Отыскав место посветлее, где сосновые лапы не так плотно смыкались над головой, Митя опустился на колени и развернул на траве схему. Для непосвященных она напоминала лабиринт, но Савичев разбирался в чертежах. Проектируя в террариумах декоративные прудики и водопады, ему волей-неволей приходилось изучать обозначения помп, вентилей, труб.
Впрочем, всю схему читать не потребовалось. В нижней части чертежа оказалось то, что ему было нужно: рисунки ключевых объектов водопроводной сети. Один из них приковал его внимание.
На рисунке был показан разрез берега: пологий склон, плавно переходящий в горизонтальное дно. В основании склона, ниже линии воды, в берег врезался длинный, полутораметровой ширины тоннель, имевший название деривационный канал. Как понял Митя, через этот тоннель вода из водохранилища поступала в бетонные резервуары, находившиеся под отелем, откуда она с помощью водозаборных насосов поднималась в водопроводную систему.
На одном из подземных резервуаров стоял красный штамп «Вторая очередь». Митя щелчком пальца согнал заползшую на ватман букашку и, сощурившись, вчитался в мелкий пояснительный текст.
Когда он закончил, ему все стало ясно. Вместо простой трубы, опускаемой на дно водоема, Абрамов прорыл под мысом целый канал. Сейчас его использовали для забора воды на бытовые нужды, но в будущем из канала собирались наполнять сеть искусственных озер и прудов, на берегах которых разместятся два элитных поселка. Комплекс именовался «Золотой бор». Из пояснительного текста следовало, что строиться он должен второй очередью. А первой, несомненно, был сам отель. Возведя его, Абрамов не собирался останавливаться на достигнутом, а планировал расширить бизнес на соседние земли. Воистину: чем богаче человек, тем больше ему требуется.
Один из подземных резервуаров, который должен регулировать уровень воды в несуществующих озерах, был построен, но не использовался. Проще говоря, стоял пустым и в то же время соединялся с водохранилищем через деривационный канал.
Митя впился глазами в жирный прямоугольник, обведенный штриховкой. Незадействованный подземный резервуар и был логовом фараончика. Теперь сомнений не оставалось.
Над резервуаром громоздилось помещение насосной. Два сооружения, подземное и наземное, соединял люк. Упирающаяся в него стрелочка сообщала: «Держать закрытым до пуска в эксплуатацию».
«Вот почему полиция не обнаружила логово, – подумал Митя. – В целях безопасности спуск в резервуар наглухо закрыли стальной крышкой на восемнадцати здоровенных болтах. Специально, чтобы кто-нибудь не провалился в люк или не пролил туда гадость, которая может угодить в питьевую воду. И ни один человек не догадывался, что гадость просочится в резервуар совсем с другой стороны».
Изучив схему канала и колодцев, Митя скатал чертеж в рулон и взял курс на северный берег. В насосную, где находился люк, ему не попасть – там видеонаблюдение, заборы, колючая проволока. Это не офис инженера, где кроме компьютера и взять-то нечего. Объект находится под особой охраной. Но даже если Митя умудрится оказаться в насосной – люк резервуара ему не разболтить. Не хватит ни сил, ни времени. А времени осталось всего ничего – солнце уже касалось полосы противоположного берега. Значит у него только один путь – через воду и деривационный канал…
Из размышлений его вырвал хрустнувший сук. Митя вздрогнул, сердце учащенно забилось. Глаза метнулись по зелени, обшаривая ее, и в следующий миг разобрали коротко стриженный затылок, лазоревую рубашку, синий погон…
В десяти шагах от Савичева сквозь молодой березняк продирался следователь по особо важным делам Андрей Горюнов. На мгновение Митя даже растерялся. Как он оказался здесь? Почему? Неужели его подручные тоже здесь? Неужели окружили?!! На этом цепь вопросов обрывалась, поскольку следующее, на что наткнулись глаза, был пистолет в опущенной руке следака.
Он пришел за Митей. Выследил каким-то образом.
Больше раздумывать было нельзя. Еще секунда – и Горюнов его тоже увидит. И тогда все кончено.
Выпустив рюкзак со снаряжением, Митя кинулся вперед, на лазоревую рубашку с погоном.
Услышав шум, Горюнов дернул головой.
– Савичев, стой! – воскликнул он. Рука двинулась вверх, вскидывая пистолет, но бывший биолог оказался проворнее.
Хлесткий удар ластами по запястью выбил оружие из пальцев не хуже резиновой дубинки. Горюнов скривился от боли, вцепившись в парализованную кисть и, вероятно, проклиная себя за ротозейство. Митя тем временем проворно нашарил среди травы упавший пистолет и, отскочив назад, навел его на следователя.
