Он отложил ломик и нерешительно протянул руку к серой порошкообразной массе на дне папки.
— Нет! — Смит решительно оттолкнул его руку. — Не трогайте!
— Почему?
— Вы уверены, что в папке только пепел? — улыбнулся Смит.
Томпкинс изумленно промолчал. Он уставился на Смита, потом на раскрытую папку, потом на свою руку, которой успел схватить горсть пепла, и побледнел.
— Конечно, — пробормотал он. — Это глупость с моей стороны. Простите. Смит махнул рукой.
— Ничего не случилось. Возможно, это и в самом деле пепел. Возьмем пробу и опечатаем папку. Принесите пробирку и пипетку.
Томпкинс кивнул и послушно повернулся, чтобы принести требуемое.
— Поторопитесь, пожалуйста, — пробормотал Смит позади него. — Что-то мне не нравится эта дрянь. Лучше бы я…
Он замолк на полуслове и издал странный, придушенный звук. Томпкинс обернулся. Смит падал ему навстречу. Томпкинс попытался его подхватить, но руки не встретили в одежде Смита никакого сопротивления. Она смялась, словно костюм был пустым или наполненным рыхлым песком.
Томпкинс вскрикнул, увидев, что произошло. Голова и руки Смита исчезли. Сухая серая пыль струилась из рукавов и воротника, вытекала из петель и из-под пояса.
Томпкинс в ужасе отпрыгнул назад, ударился о стену и стал отчаянно нащупывать дверную ручку.
Тело Смита продолжало разваливаться со страшной скоростью. Одежда осела. Пыль сверкающими блестками танцевала в воздухе.
Томпкинс закашлялся и изо всех сил бросился на запертую дверь. Она затрещала, но выдержала. Ключ от двери все еще находился в куртке Смита.
Томпкинс отскочил, собрался с силами и ударил ногой по замку. Ботинок слетел с ноги. Серое облако пыли рванулось вверх. Правая нога Томпкинса исчезла по самое колено. Он вскрикнул, потерял равновесие и упал на пол. Потом он внезапно почувствовал слабость и смутную, почти благотворную боль. Мир стал серым, потом черным, а затем не стало больше ничего…
Мюррей, ругаясь, поднялся и тыльной стороной руки потер лоб. Над правым глазом красовался свежий синяк. Одежда была испачкана и измята.
Последние полчаса он занимался тем же, чем Дамона и Майк — ползал по полу и заглядывал под койки и во все углы.
— Мне это начинает надоедать, — проворчал он. — Если вы мне сейчас же не объясните, что задумали, то я устрою забастовку.
— Перестань брюзжать и ищи дальше, — донесся из-под койки голос Майка. — Нам нужна мышь, если хочешь вообще отсюда выбраться!
— Зачем? — спросил Мюррей. — Ты хочешь послать ее с сообщением в Скотланд-Ярд, или как?
Майк выполз задом из-под койки и встал на колени. Лицо его было измазано, а одежда выглядела так, будто он целый час рылся в куче угля.
— Нам нужно что-нибудь живое, — нетерпеливо объяснил он. — Я хочу кое-что попробовать.
Он подошел к шкафу и начал осторожно вытаскивать ящики,
— Но ведь здесь три живых существа, — сказала Дамона. Майк помотал головой.
— Мы же решили, кого использовать. Может случится так, что он не переживет эксперимента. — Он толкнул ящики назад. — Я хочу выяснить следующее. Совершенно очевидно, что эта протоматерия реагирует на наше присутствие — на меня, на тебя, Дамона, и на Бена. Но я не верю, что она настолько вежлива. Теракис ее, наверное… — Он замолчал, некоторое время подыскивал подходящее слово, потом пожал плечами. — Не знаю, как он это делает, но, возможно, правильнее будет сказать — программирует. Наши мысли, запах нашего тела или что-то еще. Если бы такая гадость слепо нападала на все живое, она давно бы покинула акваторию порта и искала бы для себя многообещающие охотничьи угодья.
— Ты думаешь, она приставлена к нам троим в качестве сторожевой собаки? — пробормотала Дамона.
— Ты начинаешь потихоньку понимать, золотко, — кивнул Майк. — Я хочу выяснить, реагирует ли она на других существ. То есть, я надеюсь, что других людей или животных она не трогает. Для этого мне нужна мышь.
— А что нам это даст? — спросил Мюррей.
— Тебе и мне ничего, Бен, — рассмеялся Майк. — Но среди нас есть кое-кто, кто может изменить свой облик. Дамона побледнела.
— Ты думаешь…
— Ты делала это уже много раз, — тихо сказал Майк.
— Но… — Дамона запнулась, на ее лице появился испуг.
— Но этого не было так давно, и я не знаю, получится ли…
— Я понимаю, что это неприятно, Дамона, — терпеливо сказал Майк, — но это наш единственный шанс. Теракис наверняка не шутил, когда сказал, что решение будет принято сегодня ночью. Он планирует какую-то дьявольскую штуку. Ты уже много раз превращалась в кошку. Этого достаточно, чтобы доплыть до берега и отойти от него на несколько сот метров.
— Доплыть? — содрогнулась Дамона. — Кошки боятся воды, не забывай этого!
— Но ведь ты не боишься, — усмехнулся Майк.
— Ты не понимаешь, — покачала головой Дамона. — Я даже не знаю, что происходит в моем теле во время превращения, но изменение не только внешнее. Я на самом деле становлюсь животным, понимаешь? У меня еще сохраняется умение мыслить и память, но это немногим больше, чем если бы я была гостьей в жутком чужом теле. Все кошачьи рефлексы и инстинкты сохраняются, и мне не всегда удается действовать так, как нужно.
— Все равно ты должна попытаться, — настаивал Майк.
— Когда ты окажешься на берегу, то позвонишь в Скотланд-Ярд и пошлешь нам помощь.
Дамона не ответила. Бесконечно долго она сидела, уставившись в какую-то точку на стене за спиной Майка.
— По крайней мере, мы можем попытаться, — наконец сказала она. Голос ее колебался.
— Сперва нам нужен подопытный кролик, — засмеялся Майк, — вернее, подопытная мышь. Будем искать дальше. Она должна быть где-то здесь.
Он хотел встать и продолжить поиски, но Дамона остановила его быстрым жестом.
— Оставь это, — спокойно сказала она. — Если я должна это сделать, то не играет роли, когда. Или ты знаешь лучшего охотника за мышами, чем кошка?
— Конечно, нет, — ответил Майк. — Но не забывай, что она нужна нам живая.
Дамона с усилием рассмеялась.
— Возьму это на заметку. — Она встала и расстегнула молнию водолазного костюма. — Процесс очень болезненный, — продолжала она. — Я сохраню свой облик, пока вы будете проводить эксперимент. Будет лучше, если кто-то из вас будет меня крепко держать. Едва ли я прыгну в воду по своей воле.
Она стащила с себя костюм, отбросила его в сторону и осталась в одном купальнике. Лицо ее было спокойным, собранным.
В первый момент казалось, что ничего не происходит, но потом…
