Мир накренился, и кто-то стукнул ее по голове. Перед глазами возникла белая поверхность с паутиной по углам. Она поняла, что лежит на полу, но сил подняться у нее не было.
Откуда-то издалека послышался голос Берит:
– Боже!.. Виржиния!..
*
Йонни любил тусоваться со старшим братом. По крайней мере, когда с ним не было его стремных друзей. Джимми водился с парой-тройкой парней из Роксты, которых Йонни всерьез побаивался. Как-то вечером пару лет назад они пришли к ним во двор, разыскивая Джимми, но позвонить в дверь или подняться почему-то не захотели. Йонни сказал, что брата нет дома, и тогда они попросили его кое-что передать:
– Скажи своему братцу, что, если не принесет бабло до понедельника, мы ему зажмем башку струбциной. Знаешь, что это такое?.. вот и хорошо. И будем затягивать, пока у него бабки из глаз не посыплются. Передашь? Ну вот и отлично. Как, говоришь, там тебя? Йонни? Ну, бывай, Йонни.
Йонни все передал, и Джимми только кивнул в ответ, сказав, что знает. После этого из маминого кошелька пропали деньги, и дома разразился страшный скандал.
В последнее время Джимми не слишком часто бывал дома. С тех пор как появилась еще одна младшая сестра, ему там не было места. У них в семье и так было четверо детей и больше вроде как не планировалось. Но потом их мать познакомилась с каким-то мужиком, ну и... короче, так вышло.
По крайней мере, у Йонни с Джимми был общий отец. Он недавно устроился работать на нефтяную вышку в Норвегии и теперь присылал не только алименты, но и немного сверху. Мать на него просто молилась, спьяну пару раз даже всплакнув, что такого мужика ей больше не встретить. Впервые за всю жизнь Йонни хроническая нехватка денег перестала быть постоянной темой для разговора в их доме.
Сейчас они сидели в пиццерии на центральной площади Блакеберга. Джимми с утра забежал домой, немного поскандалил с матерью и ушел, прихватив с собой Йонни. Джимми высыпал салат на свою пиццу, скатал ее в большую трубочку и начал жевать, зажав в кулаке. Йонни ел пиццу обычным способом и думал, что в следующий раз, когда будет один, тоже так попробует.
Продолжая жевать, Джимми кивнул на повязку на ухе брата:
– Ну и видок у тебя.
– Да уж.
– Болит?
– Да нет, ничего.
– Мать говорит: все, кранты. Оглохнешь на одно ухо.
– Да ну, они и сами пока толком не знают. Может, еще обойдется.
– Гм. То есть я правильно понимаю: тот придурок просто взял здоровую ветку – и херак тебе по башке?
– Угу.
– Во, бля, дает. Ну и че? Что будешь делать?
– Не знаю.
– Помочь?
– ...Не.
– А то смотри, я парней позову – отделаем его по полной программе...
Йонни оторвал четвертинку пиццы с креветками, его любимую часть, запихнул в рот и пожевал. Нет. Втягивать приятелей Джимми в эту историю точно не стоило: черт его знает, чем это могло закончиться. И все же он не мог сдержать улыбку при мысли, как обоссался бы Оскар, увидев его в компании Джимми и его дружков из Роксты. Он покачал головой.
Джимми положил свернутую в трубочку пиццу на тарелку и серьезно посмотрел ему в глаза:
– Ну ладно, мое дело предложить. Но ты имей в виду – еще раз, и...
Хрустнув пальцами, он потряс кулаком:
– Ты мне брат, и я не допущу, чтобы какое-то чмо... Еще один раз – и можешь меня даже не уговаривать. Он мой. Договорились?
Джимми протянул ему через стол сжатый кулак. Йонни тоже сжал руку в кулак, и они соприкоснулись костяшками пальцев. Ему было приятно, что хоть кому-то до него есть дело. Джимми кивнул:
– Ну вот и хорошо. У меня тут для тебя есть кое-что.
Он наклонился под стол и вытащил пакет, с которым таскался все утро. Он вытащил из него тонкий фотоальбом.
– Ко мне тут отец заезжал на прошлой неделе. Бороду отрастил, еле его узнал. Смотри, что привез.
Джимми протянул альбом брату. Йонни вытер пальцы о салфетку и открыл его.
Детские фотографии. Мама. Лет на десять моложе, чем сейчас. И мужчина, в котором он узнал отца. Мужчина качал детей на качелях. На одной из фотографий он был в ковбойской шляпе, которая явно была ему мала. Джимми, лет десяти, не больше, стоял радом, с мрачным выражением лица и с игрушечным ружьем. Маленький мальчик – судя по всему, Йонни, – сидел на земле и смотрел на них круглыми глазами.
– Выпросил у него до следующего приезда. Он велел вернуть, сказал, что это – черт, как же он выразился? – «все его богатство», ну или типа того. Я подумал, что тебе тоже будет интересно.
Йонни кивнул, не отрываясь от альбома. Он виделся с отцом всего два раза в жизни с тех пор, как от них ушел, когда Йонни было четыре года. Дома хранилась одна-единственная его фотография, да и та довольно паршивая: он там сидел с какими-то незнакомыми людьми. Но этот альбом – совсем другое дело. Из него, по крайней мере, можно было сложить нормальное представление об отце.
– Ах да, и еще. Матери не показывай. Отец вроде как стырил его, когда они разошлись, и если она увидит... Короче, ему хочется его сохранить. Дай слово, что не покажешь матери.
По-прежнему уткнувшись носом в альбом, Йонни снова протянул через стол кулак. Джимми рассмеялся, и мгновение спустя Йонни почувствовал прикосновение костяшек брата к его кулаку. Слово.
– Слышь, потом посмотришь. На, пакет возьми.
Джимми протянул ему пакет, и Йонни неохотно закрыл альбом и убрал его. Джимми доел свою пиццу, откинулся на спинку стула и похлопал себя по животу.
– Ну че, как дела с телками?
*
Поселок проносился мимо. Снег взметался из-под колес мопеда, осыпая щеки Оскара ледяной крошкой. Он обеими руками вцепился в ручку троса и чуть наклонился в сторону, спасаясь от снежного вихря. Хруст наста под лыжами. Одна лыжа задела оранжевую сигнальную веху, и Оскар покачнулся, но сумел удержать равновесие.
Дорога к поселку Логарё с его летними домиками была не расчищена. Мопед оставлял за собой три глубокие колеи на чистом снегу, а за Оскаром, катившимся метрах в пяти позади, тянулась свежая лыжня. Он зигзагом перечеркивал следы мопеда, ехал на одной лыже, как настоящий мастер, садился на корточки, превращаясь в комок абсолютной скорости.
К тому времени, как папа слегка сбросил скорость на длинном склоне, ведущем к старому причалу, Оскар уже разогнался быстрее мопеда, и ему пришлось осторожно притормозить, чтобы избежать рывка, когда мопед съедет с горы и снова прибавит газу.
Доехав до пристани, папа переключился на нейтралку и нажал на тормоза. Оскар все еще несся на всех парах, и его вдруг охватило мимолетное желание отпустить трос и катиться дальше... с края причала прямо в черную воду. Но он все же расставил лыжи и затормозил в нескольких метрах от воды.
