Рашида остановилась перед самыми перилами, которые отделяли толпу от арены.
— Жан-Клод велел, чтобы все были в маскарадных костюмах, но у нас нет времени. — Она потянула меня за свитер. — Снимите куртку, так сойдет.
Я вытащила мой свитер из ее рук.
— О чем вы говорите? Какие костюмы?
— Вы задерживаете представление. Бросьте куртку и пойдемте.
Грациозным ленивым прыжком она перемахнула через перила и пошла босиком по белой арене, махнув нам рукой, чтобы мы шли следом.
Я осталась, где была. Никуда я не собиралась идти, пока мне не объяснят, что происходит. Ларри и Эдуард остались со мной. Публика стала на нас поглядывать, ожидая, что мы сейчас покажем что-то интересное.
Мы стояли и ждали. Рашида исчезла в занавешенном круге.
— Анита!
Я обернулась, но Ларри смотрел на арену.
— Ты что-то сказал?
Он покачал головой.
Я посмотрела на Эдуарда, но это был не его голос.
— Жан-Клод? — шепнула я.
— Да, это я, ma petite.
— Где вы?
— За занавесом, куда ушла Рашида.
Я покачала головой. Его голос отзывался резонансом, легким эхом, но в остальном был совершенно таким же, как всегда. Может, я могла говорить с ним, не двигая губами, но если так, то я не хотела об этом знать.
— Что происходит? — шепнула я.
— Мы с мистером Оливером заключили джентльменское соглашение.
— Не понимаю.
— С кем ты говоришь? — спросил Эдуард.
Я тряхнула головой.
— Потом объясню.
— Войдите в мой круг, Анита, и я объясню вам все одновременно с публикой.
— Что вы сделали?
— Все, что мог, чтобы спасти жизни, ma petite, но кто-то сегодня умрет. И это будет в круге, куда призваны лишь солдаты. Мирное население сегодня умирать не будет, кто бы ни победил. Мы оба дали слово.
— Вы будете драться здесь на ринге? Как гладиаторы?
— Это было лучше, чего я мог добиться за такой короткий срок. Если бы вы предупредили меня за несколько дней, может быть, я бы устроил все по-другому.
Я оставила это без внимания. И так я чувствовала свою вину.
Я сняла свитер и положила его на перила. Поблизости заахали люди — те, кто увидел пистолет.
— Драка будет здесь, на ринге.
— Перед публикой? — спросил Эдуард.
— Ага.
— Не понял, — сказал Ларри.
— Ларри, я хочу, чтобы ты остался здесь.
— Ни за что.
Я сделала глубокий вдох и медленный выдох.
— Ларри, у тебя нет оружия. Ты не умеешь стрелять из пистолета. Пока не научишься, ты просто пушечное мясо. Останься здесь.
Он помотал головой.
Я взяла его за руку:
— Ларри, я тебя очень прошу.
То ли просьба, то ли мой проникновенный взгляд — но он кивнул.
Мне стало легче дышать. Что бы ни случилось, Ларри не погибнет потому, что я его в это втянула. Это не будет на моей совести.
Я перелезла через ограждение на ринг. С шорохом черной пелерины Эдуард последовал за мной. Ларри остался, вцепившись в перила. У него был вид, будто его бросили, но он был вне опасности. Это было главное.
Я коснулась переливающего занавеса, и это оказалось игра света. Вблизи материя была белой. Отведя ее в сторону, я вошла, Эдуард за мной.
Там в несколько ярусов шел кольцевой помост, а в центре круга стоял трон. Рашида и Стивен стояли у подножия помоста. Я узнала обнаженную грудь и волосы Ричарда раньше, чем он успел поднять маску. Белую маску с голубой звездой на щеке. На нем были переливающиеся шаровары с курткой и туфлями им под стать. Все были в маскарадных костюмах, кроме меня.
— Я надеялся, что ты не успеешь, — сказал Ричард.
— Как, пропустить хэллоуиновское представление всех времен?
— Кто там с тобой? — спросил Стивен.
— Смерть, — ответила я.
Эдуард поклонился.
— Верю вам настолько, что позволяю привести на бал смерть, ma petite.
