Миллз тащил ее по пустой школе, вниз и вверх по лестницам, по коридорам, пока не впихнул в классную комнату и не усадил на стул.
Затем вытащил из кармана веревку и так крепко связал ей кисти и лодыжки, что веревка врезалась в кожу, а на ногах даже выступила кровь. Сью заметила это, когда опустила глаза. В темноте кровь выглядела черной.
— Думаю, тебе интересно узнать, кто я? — Это были его первые слова после того, как он привел ее в это место.
Она хотела проглотить набежавшую слюну, но горло сжал спазм.
— Ну! Да или нет? — прошипел он.
Он шагнул к ней, направив нож в лицо. Коснулся кончиком щеки, а от нее нежно, почти любовно повел лезвие к глазу.
Она закрыла глаза и сжала зубы, зная, что сейчас будет мучительно больно.
Он прижал кончик ножа к уголку ее глаза.
— Открой! — рявкнул Миллз.
Она медленно открыла глаза, слезы покатились по щекам.
— Это уже лучше, — с ухмылкой сказал он. — Неужто тебе не хочется взглянуть в лицо человеку, который убил твою дочь?
Она почувствовала, как желудок начал судорожно сокращаться, а тело мгновенно леденеть.
Она смотрела на него сквозь пелену слез, нож по-прежнему был прижат к ее щеке.
— А сейчас мы посидим и подождем, — сообщил он, проводя ножом по ее щеке ко рту, очерчивая его кончиком нижнюю губу. — Посидим и подождем твоего мужа.
Хэкет отступил на шаг, когда увидел, что Кёртис взялся за угол одеяла. Позиция для наблюдения у него была прекрасная: доктор его заметить не мог, сам же он видел все, что происходило внизу. Он смотрел. Сердце его учащенно билось.
Кёртис сдернул одеяло.
Хэкет с трудом подавил крик.
На каталке лежал мужчина лет сорока пяти, в брюках и рубашке, перепачканных кровью.
Длинный обоюдоострый стилет торчал из правого глаза мужчины. Хэкет видел, как Кёртис взялся за стилет и медленно вытащил его из глаза. Он положил нож на стол, предварительно полотенцем вытерев с него кровь. Затем снял пиджак и повесил на спинку стула.
Покончив с этим, он вновь повернулся к телу и, напрягшись, перевернул труп на живот.
Из поврежденного глаза на каталку закапала кровь. Кёртис пододвинул к себе другую, меньшую каталку, и Хэкет увидел на ней множество хирургических инструментов. Доктор взял скальпель. Затем аккуратно отвел волосы с шеи трупа и прижал острие скальпеля к затылку рядом с основанием черепа.
Острое орудие без видимых усилий вошло в плоть. Из разреза пролилась темная кровь.
Хэкет стиснул зубы, когда заметил, что Кёртис потянулся за скальпелем большого размера.
Видеть этого Хэкет не мог, но ужасные пилящие звуки подсказали ему, что лезвие, которым орудовал Кёртис, имеет зазубренную кромку.
Мастерски владея инструментом, Кёртис удалил часть затылочной кости размером два на три дюйма и положил ее на стоявший под рукой металлический поднос.
Даже издали Хэкет разглядел серое вещество, показавшееся в провале черепа. Собрав всю свою волю, он справился с рвотными позывами. Ухватившись за дверь, он спрятался за ней: одна часть его существа приказывала ему бежать прочь от этой кошмарной сцены, другая приковала, понуждая досмотреть до конца. Используя инструмент, напомнивший Хэкету кусачки, Кёртис вскрыл позвоночник.
Звук сломанной кости, похожий на выстрел, эхом прокатился по подвалу, голова лежавшего на столе мужчины будто подалась вперед, лишившись поддержки твердого остова.
Хэкет видел, как из вскрытого черепа сочится кровь, обагряя руки Кёртиса, но тот, казалось, не замечал этого.
Он взял небольшой пинцет, еще один скальпель и принялся проталкивать концы пинцета в глубь мозга, захватывая что-то в его окровавленных складках.
Осторожно вытаскивая пинцет с зажатым в нем гипофизом, Кёртис улыбался. Одно точное движение — и железа у него в руках. Он держал ее перед собой, как драгоценный трофей, любуясь ее лоснящейся поверхностью, затем опустил в сосуд с прозрачной жидкостью.
У Хэкета сдали нервы.
Он повернулся и бросился прочь, одержимый одним стремлением — оказаться подальше от этого места и немедленно сообщить все в полицию. Рассказать жене. Сью! Сью! Что Кёртис сделал с ней?..
Хэкет поскользнулся на ковре, упал, снова поднялся, уже не беспокоясь о том, слышит его Кёртис или нет. Он вломился в очередную дверь, пробежал коридорчик, приемную и бросился к двери, выходящей в холл.
Скорее, скорее к машине!
За спиной зазвучали шаги — Кёртис поднимался по лестнице. Хэкет распахнул дверь и оглянулся, уверенный, что опережает доктора. С улыбкой облегчения он вбежал в прихожую. У него на пути, преграждая дорогу к выходу, стоял человек. Он поднял взгляд.
И его глаза в ужасе вылезли из орбит, он упал на спину и закричал так, что у него чуть не разорвались легкие.
— Не понимаю, — прошептала Сью Хэкет, — зачем вы это делаете? — Слезы продолжали непроизвольно литься по ее щекам.
Рональд Миллз сорвал очередной струп с левой руки и молча мял его в затвердевших пальцах.
— Зачем вы убили Лизу?
— Разве это важно? — улыбнулся он. — Дело уже сделано.
Он приблизился к Сью, взял ее за плечо, словно собирался массировать его. Но тут же суставом указательного пальца надавил в ямку между ключицами так, что она вздрогнула от боли.
— Она была хорошенькой, твоя малышка, — сообщил Миллз. — И такой спокойной.
Сью все еще не могла справиться со слезами, а он уже поглаживал ее по шее, неуклюже гладил по волосам.
— Когда я зашел к ней в спальню, она не произнесла ни звука, — продолжал он. — Даже тогда, когда я забрался к ней в постель.
— Пожалуйста, — тихо попросила Сью.
— Я спросил, как ее зовут, и она ответила мне: «Лиза». Такое красивое имя. — Одной рукой он потянул Сью за волосы, вторую запустил ей под блузку и положил на грудь.
— Прекратите! — всхлипнула Сью.
— Когда я достал нож, она решила поднять шум, — произнес Миллз. — Я подумал, что она заплачет. Поэтому пришлось закрыть ей рот рукой.
Слезы струились по лицу Сью, стекали по подбородку, капали на лапавшую ее руку Миллза. Он ухватил ее за одну грудь и так сильно сжал, что Сью застонала от боли.
— Когда я начал ее резать, она пыталась кричать, — мягко проговорил он, чувствуя, как поднимается его член от этих воспоминаний. — Но я ее утихомирил. — Он улыбнулся. — Я втолкнул ей в глотку нож, видела бы ты, как распахнулись ее глаза, будто какая-то пружина сработала в ее голове. Я нажал сильнее, и глаза ее раскрылись еще шире. Чем дальше я проталкивал нож, тем шире раскрывались глаза. Я подумал, что они прямо-таки выскочат из головы.
Сью беспрерывно плакала, рука Миллза грубо мяла ее грудь. — И когда я трахал ее, — вздохнул при этом воспоминании Миллз, — она была такая тугая. Такая восхитительно тугенькая!
