Марина Воробьева - Авиамодельный кружок при школе № 6 (сборник)

…Слушай, мне звонят по первой линии. Сам понимаешь. На тот случай, если больше не успеем поговорить – удачи. Если что, ты набери меня по пути. Ну, конечно, просто поболтать напоследок, зачем же еще. Дорогу-то ты и сам наизусть знаешь, не хуже меня. Через синие ступеньки перепрыгивать, по мосту идти, не обращая внимания на тех, которые там сидят. Ну и все такое прочее. Давай. Удачи…

– Алло, диспетчер у телефона. Вы, главное, не волнуйтесь. Сейчас все выясним. Я здесь именно для этого.

Дашка заходит в подъезд, громко стуча каблуками тяжелых ботинок.

Заглушить. «Чем громче, тем лучше». Очень простая истина.

Зашуметь лифтом, прошивая гулкое нутро дома длинной тонкой иглой. Выйти на лестничную площадку, встать под знакомой дверью. Не позвонить.

Вдохнуть. Выдохнуть. Мысленно снять защиту, пропустив того, кто давно терпеливо ждет.

Нажать на кнопку звонка. Услышать с той стороны топот и голоса, звонкий детский и тихий взрослый. Улыбнуться, перестав быть только собой. Обещать себе вернуться, если получится.

Если опять удастся.

– Даша пришла! – вопит белобрысая Катька. Ей только-только исполнилось три с половиной, она носит тонкие кривые косички и ужасно не любит кашу. Нормальный ребенок, в меру неуправляемый, в меру капризный, по нынешним временам почти что подарок. В детском саду от нее, конечно же, воют, и еще совсем недавно Линка с Витей со злорадным удовольствием зубоскалили на тему будущей Катькиной «популярности» в школе, если все это богатство к тому моменту не израстется.

Теперь Линка все больше молчит.

– Привет, – вымучивает улыбку, кивает на тапочки, исчезает в кухне. Дверь Дашка привычным движением запирает сама, дежурные два поворота маленькой круглой ручки.

Окинуть взглядом комнату, отобрать у Катьки пульт от телевизора, выключить. Прийти на кухню, обнять Линку, потрепать по волосам, дотянуться щелкнуть кнопкой на чайнике. У Линки очень тонкие волосы, от них приятно пахнет каким-то бальзамом, и от макушки то ли нимб, то ли почти заметное глазу тугое тепло, какое бывает у детей и у женщин, слишком похожих на сны.

Очень странно всегда таких обнимать: есть она, нет ее, поди разбери.

– Как вы тут?

Линка вздыхает. Катькина восторженная мордашка сияет в дверном проеме, явно намекая, что любые гости в этом доме, безусловно, приходят к ней. Как Линка это смогла, Дашка предпочитает не думать, но мелкая безмятежна, как летний сон.

Дашка проводит пальцами по Линкиному плечу и идет в комнату. Внутри поднимается что-то теплое, шелестит уставшими крыльями, гнездится у сердца и замирает, нежно глядя на единственную не убранную с глаз фотографию – Витя и Линка. Красивые, счастливые, только что поженились. Катька нетерпеливо дергает за рукав, ей очень срочно нужно «кое-что тебе показать». О том, кто именно сейчас ей ответит, лучше пока не думать.

– Ну а что ты хотела? В целом совершенно ничего удивительного.

Вера всегда курит так, чтобы не дымить на подругу, а наблюдающая за ней Дашка постепенно приходит в себя.

– Я ничего не хотела, просто слегка боюсь.

– Я знаю.

Дашкиной задачей всегда была Линка. Задачей, родной душой, подругой со времен таких незапамятных, что лучше даже не вспоминать. Позже – очень красивой женщиной, с головой ушедшей в семью, как это часто бывает с нежными и ранимыми. Дашка тогда философски пожала плечами и продолжила жить свою совсем непохожую жизнь.

Витя ей нравился: славный толковый парень, все у них будет отлично, можно не волноваться. С ним они не дружили, скорее, наблюдали друг друга боковым зрением, взаимно вполне довольные этим фактом. Никуда не спеша, из года в год, привычно шутя при встрече, что годы эти почему-то становятся все короче.

Витя умер внезапно, и, услышав его где-то внутри себя через неделю от похорон, Дашка даже не удивилась: есть те, которые навсегда, даже если умрут и исчезнут. Даже если с ними, в сущности, нечего, просто важно, чтобы на расстоянии четырех шагов к телефонной трубке – два по ту сторону, два по эту. Единожды встретившись, вы просто зачем-то есть друг у друга.

– Почему мне так плохо, а?

Вопрос философский. Задавался миллион раз, каждый раз с одним и тем же ответом:

– Потому что кроме тебя некому.

«Потому что так получилось», «потому что ты можешь услышать, а им сейчас очень нужно научиться жить без него».

Вера хмыкает и достает еще одну сигарету.

Все, что могла сделать для Дашки лично она, давно уже сделано. Первое время, когда от чужого горя, которое вроде бы не должно, не может так сильно болеть, действительно сходишь с ума, она прошла с Дашкой буквально за руку.

«Связной на этот раз ты, а не я», – довольно хлипкое утешение для того, у кого в полную силу это случилось впервые.

Слышала Дашка всегда, чуткая девочка. Возможно, поэтому они с Верой и подружились когда-то – рыбак рыбака. Волшебное свойство: оказываться в нужном месте в нужное время, придерживать за плечо, проживать вместе сложный тоскливый вечер, позволять выговариваться, таскать шоколадки, вовремя уводить от края. Биться обо все углы, сажать синяки неизвестно когда и как, обжигаться о чашки и огонек зажигалки, ронять себе что-нибудь на ноги, резаться любыми предметами вплоть до собственной невозмутимо спокойной кошки. Вечный баланс под куполом, обратная сторона медали. Ни шагу в сторону и очень внимательно, чтобы не пропустить.

Если повезет, дело ограничится шоколадками и разговорами. Но, как давно уже знает по себе Вера, если бы было так просто, ничего бы даже не началось.

Предложить свою помощь – совершенно нормально, тем более что выбора у Линки действительно практически не было. Где-то гордость, где-то давно и неправда, где-то заняты, где-то еле справляются сами. Дашка и сама уже несколько лет болталась скорее на границе ощутимого мира, с приездами в гости раз в четыре-пять месяцев, дежурными сплетнями-новостями про общих знакомых и звонками на день рождения. Вите вот в этом году позвонить постеснялась, мол, зачем ему я, у него и так толпа поздравителей. Не ожидала тогда, что скоро они научатся говорить по-другому.

«Ну привет, дорогой. Видишь, я все еще за тебя», – думает Дашка, просыпаясь с уже знакомым тяжелым теплом вокруг сердца. Завтракает, набирает Линкин номер, слушает ужасающе долгие в последнее время гудки.

– Привет! Как вы там?

Неразборчивый Катькин писк, Линкин преувеличенно бодрый голос, клубок бытовых новостей.

Как бы между прочим задать вопрос, который давно уже рвется.

– Слушай, я тут подумала: а АллИванне никакая помощь не нужна? Может, привезти-отвезти чего. Я могла бы как-нибудь вечером, ты спроси.