Свой человек, оказывается. Веером раскладывая треугольнички сложенных салфеток на ярко раскрашенном жестяном подносе, я поняла, что не могу избавиться от тревожного чувства. В самом деле, сколько можно безнаказанно молчать, прежде чем это покажется кому-то откровенно подозрительным? С другой стороны, он ведь спал, когда я позвонила. К тому же я и сказала-то ему всего пару слов — может, он и не узнает меня по голосу?..
Я легко подхватила поднос, принесла его в гостиную и подала Фридриху чашку с кофе. Стоя к нему совсем близко, я убедилась, что он и вправду настоящий великан.
— Простите, мы вроде бы не знакомы? — деликатно поинтересовался Клод, когда я уселась на краешек деревянного стула напротив него.
— Ах, это моя вина! — удрученно воскликнула миссис Хофстеттлер и покачала головой. — Из-за таких ужасных вестей я растеряла все хорошие манеры! Шеф Фридрих, это мисс Лили Бард. Она занимает домик по соседству с нашим. С тех пор как Лили переехала в Шекспир, она для всех настоящая опора!
Миссис Хофстеттлер, как водится, не упустила случай выступить свахой — этого следовало ожидать.
— Я, конечно же, не раз замечал вас здесь, — сказал верзила Фридрих, тонко намекнув, что ни один мужчина не оставит меня без внимания.
— Я убираю квартиру Дидры Дин, — коротко пояснила я.
— Вы вчера тоже работали в этом здании?
— Да.
Он ждал, что я продолжу, но зря.
— В таком случае побеседуем попозже, когда вы освободитесь, — обратился Клод ко мне так мягко, словно я была столетняя развалина или умалишенная.
Я отрывисто кивнула и пояснила:
— У меня перерыв с четырех до полшестого.
— Я зайду к вам домой, — заявил Фридрих и, не дав мне возможности согласиться или возразить, сосредоточил внимание светло-серых глаз на хозяйке: — А теперь расскажите мне, как вы повидались вчера с мистером Элби.
— Ага, — протянула миссис Хофстеттлер, собираясь с мыслями и демонстрируя некое нездоровое удовольствие от этого процесса. — Пардон всегда приходит ко мне первого числа, около девяти утра… за арендной платой. Я знаю, что других жильцов он просит приносить квитанции к нему домой, но ко мне заходит сам. Ведь у меня бывают хорошие и плохие дни. До тех пор пока утром не открою глаза, я не могу предсказать, какой из них выпадет.
Она покачала головой, как бы осуждая болезни и возраст за их превратности, и Фридрих в ответ сочувственно похмыкал.
— Он позвонил в дверь, и я открыла, — рассказывала миссис Хофстеттлер, целиком сконцентрировавшись на своем повествовании. — На нем была рубашка в оранжево-зеленую «шотландку» и темно-зеленые брюки из полиэстера. Неважное сочетание цветов хоть для кого, но для блондинов и вовсе!.. Впрочем, это тут ни при чем. Особенно если мужчина — здоровяк. Так вот, он что-то сказал о погоде, и я ответила. В общем, те слова, что обычно говорят пожилым женщинам, которых едва знают.
Клод Фридрих тонко улыбнулся проницательности собеседницы, отхлебнул кофе и молчаливо выказал мне свое одобрение, выразительно приподняв чашку.
— Говорил ли он о своих планах на день? — пророкотал шеф полиции.
Его голос напоминал отдаленные раскаты грома. Это здорово придавало надежности данному персонажу.
Впрочем, мне следовало обострить бдительность. Я уставилась в свою чашку и была ужасно сердита на себя за то, что впуталась в историю с убийством Пардона Элби. Мне живо представилось, как я швыряю чашку и кофе растекается по белейшей стене гостиной миссис Хофстеттлер. Конечно, я так не поступила бы. Мэри не повинна в моих заморочках. Я тайком вздохнула, подняла глаза и наткнулась на внимательный взгляд Клода Фридриха. Вот черт!
— Он только упомянул, что сразу пойдет домой и будет ждать, пока все принесут ему квитки. Вы же сами живете здесь, мистер Фридрих, и знаете, что Пардон требовал оплаты точно в срок. Он еще говорил, что в новостях передавали что-то интересное.
— В местных или в федеральных? — спокойно осведомился Фридрих.
Я обратила внимание, что он не вторгается в поток сознания хозяйки, а, скорее, время от времени направляет его осторожными намеками. Действовал он умело, и я заметила, что ему удалось потихоньку умять два печенья, хотя непонятно было, когда и как Клод их сжевал.
— Этого он не сказал, — с сожалением покачала головой миссис Хофстеттлер. — Хотя, помнится, Элби был порядком оживлен. Видите ли, Пардон любил… не знаю, как лучше выразиться, ведь он теперь покойник… выведывать всякое, — наконец тактично сформулировала она, слегка нахмурив лоб, отчего ее маленький череп весь покрылся складками.
Он называл это «любопытствовать по-соседски», я же про себя обозначала его интерес совсем другими словами.
— А вчера вы встречались с кем-нибудь из соседей? — спросил Клод Фридрих.
Миссис Хофстеттлер задумалась, пуча губы, потом наконец произнесла:
— Мне показалось, будто по соседству, у Элвы и Т. Л., раздавались какие-то звуки, но вчера оба они должны были вернуться только поздно вечером, поэтому, скорее всего, мне просто почудилось. Еще я слышала, как стучались в дверь к мистеру Элби — видимо, приносили квитанции. Да, утром и днем несколько раз. Вообще-то, я почти все время смотрю телевизор или включаю радио, да и слух у меня уже не тот…
— Когда вам почудилось, что Йорки дома, вы узнали их по голосам или это были просто посторонние звуки в их квартире?
Миссис Хофстеттлер снова погрузилась в глубокие размышления.
— Думаю, я просто слышала, как там кто-то ходит.
— Это, наверное, была я, — пришлось признать мне. — Они попросили меня купить кое-какие продукты, оставить их в кухне и полить цветы.
— Я слышала эти хождения около трех дня. Немного вздремнула и как раз проснулась…
— Скорее всего, меня вы и слышали.
Фридрих что-то пометил в ярко-розовом блокнотике на спиральке, который неведомо как очутился в его руках. Я поглядела на часы. Через тридцать минут мне нужно было уходить, чтобы успеть на следующую работу, а я еще не прибрала выстиранное белье Мэри.
— Извините, — пробормотала я и понесла поднос обратно в кухню, чувствуя на спине пристальный взгляд шефа полиции.
Я быстро сполоснула и вытерла посуду, а затем украдкой проскользнула в гостевую спальню. Постиранные вещи не нуждались в глажке, поэтому я за несколько минут разложила все по местам, а потом мысленно пробежалась по списку дел, которые у меня обычно запланированы на вторник у миссис Хофстеттлер. Все было выполнено.
Следующий мой визит к Мэри был назначен на субботу. У нее вышел почти весь запас «Гласс-плас».[5] В кухне я прикрепила к холодильнику записку магнитиком «Я — сердечко — бабушку». Миссис Хофстеттлер платит мне из тех же денег, что посылает ей сын. В субботу она выпишет мне чек.
