Ознакомительная версия.
– Я не сказка, – фыркнула Наталья. – Я есть!
– У нас в школе была уборщица. Кажется, я учился в восьмом классе, когда первый раз услышал от нее сказку про ключ, спрятанный в рыбе. Она рассказывала про ключ всем, но слушал только я.
– Почему?
– Потому что она была странная, немного слабоумная. Я думаю, это наследственное, потому что Хаврошечка такая же.
– Ты сейчас говоришь про маму Хаврошечки?
– Да. Знаешь, она ведь каждый день пела возле колодца колыбельную. Всегда одну и ту же про маленькую рыбку, которая живет в колодце, но когда-нибудь вырвется на волю из своего каменного плена. Что-то вроде этого…
– Она была доброй. – Наталья обхватила себя за плечи. – Все они были добры ко мне. Только они…
– И что она тебе рассказала? – спросила Марьяна.
– Она рассказала про ключ, спрятанный в рыбе. И даже нарисовала его на бумаге. Он был очень похож на твой медальон. Где ты его взяла?
– Купила в антикварном салоне.
– Поразительно! – Иван развел руками. – Вот так просто взяла и купила? В то время как я искал его полжизни.
– Ваня…
Ее мысли были похожи на стаю потревоженных летучих мышей, такие же испуганные и хаотичные. Пазлы только что сложились в стройную картинку, а теперь прямо у нее на глазах картинка начла распадаться…
– Я же говорила, никому нельзя верить. – Наталья сочувственно покачала головой. – Они всегда предают. Даже лучшие из них. Дарят подарки. Раздают обещания, а потом уходят… навсегда.
– Ты знаешь, что открывает этот ключ? – Черный зрачок ее же пистолета угрожающе дрогнул.
– Это все ты?.. – Пазлы снова начали складываться, но картинка теперь получалась совсем другая. – Это ты их убил? Ты убил мою сестру!
– Спокойнее, – Полевкин поднял руку повыше. Теперь ствол целился прямо ей в грудь. – Не надо нервничать.
– Значит, ты…
– И должен признаться, это было тяжело. В моральном плане я имею в виду. У меня просто не было другого выхода.
Марьяна посмотрела на бесчувственного Борейшу.
– Митрич сказал, вас было двое.
– Что? – Полевкин рассмеялся. – Неужели ты подумала, что я связался бы с этим ничтожеством?! Я – одинокий волк! Хоть и не кажусь волком.
Да, он не был похож на волка. Даже наоборот. Он был смешным, забавным, хвастливым и необязательным. И он, именно он был убийцей…
– Но Митрич, старый черт, не соврал. Той ночью он в самом деле видел двоих.
– Кого? – Неважно, чем все закончится, ей нужно знать правду.
– Глеба Литте. Твоя сестренка ушла из «Поплавка» с нашим мальчиком-мажором. Кстати, в ее крови нашли наркотик, потому что Глеб не любил, когда женщина говорила ему «нет». А она ему отказала там, в «Поплавке». И в саду тоже отказала, несмотря ни на что. Я как раз возвращался из больницы. Отвозил туда одного чудика с разбитой по пьяной лавочке головой. Она выбежала к колодцу в то время, когда я проезжал мимо. Растрепанная, напуганная, она рассказала, что Литте напал на нее. Я хотел помочь, собирался отвезти ее в больницу, а потом увидел медальон. Она сама была виновата, ей не следовало сопротивляться, ей нужно было лишь отдать мне медальон.
– Ты бы все равно ее убил.
– Нет, не убил бы! Она была в таком состоянии, что не запомнила бы ничего из случившегося. Честно!
Честно… Он повторял это слово так, словно в его устах оно имело какой-то особенный смысл. Подонок…
– Твоя сестра упала в колодец сама. Просто не удержалась на ногах.
– Он врет, – послышался за спиной тихий шепот. – Он толкнул ее, а когда она начала падать, он пытался удержать медальон, а не твою сестру.
– Если бы в колодце была вода, я бы попытался ее спасти.
– Она еще несколько часов была жива! Ты мог вызвать спасателей!
– Я хотел. Я собирался вернуться со спасательным снаряжением.
– Не за твоей сестрой – за медальоном.
– Так бы и было, если бы не этот пропойца. Он все испортил. Попался мне на пути, когда я отъезжал от колодца. Догадливая сволочь! Он пришел ко мне на следующий день, сказал, что ночью слышал стоны, доносящиеся из колодца. Как раз в то самое время, когда видел там сначала меня, а потом и Глеба Литте. Сказал, что все понимает: дело молодое, кровь горячая. Намекнул, что готов забыть все, что увидел ночью.
– И ты ему заплатил.
– Не я. Митричу заплатил Глеб Литте. Я рассказал, что сторож видел, как он приставал к твоей сестре. По-дружески, так сказать, поделился. Я надеялся, что Глеб примет правильное решение, одним алкашом больше, одним меньше, но он поступил так, как привык поступать. Из полученных от него десяти тысяч долларов я отдал Митричу две. Две тысячи в обмен на обещание убраться из деревни к чертям собачьим. Остальные восемь тысяч я оставил себе. Мне так и не удалось получить ключ, мне нужна была хоть какая-то компенсация. К расследованию, сама понимаешь, меня и близко не подпустили, я даже не знал, нашли ли они тогда медальон.
– Они нашли. И отдали мне. – Марьяна смотрела на Полевкина и не понимала, как же можно так ошибиться в человеке.
– Теперь я понимаю, почему Митрич снова активизировался. Ты приходила к нему, да? Ты расспрашивала его про ту ночь, наверняка предлагала деньги, и он решил убить сразу двух зайцев, но сам оказался на дне колодца. Старый дурак.
– А Сидоровна? Ее ты за что убил?
– Просто какой-то вечер вопросов и ответов, – Полевкин усмехнулся. – Но тебе я никогда не мог отказать. Все началось семь лет назад, когда сельский клуб тут, в усадьбе, доживал последние дни, так же, как сейчас больница. Димка Савельев потянул меня с собой в библиотеку. Там раздавали книги всем желающим. Ему нужно было писать какую-то научную работу, а мне было просто любопытно. Вот там-то, от нечего делать роясь в старых книгах, я и нашел альбом с какими-то чертежами и набросками. Но заинтересовали меня не чертежи, меня заинтересовал один-единственный рисунок. Угадай, что там было?
– Медальон.
– Медальон в закрытом и открытом виде. Я уже видел такой рисунок, он шел непременным дополнением к сказкам про графский клад. Я вырвал из альбома лист. Просто так, чтобы сравнить с той мазней, что когда-то подарила мне Хаврошечкина полоумная мамаша. И лишь оказавшись дома, я прочел то, что было написано на обратной стороне вырванного листа.
Ознакомительная версия.
