Итак, как мы сказали выше, в сегодняшний воскресный день Василий Алексеевич не вернулся домой к обеду. Он приехал в Отрадное в шесть часов вечера, когда его отец, по обыкновению, отдыхал.
Прибыв домой, молодой Сухоруков решил говорить непременно сегодня же со стариком о своем деле. Так как за ужином будет присутствовать постороннее лицо, князь Кочура-Козельский, то Василий Алексеевич поведет с отцом речь о женитьбе после ужина в отцовском кабинете, когда они там останутся вдвоем. Василий Алексеевич был уверен, что старик не будет с ним много спорить по поводу задуманного брака. Правда, Ордынцевы небогатые люди, но они столбовые дворяне, хорошей фамилии. Невеста его – девушка образованная, с прекрасной репутацией. Чего же еще лучше желать?.. Он, женившись на Ордынцевой и поселившись в Образцовке, будет продолжать ведение хозяйства в имениях отца, будет продолжать помогать ему, будет старику той опорой, о которой тот мечтал. Уже и теперь его управление сказалось хорошими результатами. Недавно он передал отцу значительную сумму денег от удачной продажи хлеба из Отрадного. Отца он будет навещать в его отраднинском доме. С его женитьбой ничего, в сущности, не изменится для старика ни в его жизни, ни в его привычках.
Все это молодой Сухоруков будет говорить сегодня отцу после ужина в его кабинете.
Василий Алексеевич пришел в столовую за несколько минут до начала ужина. Ужинали в Отрадном в девять часов вечера.
Оказалось, что в это время отец его развлекался игрой на бильярде, который помещался рядом со столовой. Партнером старика был князь Кочура-Козельский.
– А вот и Василий! – сказал Алексей Петрович, увидав сына. Но он не стал ни о чем его расспрашивать. Он был занят своей игрой. По-видимому, старик играл «с ударом», и его тешило, как князь Кочура сердился. Князь проигрывал и был действительно смешон, выражая порывисто свою досаду на неудачу в игре. Пробило девять часов.
– Мы, князь, после ужина докончим, – сказал старик. – А теперь пора и за стол!..Часы пробили к ужину… Я люблю аккуратность.
Они уселись. Ужин начался.
– Ты был сегодня у обедни в Горках? – заговорил наконец Алексей Петрович, обращаясь к сыну.
– Да, отец, – отвечал Василий Алексеевич, – я ездил туда. Я забыл предупредить тебя об этом…
– У тебя там дорогой разве что случилось? – перебил сына старик. В тоне его чувствовалось раздражение.
– Ничего не случилось… Все у меня было благополучно, – Василий Алексеевич с некоторым удивлением посмотрел на отца.
– А если так, то ты, Василий, в другой раз, пожалуйста, говори вперед, когда почему-либо дома не обедаешь. Мы с князем тебя к обеду ждали-ждали… животики наши подвело…
– Виноват, отец, – отвечал молодой Сухоруков, – я не ожидал, что придется опоздать.
– Да где ты был-то? Где обедал сегодня? – продолжал свой допрос Алексей Петрович.
– Я обедал у Ордынцевых… Людмила Павловна меня задержала…
– У Ордынцевых!.. Это и-н-т-е-р-е-с-н-о… – произнес Алексей Петрович, как-то особенно растягивая слова. – Что же ты, любезный друг, без князя к ним поехал? – заговорил он уже шутливо. – Я помню, ты прежде, бывало, без него к ним не ездил. Посмотри-ка, какой он, князенька, грустный по этому случаю сидит…
– Теперь я Базилю не нужен, – сказал не без ядовитости князь Кочура. – У него теперь с m-llе Ордынцевой без меня наладилось.
Василий Алексеевич ничего не ответил. Видно было, что ему не до шуток.
– Ну да это мы все после разберем, – проговорил сквозь зубы Алексей Петрович. – Теперь буду вам мои новости рассказывать. Я, господа, – начал свои обыкновенные ужинные разговоры старик, – сегодня с почты получил преудивительное письмо. И, представьте себе, от кого? От почтеннейшей Лидии Ивановны. Да-с! Подумайте, как мне это было приятно. И начинает она ко мне свое послание самым странным образом. Начинает следующим воззванием: «Мой ангел, Ваше Высокоблагородие»… Как вам нравится это введение? И как его прикажете понимать? Ведь если я ей «ангел», так при чем тут «Ваше Высокоблагородие». Если я ей «Высокоблагородие», то при чем тут «мой ангел».
– Мне думается, – заметил князь Кочура, – это, так сказать, совмещение чувств любви и почтения…
– И вот она, – продолжал Алексей Петрович, – в этом своем письме совмещает все эти чувства и изливает разные благодарности за свою «жисть» в Отрадном и еще говорит, что она со своим музыкантом открыли там в Москве игорный дом, говорит, что это дело выгодное, что у ее мужа много знакомых «ахтеров» и «ахтерок» и разных еще там красавиц и что она у своего мужа управляет всем хозяйством… Ведь вот, подумаешь, какая дура! – резко сказал старик. – Очень мне интересно все это знать!.. Знать о том, что эта дрянь теперь в Москве со всякой сволочью возится…
Видно было, что Алексей Петрович сегодня был не особенно в духе. Он не церемонился в выражениях.
– Напрасно вы, вельможа Сухоруков, – начал успокаивать старика князь Кочура-Козельский, – напрасно вы так неблагоприятно к этому письму относитесь. Ведь она этим письмом как бы приглашает вас к себе пожаловать, когда вы будете в Москве… И, наверно, у нее превесело, у этой Лидии Ивановны… Должно быть, у нее там и актрисы хорошенькие… в особенности, которые из балета… и потом всякие эдакие девицы, – начал смаковать князь Кочура.
– Вот разве что у нее там актрисы собираются, – сказал с усмешкой Алексей Петрович.
– Ну да! Ну да! – подхватил князь. – Непременно у нее там все это есть, и даже, я прошу вас, вельможа, когда мы с вами в Москву поедем, вы к ней соберитесь и меня с собой возьмите… Мы с вами там поиграем в «Фараончик»… Наверно, у нее там недурно… Она препрактичная женщина, эта Лидия Ивановна!
– Недурно-то оно недурно, – сказал на все это Алексей Петрович, несколько смягчившись, – но только, князенька, в таких домах нашему брату следует быть осторожным, а вы, сиятельство, человек легкомысленный… Не правда ли, Василий? – обратился он вдруг к сыну. – Да что ты, любезный друг, – сердито сказал он, – сегодня такой насупленный сидишь?..
– У меня к тебе дело, отец, есть, – отвечал Василий Алексеевич. – Мы сейчас ужинать кончаем, так после ужина пойдем в твой кабинет. Надо бы мне с тобой о деле поговорить…
– Что же, Василий, поговорим и о делах, – согласился старик. – И у меня к тебе один разговорец тоже имеется, – произнес он, как-то особенно подчеркивая. – Ну-с, князенька, – обратился Алексей Петрович, вставая, к Кочуре-Козельскому. – Мы нашу партию, стало быть, уж завтра доиграем. Я с Василием делами займусь… Мы будем с ним о делах наших беседу вести. Пойдем, любезный друг, пойдем, – говорил старик сыну. – Что-то ты мне там в кабинете про дела наши наскажешь!..
