Маи Такано сидела в комнате на татами, перебирая листы еще не опубликованных статей Рюдзи. Внимательно просматривала страницу за страницей, но содержание их было настолько сложным и запутанным, что попросту не укладывалось в голове. Комната была совершенно пуста. Тела Рюдзи уже не было — рано утром его отвезли к родителям в Кавасаки.
— Расскажите поподробнее, что произошло вчера.
Тяжело потерять друга… тем более такого близкого и преданного, как Рюдзи, но сейчас предаваться скорби попросту нет времени. Асакава сел рядом с Маи и опустил голову.
— Было около полвины десятого, когда сэнсэй неожиданно мне позвонил…
Маи рассказала все по порядку. Про крик в телефонной трубке, про сменившую его тишину, про то, как она, сама не своя, прибежала сюда и увидела, что Рюдзи полулежит у кровати, широко раскинув ноги…
Не сводя глаз с того места, где лежало тело Рюдзи, она с трудом сдерживала слезы, но продолжала рассказывать…
— Я зову, зову, а сэнсэй не откликается…
Асакава не дал ей времени выплакаться.
— Ничего необычного в комнате в тот момент не заметили?
Маи задумчиво склонила голову на бок.
— Да нет… только телефонная трубка лежала на полу, и из нее шел резкий неприятный звук.
Он звонил Маи перед самой своей смертью… Зачем? Асакава снова задал наводящий вопрос.
— Рюдзи вам точно ничего не говорил перед смертью? Например, чтонибудь насчет видео…
— Видео?
Маи нахмурилась, не понимая, какая связь может быть между кончиной сэнсэя и какимто там видео. Асакава так и не смог выяснить, разгадал ли Рюдзи перед смертью тайну заклинания.
…Итак, зачем Рюдзи звонил Маи Такано? Наверняка он чувствовал, что умирает — это его и побудило, но… только ли для того, чтобы перед смертью услышать голос любимой женщины? А нельзя ли предположить, что Рюдзи разгадалтаки тайну заклинания, но для его осуществления нужна была помощь Маи? Потому он ей и звонил. То есть, чтобы заклинание подействовало, необходима помощь третьего лица?
Асакаве пора было уходить, Маи проводила его до прихожей.
— Маисан, вы что, и сегодня… здесь?
— Да. Буду рукописи разбирать.
— Вот как… Вы уж извините, что я вас оторвал от дел.
Он толкнул дверь.
— Постойте…
— …?
— Асакавасан, вы только не подумайте, что я…
— То есть?
— Ну, я имею в виду наши с сэнсэем отношения…
— Ой, да что вы… Не беспокойтесь.
Но Маи хорошо умела различать «понимающие» взгляды, как бы говорящие: «Ну, между этими — точно роман!». А именно это как раз и говорили глаза Асакавы, и это ей, похоже, не нравилось.
— Когда мы с вами впервые встретились, сэнсэй представил вас как своего близкого друга. Вы знаете, я даже удивилась. На моей памяти вы были первым, кого сэнсэй так назвал. Поэтому я думаю, что вы… вы были ему очень дороги.
Она замолчала, подбирая слова.
— …Поэтому, я хотела бы, чтобы именно вы как друг сэнсэя, чутьчуть получше его понимали. Сэнсэй… насколько я его знаю, до самой своей смерти… так ни разу и не был с женщиной, — сказала Маи и опустила глаза.
…Рюдзи умер девственником?
Асакава молчал, не зная, что ответить. Рюдзи, которого помнила Маи, казался совсем другим человеком. Слишком уж не похож на себя реального.
— Вы так думаете? Но ведь…
«Но ведь вы же не знаете, каким он был в школе», — хотел сказать Асакава, но осекся. Вопервых, незачем ворошить грешки усопших, а вовторых, не хотелось разрушать красивый образ Рюдзи — пусть в душе Маи он и останется таким.
Хотя, было еще коечто, заставившее Асакаву усомниться. Женскому чутью он привык доверять и подумал, что если уж Маи, которая была с Рюдзи в столь близких отношениях, говорит, что он был девственником, то есть все основания ей верить. А значит, школьная история об изнасилованной студентке была простонапросто выдумкой…
— Сэнсэй был со мной откровенен как ребенок. Рассказывал мне все, все без утайки. Как провел юность, что его мучает… вряд ли ктото лучше меня это знает.
— Вот как… — только и смог сказать Асакава.
— Вдвоем со мной сэнсэй был просто чистым десятилетним мальчиком, когда приходил ктото третий, превращался в джентльмена. А с вами, Асакавасан, мне кажется, он разыгрывал образ отъявленного негодяя. Просто, он не мог…, не мог…
Маи протянула руку к своей белой сумочке, достала носовой платок, приложила к глазам.
— Он вынужден был играть эти роли — он просто иначе не умел жить с людьми! Вы понимаете? Такой он… был.
Удивительно было все это слышать. Впрочем, можно было и согласиться. В школьные годы Рюдзи, хоть и выделялся своими успехами в учебе и спорте, но по натуре оставался типичным одиночкой и практически не имел друзей.
— Он был очень, даже слишком искренним… не то, что эти разнузданные студенты.
Платок в руках Маи насквозь пропитался слезами.
Уже стоя в тесной передней, Асакава замолчал: столько всего хотелось высказать, но никак не удавалось выбрать подходящие слова, которые можно было ей оставить. Рюдзи, которого знала Маи, настолько непохож на известного ему, что никак не складывается в единый образ — только маячит перед глазами размытая человеческая фигура. Теперь и не узнать, что это на самом деле был за человек. Да и какое дело теперь Асакаве до того, насиловал Рюдзи ту студентку из соседнего дома, когда учился в школе, или нет. Равно как и до того, занимался ли он чемто подобным совсем недавно, как сам о том говорил. Не время загружать себе голову второстепенными мелочами, когда знаешь, что твои жена и дочь уже завтра должны переступить роковую черту.
Асакава мог сказать только одно.
— У меня ведь тоже… ближе Рюдзи никого не было.
Не ясно, обрадовали ли Маи эти слова: на ее милом лице не появилось ни улыбки, ни слез, она лишь поклонилась — еле заметно, одними глазами. Асакава закрыл за собой дверь и быстро сбежал по лестнице. Чем дальше уходил он по улице, тем явственнее проступал перед глазами реальный Рюдзи — настоящий друг, не раздумывая, ввязавшийся ради него в опасную игру и заплативший за это собственной жизнью. Асакава плакал навзрыд, не обращая внимания на взгляды прохожих.
5
21 октября, воскресенье
Часы пробили полночь, а вместе с ней пришло воскресенье. Асакава приводил в порядок собственные мысли, набрасывая тезисы на листе писчей бумаги.
…Перед самой смертью Рюдзи разгадал тайну заклинания и позвонил Маи Такано, повидимому, чтобы позвать ее. Следовательно, для исполнения заклинания помощь Маи была необходима. Возникает естественный и главный вопрос — а почему жив я? Ответ может быть только один. В течение этой недели, сам того не подозревая, я какимто образом это заклинание исполнил! А стало быть, с помощью когото третьего исполнить его вовсе не трудно. Но остается одна загвоздка. Почему после ночлега в курортном коттедже те четверо не бросились наперегонки спасать свою шкуру? Если это чтото несложное, то можно сколько угодно выпячиваться своей храбростью перед остальными тремя, но самому втихомолку все же обезопаситься… Думай, соображай! Итак, что я делал в течение недели? Чтото, чего определенно не сделал Рюдзи, и что сделал я…