Тот моментально забыл о боли и беспомощно уставился на собственное оружие.
– Если ты выстрелишь в сотрудника Следственного комитета, против тебя ополчится вся система. Тебя засадят до конца дней.
Он старался держаться невозмутимо, но в глазах читался страх, а погоны на плечах заметно подрагивали. В самом деле, неважная для него ситуация. Маньяк, дело которого он ведет, целится из пистолета. И согнуть указательный палец – самое естественное в этой ситуации. Попробуй тут не испугайся!
Митя опустил ствол.
– Вы так ничего и не поняли, Горюнов. Совсем ничего не поняли.
Он осмотрел пистолет. Неловко повозившись, поставил на предохранитель, убрал в карман.
– Я его заберу, он может оказаться полезен… Не беспокойтесь, скоро я сдамся. В противном случае ищите мои останки в водохранилище.
– Я ничего не понимаю, – пролепетал Горюнов. – Где дочь Абрамова?
Митя подобрал рюкзак.
– Убедите папашу открыть законсервированный резервуар на станции водозабора. Может, успеете.
– Намекаешь на его причастность?
– Нет. Впрочем, в некотором смысле Абрамов пособничал убийце. Своим бездействием, попытками замаскировать трагедию, чтобы не потерять прибыль. Но убийца не он, конечно… Да, вот что мне нужно от вас. Позвоните Вельяминову. – Митя продиктовал номер. – Передайте ему, я нашел логово. Это водозабор отеля. Запомнили?
– Тебе лучше сдаться, Дима, – проговорил Горюнов, борясь с дрожанием нижней челюсти. – Через несколько минут здесь будет отряд полиции. Им отдан приказ стрелять на поражение.
– Я этого уже не боюсь. Потому что есть вещи пострашнее пули. – Он подумал и добавил: – Куда страшнее, поверьте.
И, придерживая оттянутый карман, Митя побежал в сторону, где между соснами синела вода, и вскоре скрылся из виду. Горюнов без сил опустился на траву. На него впервые направляли заряженное оружие, и сейчас ноги отказывались слушаться. Преследовать Савичева он не мог, даже если бы за поимку беглеца ему пообещали половину этого отеля.
Сидя в траве и разглядывая рыжие стволы, за которыми скрылся преступник, Горюнов вспоминал разговор, в котором было много странного и нелепого. Смущенный вид Савичева, словно ему было неловко за свое поведение. Обещание сдаться. Его непонятная связь с высоким чиновником. И, самое главное, прямой, открытый взгляд, в котором не было и тени безумия, а только убежденность в своей правоте.
В логические построения Горюнова, объясняющие убийства на Истре, закралась странная мысль. Он подумал: либо Савичев абсолютный псих… либо он полностью невиновен.
* * *
Сколько она уже в этой чернильной тьме, рыбной вони и тошнотворном страхе? Который час? Или который день? А может, вопрос надо ставить по-другому: что за состояние, в котором она пребывает? Жизнь или смерть?
Натали подумала, что последнее вернее. Потому что тьма и боль, в которых она тонула, словно в омуте, к человеческому бытию имели весьма далекое отношение. Ощущения говорили о другом. Это ад. Ад для согрешивших жен. Она только путалась в классификации: второй круг, предназначенный для сладострастцев и прелюбодеев, или круг девятый, пострашнее, для предателей родных? Пояс Каина, кажется.
Реальность и дремотное забытье окончательно перемешались в ее разуме. Капающая с потолка вода казалась ей чьими-то шагами. А гул насосов над головой – голосами умерших, шепчущих ей что-то неразборчивое.
Страж ада неотступно находился рядом. Она слышала, как он хрипел и ворочался в темноте. Кости, разбросанные по пещере, хрустели под грузным телом то с одной стороны, то с другой. Иногда из сумрака показывался чешуйчатый бок, желтый глаз или плоский хвост, в профиль напоминавший пилу. Иногда хозяин подземелья заговаривал с Натали чередой сумбурных, неразборчивых фраз, которые пугали девушку больше чего-либо на свете.
Когда в очередной раз холодная рука с перепонками между пальцев появлялась из темноты и, словно гребень великана, проводила по волосам, Натали больше не отдергивалась и не кричала. Она вела себя прилежно и послушно бормотала треснутыми губами «спасибо вам большое» в ответ на протянутую кувшинку, потому что в противном случае с ней произойдет то же самое, что и с остальными девушками. А если вести себя прилежно, у нее оставались шансы. Шансы на то, что однажды сверху прольется солнечный свет, и в подземелье кто-то спустится и освободит ее от этого кошмара.
