Еще пару недель сотрудники милиции мучили меня бесконечными расспросами, потом показали фотографии Ивойлова и Логиновой по местному телевидению, объявили розыск и на этом сочли свою миссию выполненной. Наш скромный городишко нельзя сравнить с Москвой или Петербургом, но и в сонной провинции стали намного спокойней относиться ко всяким криминальным историям. А в случае с исчезновением двух подростков и особого криминала не видели – я слышала, как ведущий это дело следователь сказал кому – то по телефону: «Ребята удрали из дому. Одна девчонка, москвичка, задурила парню голову, а теперь их наверняка отловят в каком – нибудь столичном притоне». Я хотела возразить, зная, насколько абсурдно такое предположение, но промолчала, притворившись, будто ничего не слышала, – моим словам все равно никто не верил.
Представить, что мои друзья погибли, я так и не смогла. Случившееся в башне было слишком нелепо, нереально и фантастично. Хотелось думать, что Сережка и Зизи просто отправились в далекое странствие и когда – нибудь обязательно вернутся домой. Сперва мне казалось – история только началась, впереди ждет много загадочного и таинственного, но день уходил за днем, не принося никаких сюрпризов. Тогда – то я и осознала грустную истину – в отличие от сочиненных или снятых кем – нибудь детективов жизнь подбрасывает неразрешимые тайны, и, столкнувшись с неведомым, ты скорее всего никогда не узнаешь, что же произошло на самом деле.
Остаток лета прошел по стандартному сценарию – большую часть времени мы вместе с мамой провели на даче в Борисовке. Потом незаметно подкрался новый учебный год. В школе все было как обычно, и только пустующее место Сергея Ивойлова напоминало о трагической и неожиданной потере.
Тот день в первых числах октября я помню очень хорошо. Он начинался так обыденно и безмятежно. Сияло солнце, легкий морозец сделал опавшие листья похожими на хрустящие вафли, я возвращалась домой с пятеркой по геометрии и знала, что впереди меня ждут несколько часов полной свободы. Эту ночь родители хотели провести вне дома – юбилей лучшей маминой подруги нарушил размеренность нашей жизни. Оставшись без бдительного родительского контроля, можно было, например, допоздна смотреть телевизор или… Честно говоря, я еще не придумала других запретных развлечений, но перспектива окрыляла. А в реальности все оказалось намного скучнее. Первая половина вечера прошла быстро и бездарно, а ближе к полуночи я вспомнила о грядущем зачете по биологии. С Натальей Александровной лучше было не шутить, и, проклиная собственную рассеянность, я взялась за конспекты. Отчаянно хотелось спать, глаза слипались, рука с зажатой ручкой бесцельно скользила по странице… Стоп! Стряхнув дремоту, я уставилась на конспект – непонятная загогулина, похожая на круглый лабиринт, заклеймила не слишком ровные строки. Точно такой же орнамент «украшал» и три предыдущих листа. Тетрадь была загублена безвозвратно – Наталья Александровна не смогла бы простить таких художеств. Да, биология скверно влияла на неокрепший подростковый организм. Надо было спасать положение, но прежде, для прояснения сознания, я решила выпить чашку-другую чая.
Размышления о том, как закосить завтрашний поход в школу, прервал резкий звук. Оказалось, лопнуло небольшое внутреннее окошко между кухней и ванной комнатой. Сеточка трещин мерцала в косом свете ночника, и чем больше я смотрела на мерцающий узор, тем большее сходство он приобретал с рисунком на страницах конспекта. Ужас подкрадывался медленно, исподволь. Сперва произошедшее представлялось пустячной случайностью, потом возникла неясная тревога, потом сознание собственного бессилия и тихая паника. Чудовищное существо не отпускало своих жертв, они оказались связаны с ним навсегда. Монстр выжидал, а теперь пришел по мою душу. Я не пыталась бежать, сопротивляться, просто сидела в оцепенении, и, казалось, волосы мои шевелились от ужаса.
Не знаю, сколько прошло времени, но страх немного ослабил свою хватку. Воспользовавшись передышкой, я галопом помчалась по квартире, зажигая повсюду свет, потом плотно задернула шторы и включила телевизор. Зазвонил телефон. Ох, как глупо было поднимать трубку! На другом конце провода притаилась наполненная скрытой жизнью тишина.
– Алло! Алло!
Огромный паук, питавшийся человеческими душами, скрывался в паутине телефонных проводов. Чудовище с нечеловеческим лицом, ненавидевшее жизнь и свет, следило за мной отовсюду – из темноты окон, из призрачной глубины зеркал, из мглистого предрассветного тумана. Теперь оно подкралось по телефонному проводу, пытаясь проникнуть в мозг, подчинить своей воле.
Свет в квартире становился все ярче, лампы превратились в сгустки белого огня, воздух вибрировал, а черно-белые крапинки беспрограмья на экране телевизора послушно складывались в похожий на тугую спираль лабиринт. Трубка телефона еще была прижата к моему уху, но аппарат зазвонил вновь.
– Прекратите это безобразие! Устроили грохот в три часа ночи!
В трубке звучал голос зануды-соседа. Старикан не переносил малейшего шума, доносившегося из нашей квартиры, и если бы мог, давно запретил бы мне дышать. Но о каком грохоте могла идти речь, если сейчас в доме было тихо, как в неработающей стиральной машине? Я поинтересовалась происхождением взволновавших старика звуков. Дребезжащий голос пояснил:
– Возможно, для вас это музыка, но для нормального человека – шум, мерзость и какофония! Устроили дискотеку среди ночи! Да вас всех надо забрать в милицию!
Музыка? Пожалуй, он прав. Прямо перед моим носом надрывался магнитофон, донося до чуткого уха соседа успевшую основательно поднадоесть за лето песенку. И только вырубив звук, я заметила – в магнитофоне не было кассеты. Но это показалось скорее смешным, чем страшным. Тем временем свет перестал ослеплять, исчез разлитый в воздухе ужас. Кажется, беда миновала и на этот раз, чудовищное существо отступило…
В школу я пришла одной из первых. Дверь еще не открыли, и на ступеньках столпились, поеживаясь в утреннем тумане, несколько примерных второклашек. Они глазели на меня, как на невиданное чудо – столь рано мы, старшеклассники, в школе, как правило, не появлялись. О дальнейшем вспоминать неприятно – зачет по биологии я провалила, дома меня ждали разгневанные родители, успевшие переговорить со злобным стариканом. Впрочем, это не имеет отношения к теме рассказа… Сразу после уроков я окликнула Петьку:
– Толкачев, у меня к тебе дело государственной важности!
Как назло, реплику услышала Светка Акулиничева и тотчас же прошептала что – то на ушко своей подруге, круглой отличнице Таньке Панкратовой. Обе захихикали и покосились в сторону Петьки. Еще в конце прошлого учебного года Акулиничева объявила всем и каждому, что у Толкачева намечается серьезный роман с Барышевой, и теперь, наверное, думала, что нашла этому очередное подтверждение.
