Камни, стоящие на вершине, ни цветом, ни строением не похожи ни на что, виденное мной до сих пор. Их расцветку нельзя назвать ни серой, ни коричневой; скорее она грязно-желтая с неприятной прозеленью, предполагающей цветовую изменчивость. Узор на поверхности странно схож с рисунком змеиной кожи; прикосновение к камню необъяснимо отталкивающе, словно пальцы трогают спинку жабы или другой рептилии. Возле центрального валуна находится окаймленный галькой провал, о происхождении которого я не берусь судить: возможно, пересохший источник или подземный лаз. Когда я попытался спуститься с холма по склону, обращенному в сторону от дома, то обнаружил, что кусты шиповника перехватывают меня, как и раньше, в то время как тропинка к дому остается легкопроходимой.
26 апреля.
Снова поднимался на холм. Сегодня вечером шепот ветра слышался гораздо отчетливее; сердитое шипение почти переходило в настоящую речь, глуховато звучащую, гортанную, с отзвуками волынки, которую я слышал позавчера. После захода солнца на горизонте блеснула вспышка весенней грозы, сопровождаемая почти тотчас же — рокочущим гулом в поблекшем небе. Это совпадение сильно встревожило меня; казалось, что гул, стихая, прошипел какую-то фразу на неземном языке, оборвавшись гортанным вселенским хохотом. Что это? Мне начинает изменять рассудок, или же мое любопытство пробудило к жизни чудовищных обитателей сумеречных пространств Шаббат совсем близок. Каким будет мой конец?
27 апреля.
Наконец-то! Мои мечты как никогда близки к осуществлению, и я готов пожертвовать всем, чтобы проникнуть в приоткрывшиеся передо мной двери. Душа, жизнь, тело — никакая цена не остановит меня. Последние дни расшифровка иероглифов на гравюре продвигалась чрезвычайно медленно, но сегодня я отыскал недостающий ключ. Вечером я буду знать смысл надписи.
Под массивным фундаментом — я точно не знаю где — погребен один из Древних, который укажет мне дверь, куда следует войти, и сообщит утерянные символы и слова, необходимые для этого. Как давно он лежит здесь, забытый всеми, кроме тех, кто воздвиг валуны на вершине холма, и тех, кто позднее нашел это место и выстроил дом? Нет ни малейшего сомнения, что Хендрикс Ван дер Хейл прибыл в 1638 году в Новую Голландию только ради поисков этого Существа. Население Земли и понятия не имеет о подобных вещах, исключая разве тех, кто прихотью судьбы стал обладателем гибельных знаний, легенды о которых шепотом передаются из поколения в поколение. Само Существо не видел никто, если, конечно, исчезнувшие хозяева дома не продвинулись дальше, чем я предполагаю.
С разгадкой надписи пришло владение Семью Печатями Воплощений, давно утерянными обитателями Земли; на третьей Печати постиг молчаливое знание Смерти. Остается только произнести Заклинание из ритуала Акле, которое преобразит забытого хранителя Древней Двери. Меня очаровывает формула Заклинания. Резкие гортанные и шипящие звуки не походят ни на один из языков, с которыми мне приходилось сталкиваться в моих изысканиях. Даже Черные мессы из наиболее туманных глав „Книги Эйбон“ бледнеют перед их звучностью.
Поднявшись на холм на закате, я попытался произнести формулу вслух, нов ответ вызвал лишь зловещее громыхание на горизонте; небольшой смерч пронесся мимо, извиваясь и корчась, словно живое создание. Вероятно, я неправильно произношу чужие слоги, или же вся формула действительна только в канун Шаббата, ради которого меня продолжают удерживать в этом доме потусторонние силы. Через три дня откроется Дверь…
Этим утром испытал приступ невероятного страха… На мгновение мне показалось, что я вспомнил, где слышал имя проклятого Слейта. Эта мысль наполнила меня неизъяснимым ужасом.
28 апреля.
Темные грозовые тучи нависли над каменной грядой на вершине холма. Хмурое небо в этих местах не редкость, но сейчас контуры и расположение туч имеют мрачную особенность: вытянувшиеся, словно фантастические змеи, они удивительно напоминают зловещие призраки, которые попадаются мне внутри дома. Их извивающиеся тела медленно обволакивают валуны на вершине. Могу поклясться, что различаю доносящиеся из их глубин шумы и раздраженный рокот. После пятнадцати минут кружения тучи неторопливо отплывают прочь, обязательно к востоку, перестраиваются и возвращаются обратно, как батальон, готовый к бою. Неужели это и есть те жестокие Древние, о которых предупреждал Соломон, гигантские черные твари, чьи полчища неисчислимы и поступь которых сотрясает твердь?
Разучиваю формулу Заклинания, которое пробудит Безымянное Существо; странное предчувствие охватывает меня каждый раз, когда я проговариваю незнакомые слова. Сопоставляя все найденное и прочитанное, я — прихожу к выводу, что единственное место, где может покоиться Существо, находится за железной дверью в подвала. По всей вероятности, за ней открывается потайной ход, ведущий в Пещеру Древних. Самая безудержная фантазия бессильна предположить облик хранителей, неусыпно — век за веком — таящихся за закрытой дверью. Прежние обитатели дома, вызвавшие их из подземных пространств Земли, знали их чересчур хорошо, что и подтверждают оставленные ими дневники и жуткие изображения.
Больше всего меня угнетает несовершенство Заклинания. Оно лишь вызывает, но не дает никакой власти над Древними. Разумеется, существуют общепринятые печати и пассы, но помогут ли они против злой воли Существа — остается только догадываться. Как бы то ни было, искушение слишком велико, чтобы считаться с опасностью, и даже если бы я захотел отступиться — какая-то неведомая сила побуждает меня двигаться дальше.
Обнаружилось новое препятствие. Чтобы проникнуть за железную дверь, необходим ключ. Замок слишком прочен, чтобы взломать его. То, что ключ находится где-то поблизости, не вызывает сомнений, но до Шаббата почти не остается времени. Немедленно приступаю к тщательным поискам.
Позднее вечером.
Последние два дня избегал подвала, однако сегодня решил спуститься снова.
Все было спокойно, но не прошло и пяти минут, как за железной дверью вновь послышались глухие удары и бормотание. На этот раз они казались сильнее и настойчивее; в шуме отчетливо различался шелест огромного змеистого тела, стремительно и беспокойно налегавшего изнутри на глухую стену.
Шум нарастал, и в его потоке все явственнее проступал тот зловещий, не поддающийся определению гул, который я слышал во время второго посещения подвала: приглушенное, тяжелое эхо — словно отражение далеких громовых раскатов. Сейчас, однако, их мощь возросла тысячекратно, а тембр наполнился новыми, пугающими обертонами. Сравнить этот грохот можно лишь с ревом гигантских чудовищ, населявших Землю в юрский период, когда среди ужасов, терзавших планету, разумные рептилии-валузиане закладывали основания своих магических каменных башен. Какая гибельная опасность скрывается за железной дверью и достанет ли у меня мужества открыть ее?
