— Стреляйте! Стреляйте ему в голову!
Лежащий внизу вдруг успокоился, поднял руку, в которой оказался платок, и провел по лицу. И ссадины исчезли! Остались алые разводы, но со следующим движением пропали и они. Раны оказались поддельными, кровь ненастоящей.
Верхний Холмс оторопело уставился на противника, а затем посмотрел на меня. Из его уха выбралась пчела и поползла по лбу. Потом ссадины на щеке выцвели и исчезли в считаные секунды.
Двойник замерцал. С его окрашенной в телесный цвет личиной происходило нечто жуткое — под ней что-то живое ползало, извивалось, делилось и тут же соединялось в сплошной ком…
И вдруг из нутра этой твари вырвались, зажужжали пчелы, зароились вокруг ее головы. Холмс все еще сражался с чудовищем, лежа на полу и пытаясь сорвать со своего горла чужие руки, которые явно не были руками.
Контуры двойника дрожали, и я вспомнил слова Шерлока: «Глаза могут лгать… Инстинкт и вера — вот на что можно положиться».
Я шагнул вперед, прижал дуло револьвера к голове самозванца и выстрелил. Что-то плеснуло на пол и стены, но это была не кровь — кровь не пытается уползти прочь и улететь, жужжа на свету.
Нажав на спуск, я связал воедино сомнение и веру и тем самым изменил все.
Существо, пытавшееся убить Холмса, переливалось в лунном свете. Будто две картинки сменяли друг друга так быстро, что соединялись в один невероятный облик.
Холмс… Двойник… Эта тварь, чем бы она ни была, казалась чудовищной.
— Еще раз! — закричал Шерлок. — Еще!
Я встал на колени, чтобы не попасть в друга, и снова выстрелил в монстра. От каждого попадания тот корчился, и смена образов замедлялась, словно пули освобождали саму правду. Лишь много позже я осознал, что они определяли истину: каждое нажатие на спуск не просто ранило тварь, а изменяло природу моей собственной веры. Теперь я знал, что передо мной поддельный Холмс, и от этого чудовище слабело.
Грянул шестой выстрел.
Трудно описать, чему я стал свидетелем. У меня было лишь несколько минут, чтобы разглядеть это неясное, невероятное создание, прежде чем оно распалось на части. Но даже сейчас я не могу подобрать слова для изображения той нереальности, которую видел, слышал и ощущал. В воздухе висел резкий запах меда, но казался едва знакомым, даже чуждым, как будто мне подменили память. На мгновение комната заполнилась каким-то звуком, отдаленно похожим на голос. Если так, то тварь говорила на абсолютно неведомом языке, и у меня не возникло желания разобраться со смыслом его слов. Да и был ли он, этот смысл? Мне казалось, в голосе звучит лишь безумие.
Как бы то ни было, через несколько секунд после шестого выстрела мы с Холмсом остались в комнате одни. Я поспешно перезарядил оружие, а Шерлок поднялся, нашел масляную лампу и осветил помещение. Опасность миновала — монстр исчез.
Остались только пчелы. Мертвые и умирающие, они лежали кучками на подоконнике или ползали под креслами и по каминной полке. Более сотни трупиков усеяли тонкий ковер. Меня ужалили лишь раз, а Холмс, похоже, и вовсе этого избежал. Насекомые испускали дух прямо у нас на глазах.
— Боже мой! — Я опустился на колени, не в силах удерживать револьвер.
— Вам плохо, друг мой? — спросил Холмс.
— Плохо? Нет. Я просто в шоке. Что происходит, Холмс? Я как ребенок, который внезапно разом понял все, чему его когда-либо учили.
— Есть многое на свете, друг Ватсон, что и не снилось нашим мудрецам, — сказал Шерлок. — И нынче мы повстречались с одной такой тайной.
Ему тоже пришлось сесть. Одной рукой он массировал помятую шею, а второй вытирал лицо, убирая платком остатки грима. Потом счистил фальшивую кровь с рук и убрал ложные порезы. Холмс казался встревоженным, его глаза были устремлены вдаль — куда же он смотрит? И что там видит?
— Вы объясните наконец, что происходит? — Я окинул взглядом комнату, гадая, куда же исчез зловещий двойник, но в глубине души уже знал, что его природа слишком мрачна для моего бедного рассудка. — Холмс? Эй, Холмс!
Но он отрешился, его разум бродил сам по себе, неведомыми путями, исследуя неизвестные мне закоулки воображения. Шерлок пытался постичь то, чему стал свидетелем.
Я сходил за трубкой, набил табаком, зажег и вложил ему в руку. Холмс взял ее, но не затянулся. Так он и сидел, когда инспектор Джонс из Скотланд-Ярда с шумом ворвался в комнату.
— И сколько же времени вы провели с ним? — повторил вопрос полицейский.
— Долго. Примерно три часа.
— А убийца? Как я понял, вы его застрелили. Так где же он?
— Да, застрелил. Только он — не он, а оно…
Я уже три раза рассказал Джонсу о произошедшем, но, похоже, с каждой новой подробностью его сомнения лишь росли. Не помогало делу и молчание Холмса.
— Еще пять убийств, — сообщил инспектор. — Три при свидетелях, и каждый узнал в преступнике близкого друга или члена семьи.
На это я мог лишь ответить, что сам ровным счетом ничего не понимаю. Хотя теперь склонен был верить Холмсу, как бы бредово, как бы дико ни выглядело происходящее. Его слова «невероятное следует за невозможным» засели у меня в голове. Тем не менее напрасно инспектор добивался от меня подробностей. Случившееся казалось мне просто дурным сном. К счастью, тут очнулся Шерлок. Он вздрогнул и встал, бросив на меня пустой взгляд, словно забыл, зачем я здесь.
— Мистер Холмс, — сказал Джонс, — доктор Ватсон недавно заявил, что вы убийца, а теперь он говорит о вашей невиновности. Его аргументацию я нахожу по меньшей мере странной, а потому очень хотелось бы услышать вашу версию событий. Здесь была стрельба, но нет трупа, а сегодня вечером в Лондоне изрядно прибавилось скорбящих.
— Жертв будет еще больше, — тихо сказал Холмс. — Но, думаю, не сейчас. — Он снова зажег трубку и закрыл глаза, вдыхая дым.
Мой друг собирался с мыслями, готовился посвятить нас в свою версию. К его коже так и не вернулся нормальный цвет, да и столь мрачное выражение лица было для меня внове. Похоже, дело не закончено, блестящий ум Шерлока еще пребывает в поисках истины.
И это никоим образом не успокаивало меня.
— К счастью для Лондона, а возможно, и для всего человечества, я стал свидетелем одного из первых убийств. Тот день я посвятил самым обычным биологическим экспериментам на мертвых грызунах, а вечером отправился на прогулку. И услышал треск в кустах — похоже, шумело существо крупнее собаки. А потом раздалось нечто похожее на крик. Мне захотелось узнать, в чем дело.
Я отвел в сторону большую ветку, и это позволило мне наблюдать за операцией, которую проводили над неким пожилым джентльменом. Поистине омерзительная сцена! Несчастный успел отдать богу душу, а злодей, вспоровший ему живот, деловито извлекал почки и печень прямо на моих глазах. И этим преступником была Ирэн Адлер.
