Анастасия Лик - Я буду первым

Ознакомительная версия.

Почувствовала движение рядом и резко подняла голову, запоздало вспомнив, что не закрыла дверь. Перед ней стояла высокая фигура. От слёз силуэт расплывался, но это был не Клод, слава богу. Фигура опустилась на корточки и протянула платок. Матис, старший брат.

Ева протянула дрожащую руку и попыталась справиться с дыханием, но из горла то и дело вырывались громкие всхлипы, а слёзы не желали оста на вливаться.

— Суд закончился?

Ева кивнула и ещё больше расплакалась.

— Ты его любишь? — спросил Матис и, увидев испуганный взгляд девушки, добавил: — Не бойся, никто об этом не узнает.

— Да, — просипела Ева, опуская глаза, и посмотрела на платок с инициалами Саржу в своих руках. — Я люблю его.

— Иди к нему. Пусть его казнят скоро, но ты же желаешь быть с ним?

— Я не могу. Ты знаешь.

— Ты не могла, пока работала над его делом, сейчас между вами нет обязательств, но если тебе будет легче, то я прикрою вас, — уверенно произнёс Матис, а Ева недоумённо посмотрела на него.

— На какое время назначена казнь? — спросил тот как ни в чём не бывало.

— Двадцать четвёртого в полдень, — ответила Ева.

— Инъекция?

— Да.

— Всё верно. Цивилизованно и гуманно, — кивнул Матис. — Что ж, у тебя ещё есть время.

Матис поднялся с колен и скрылся за дверью, а Ева уставилась на неё в немом вопросе. Этот Охотник всегда был сам себе на уме, но так открыто предлагать переспать с Моро — это уже слишком. Однако она никогда не конфликтовала с Матисом, можно даже сказать, что они были в дружеских отношениях, вряд ли он желает её подставить. Так что это? Жест доброй воли?

Сутки. Ему осталось жить ровно сутки. Красивые раритетные часы, стоявшие в углу, были словно насмешка Охотнику. И каждый час, каждую минуту напоминали о неминуемом. Но, как ни странно, умирать было не страшно, он в своей жизни столько раз был на волосок от смерти, что уже привык, а порой даже желал конца. Желал увидеть по ту сторону любимую жену, что всё реже и реже приходила во сне. Вот только Ева беспокоила сердце. Она хорошо позаботится об Артёме, Кристофер верил в это, но почему тогда сына к нему на свидания приводил Матис? Почему она не давала о себе знать?

Судя по всему, старший Саржу был вполне порядочным Охотником, даже Артёму понравился, но ответов от него не дождёшься. Он был немногословен и холоден, как ему и полагалось по статусу, и лишь один раз на вопрос «Где сейчас Комиссар?» он ответил, что она неважно себя чувствует, но с Артёмом проводит много времени и ему не стоит волноваться по этому поводу.

Волноваться… да плевать он хотел на волнения! Перед глазами стояло её встревоженное личико, слёзы на щеках…

Посмотрел на дверь. Артёма только что увели, их свидания были пусть и частыми, но, увы, непродолжительными. В этом доме всё делается по неким правилам и чётко по времени. Например, сейчас время полуденного чая, и, словно в подтверждение мыслей Охотника, дверь открылась и на пороге появилась горничная с подносом в руках. Она молча прошла, поставила его на стол и удалилась.

Интересно, а охотиться они тоже ходят по времени? И охотятся ли вообще? Главные лишь по праву крови.

— Чёртова Семья! — вслух выругался он и отвернулся.

— В этом я с тобой не соглашусь, — послышался голос за спиной, и Кристофер резко обернулся.

— Ева?

Девушка стояла, прислонившись к стене, словно была тут уже давно. Посмотрел на дверь. Закрыта. Как она вошла?

— Саржу — хорошая семья, в большинстве своём, — продолжила Ева.

— Это слова Комиссара? — спросил Кристофер, решив не удивляться неожиданному появлению девушки.

— Здесь я не как Комиссар, — тихо ответила она и нервным движением коснулась шеи.

Кристофер понимающе улыбнулся и приблизился к Еве. Она казалась невероятно милой. Смущённо смотрела в пол и теребила край своего чёрного платья.

— Я беспокоился о тебе. Матис сказал, ты плохо себя чувствовала.

— Я… не могу поверить, что… что…

— Ева, хватит, — коснулся он её щеки. — Всё уже решено, да и ты пришла не за тем, чтобы плакаться мне в жилетку.

— Тебе обязательно быть таким грубым? — возмутилась она, поднимая глаза.

— Конечно, нет, прости. Я рад тебя видеть. Очень. Тебе можно быть тут? Ева пожала плечами.

— Матис сказал, что прикроет.

— Ты ему веришь? Он тоже твой любовник?

— Крис! — возмутилась она и с силой толкнула его в грудь.

— Прости, прости, просто я схожу с ума, когда думаю, что тобой кто-то обладал. Хочу убить их всех.

— Обними меня, — едва слышно прошептала Ева, и Кристофер тут же прижал её к себе. Погрузил пальцы в мягкие белокурые волосы, поцеловал мокрую щёку, нежные губы.

— Не плачь, милая, не плачь из-за меня. Не хочу видеть твои слёзы, никогда.

— Тогда, перед дверьми суда, ты сказал, что жалеешь об одном. О чём, Крис? — прошептала Ева, наслаждаясь лаской и подставляя лицо под поцелуи. Первый раз открыто, не боясь осуждения.

— Жалею, что не успел сказать, что люблю тебя, Ева Фабре, — ответил Кристофер, и слёзы из её глаз полились с новой силой.

— Успел, Крис. Сначала я думала, что ты обращался к своей жене, ведь ты был пьян, называл меня Марией, а потом произнёс моё имя, и я… я смела надеяться, что те слова были для меня.

— Ева, Мария — моё прошлое. Счастливое прошлое, сейчас же я счастлив, что рядом со мной ты, пусть и ненадолго.

— Думаю, пара часов у нас есть.

— Целых два часа? — плотоядно улыбнулся Кристофер.

— Может, больше… боже мой, Крис, хватит разговоров. Поцелуй меня, — сказала Ева и обхватила лицо Кристофера, впиваясь в его губы поцелуем. Он тихо зарычал и поднял девушку так, что она обвила его ногами. Прижал к стене.

— Ева, чертовка, что ты делаешь? — прошипел он, когда она выгнулась ему навстречу и потёрлась о его возбуждённую плоть. — Я сейчас кончу, даже не прикоснувшись к тебе.

Крепче обхватил её руками, донёс до кровати и положил на шёлковые простыни. Отстранился, любуясь раскрасневшимся лицом Евы. Она была прекрасна, ясные голубые глаза, нежные губы и белые локоны, разметавшиеся по подушке. Провёл согнутыми пальцами по щеке. Нет, эта женщина не Мария, но за неё он готов продать душу первому встречному демону.

— Крис, постой, — коснулась она его руки и поднялась. Потянулась к своей шее и сняла тонкую серебряную цепочку. — Я хочу, чтобы она была у тебя.

— Зачем? — смутился он, смотря на слабый амулет морока.

— Он мой с первого моего дня работы Комиссаром, я его носила, когда вела твоё дело. Надень, пусть он будет у тебя.

Ознакомительная версия.