы вскользь, и что-то сверкнуло в воздухе. Левая рука Берта дернулась, словно ее резко рванули назад, и на мгновение его посетила абсурдная мысль, что парень ударил его на расстоянии. А потом предплечье пронзило болью – такой внезапной и острой, что у него потемнело в глазах.
Берт с тупым удивлением взглянул на свою руку, из которой торчал складной нож, похожий на странный нарост. Рукав рубашки медленно наливался красным. Время как будто остановилось. Берт все смотрел и смотрел на свою руку и никак не мог понять, почему у него из руки вдруг вырос нож… ведь так не бывает… не может быть.
Когда он наконец поднял взгляд, парень с рыжими волосами был уже совсем рядом. Он улыбался, уверенный, что Берт никуда не денется.
– Ах ты скотина… – Голос Берта дрожал и срывался.
– Обрати свою душу и помыслы к Богу, ибо предстанешь сейчас перед Его престолом. – Парень с рыжими волосами резко выбросил руку вперед, целясь Берту в глаза.
Берт отшатнулся, вырвал нож у себя из своей руки и вонзил рыжему в горло. Хлынула кровь. Алый фонтан брызнул прямо на Берта. Рыжеволосый мальчишка с глухим булькающим звуком пошел по широкой дуге, пытаясь выдернуть нож из горла, но он засел намертво. Берт смотрел на парнишку как завороженный. Это все – не на самом деле. Это просто сон. Дурной сон. Рыжий мальчишка медленно шел по кругу и тихо хрипел. И кроме этого хрипа никаких других звуков не было. Все как будто застыло в жарком послеполуденном мареве. Другие дети стояли, в потрясенном молчании наблюдая за происходящим.
Это не по сценарию, подумал Берт в полном оцепенении. Такого в сценарии не было. Мы с Вики – были. И тот мальчик в зарослях кукурузы, который пытался спастись. Да, и он тоже. Но не эти другие. Он смотрел на детей, и внутри у него все бурлило от ярости. Ему хотелось закричать: «Что, не ждали?!»
Рыжий мальчишка издал последний, едва слышный хрип и упал на колени. Пару секунд он смотрел прямо на Берта, а потом его руки бессильно упали, выпустив рукоятку ножа, и он плашмя повалился на землю.
Среди детей, окружавших машину, пробежал тихий шелест. Как будто прежде они задержали дыхание, а теперь выдохнули, все разом. Они смотрели на Берта. Берт смотрел на них. Смотрел, не осознавая происходящее… и только потом до него дошло, что Вики уже нет в машине. Ее вообще нигде нет.
– Где она? – спросил он. – Что вы с ней сделали?
Один из мальчишек приставил к горлу испачканный кровью охотничий нож, выразительно чиркнул им в воздухе и ухмыльнулся. Это и было ответом.
Откуда-то из задних рядов донесся тихий голос юноши постарше:
– Взять его.
Мальчишки угрожающе двинулись на Берта. Он принялся отступать. Они прибавили шаг. Он тоже ускорился. Черт, ему бы ружье! Но до него не добраться. Никак. Темные тени мальчишек уже подбирались к нему по зеленой лужайке на церковном дворе… а потом Берт вышел на тротуар. Развернулся и побежал.
– Убейте его! – раздался крик у него за спиной, и дети бросились следом за ним.
Он бежал со всех ног, но все-таки видел, куда бежит. Обогнул здание городской управы – внутрь было нельзя: там его сразу загонят в угол, – и выскочил на Главную улицу, которая буквально через пару кварталов переходила в шоссе, уводящее из города прочь. Если бы он послушал жену, сейчас они были бы уже далеко-далеко отсюда.
Подошвы его мокасин шлепали по асфальту. Впереди показалось еще несколько общественных зданий, в том числе «Кафе-мороженое “Гатлин”» и – кто бы сомневался! – кинотеатр «Киноклуб». На запыленной, заляпанной грязью афише еще можно было прочесть: ТОЛ О НА Э ОЙ НЕ ЕЛЕ ЭЛИ А ЕТ ТЕЙЛОР КЛЕОПА РА. За следующим перекрестком была автозаправка, город заканчивался, начинались поля кукурузы. Сплошное зеленое море стеблей по обеим сторонам дороги.