Я подняла голову к самому верху помоста. Перед троном стоял Жан-Клод. Наконец-то он был одет в то, на что намекали его сорочки, и это было настоящим. Настоящий французский придворный. Половину деталей его костюма я даже не знала, как назвать. Черный камзол, со вкусом инкрустированный серебром. Короткий полуплащ, наброшенный на одно плечо. Облегающие брюки, заправленные в сапоги до икр. Широкий белый воротник у горла. Кружева, рассыпанные по рукавам камзола. И сверху широкая, почти плоская мягкая шляпа с изогнутыми дугами белых и черных перьев.
Костюмированная шеренга раздвинулась в стороны, открывая мне дорогу к ступеням трона. Почему-то мне не хотелось идти. За занавесом слышались характерные звуки — там передвигали декорации и реквизит.
Я глянула на Эдуарда. Он смотрела на толпу, замечая все. Искал жертв или знакомые лица?
Все были в маскарадных костюмах, но очень немногие — в масках. На половине высоты лестницы стояла Ясмин и Маргарита. Ясмин была одета в алое сари, все в вуалях и блестках. При ее темном лице красный шелк смотрелся очень естественно. На Маргарите было длинное платье с рукавами-«фонариками» и широким кружевным воротником. Платье из какой-то темно-синей ткани, простое, без украшений. Светлые волосы висели сложной массой кудрей над каждым ухом и небольшим пучком на голове. Ее наряд, как наряд Жан-Клода, смотрелся не маскарадным костюмом, а древней одеждой.
Я стала подниматься к ним. Ясмин откинула вуали, обнажив крестообразный шрам, который я ей оставила.
— Кто-то тебе за это сегодня отплатит.
— Не ты лично?
— Пока нет.
— Тебе все равно, кто победит?
Она улыбнулась:
— Я, конечно же, лояльная к Жан-Клоду.
— Черта с два.
— Не менее лояльна, чем ты, ma petite, — четко произнесла она, откусывая каждый слог.
Я оставила ее смеяться мне в спину. Кому-кому, а не мне упрекать других в нелояльности.
У ног Жан-Клода сидела пара волков. Они смотрели на меня до странности светлыми глазами. И ничего человеческого в их глазах не было. Настоящие волки. Где он достал настоящих?
В двух шагах от него и его ручных волков я остановилась. Его лицо было непроницаемым, пустым и прекрасным.
— Вы как будто из «Трех мушкетеров», — сказала я.
— Совершенно верно, ma petite.
— Это ваше родное столетие?
Он улыбнулся улыбкой, которая могла означать все что угодно — или ничего.
— Что сегодня будет, Жан-Клод?
— Подойдите и встаньте возле меня, как должно моему слуге-человеку.
Он протянул бледную руку.
Я не приняла руку и подошла. Он говорил прямо у меня в голове, и спорить было глупо. От спора это не перестанет быть правдой.
Один из волков издал низкое грудное рычание. Я остановилась.
— Они вас не тронут. Они принадлежат мне.
«Как и я», — мелькнула у меня мысль.
Жан-Клод опустил руку к рычащему волку. Тот съежился и лизнул руку. Я аккуратно его обошла. Но он не обращал на меня внимания, глядя только на Жан-Клода. Жаль, что он на меня зарычал — я ничем этого не заслужила. Он лебезил, как собака.
Я встала справа чуть позади волков.
— Я вам выбрал чудесный маскарадный костюм.
— Если это что-то под стать вашему, я бы предпочла его не надевать.
Он рассмеялся тихим и низким смехом, и этот смех резонировал у меня в животе.
— Стойте здесь возле трона, пока я буду говорить речь.
— Мы, в самом деле, будем биться на глазах у толпы?
Он встал.
— Конечно. Это — «Цирк проклятых», и сегодня Хэллоуин. Мы покажем им такой спектакль, подобного которому они не видели.
— Это безумие!
— Вероятно, но оно не даст Оливеру обрушить здание на нас.
— Он это может?
— Он мог бы и гораздо больше, ma petite, если бы мы не договорились об ограничении нашей силы.
— Вы тоже можете обрушить здание?
Он улыбнулся и впервые в жизни дал мне прямой ответ:
— Нет, но Оливер этого не знает.
Я не могла сдержать улыбку.
Он опустился на трон, перебросив ногу через подлокотник. Надвинул шляпу на лицо, так что остался виден только рот.
— До сих пор не могу поверить, что вы меня предали, Анита.
