— Но ты хотел делать это в Нью-Йорке.
— Я был слишком переполнен идеями для такого захолустья, как Плэзент Вэлли. Я хотел так много сказать, так много сделать. Выиграть Пулитцеровскую премию. Потом моя мать вышла замуж за Джо. Он отличный парень. Отец Даны.
— Он мог заставить твою мать смеяться?
— Да. Да, он мог. Мы были хорошей семьей, мы вчетвером. Не знаю, насколько я ценил это в то время. Когда появился Джо, часть давления на меня спала. Думаю, мы все считали, что они будут работать в газете еще не один десяток лет.
— Джо — репортер?
— Ага, работал в газете уже несколько лет. Шутил, что женился на боссе. Они составили хорошую команду, так что казалось, что все получилось как нельзя лучше. После колледжа я планировал следующие пару лет попрактиковаться здесь, а потом отправиться покорять Нью-Йорк своими бесценными талантами и способностями. Я встретил Лили, и все было в шоколаде.
— Что случилось?
— Джо заболел. Оглядываясь назад, я полагаю, моя мать была в ужасе от мысли, что может потерять еще одного любимого человека. Она не сильна в выражении эмоций. Напротив, она всегда отличалась сдержанностью и прямотой, но это я теперь понимаю, задним числом. Тогда же я и представить не мог, что это для нее значило. Им пришлось переехать. Джо нужно было сменить климат и образ жизни. Так что либо я оставался, либо газета закрывалась.
— Она рассчитывала, что ты останешься.
Он помнил, что он сказал об ожиданиях.
— Да. Выполню свой долг. Первый год это меня доставало, потом просто раздражало, а год на третий я смирился. Не знаю точно, когда пришло… думаю, можно сказать, удовлетворение. Но со временем я начал получать удовлетворение от своей жизни. Я купил дом. Потом у меня появился Мо.
— Я бы сказала, ты отошел от плана твоей матери и последовал своему собственному.
Он сдержанно рассмеялся.
— Сукин сын. Похоже на то.
Было очень мало вещей, ради которых Дана была готова выползти из постели. Работа, конечно, имела приоритет в этом вопросе. Но когда у нее выдавалось свободное утро, ее основным развлечением был сон.
Отказаться от него по просьбе Флинна было, по ее мнению, верхом проявления сестринской любви.
Она постучала в дверь Мэлори в семь тридцать, одетая в футболку, потертые джинсы и шлепанцы.
Так как Флинн отлично знал свою сестру, он открыл дверь и с порога сунул ей в руки горячую кружку кофе.
— Ты персик. Ты сокровище. Ты просто мой личный сундук с сокровищами.
— Наслаждайся.
Она вошла, села на диван и начала жадно пить кофе.
— Где Мэл?
— Все еще спит.
— Есть бублики?
— Не знаю. Не посмотрел. Я должен был посмотреть, — тотчас сказал он. — Я эгоистичный ублюдок, думаю только о себе.
— Прошу прощения, но это моя фраза.
— Просто сэкономил твое время и энергию. Мне нужно идти. Я должен быть в редакции через… черт, двадцать шесть минут, — выругался он, посмотрев на часы.
— Только скажи мне, почему я в квартире Мэлори, пью кофе и беспокоюсь о бубликах, в то время как сама она еще спит.
— У меня нет времени на объяснения. Она не в лучшем состоянии, и я не хочу оставлять ее одну.
— Господи, Флинн, да в чем дело? На нее кто-то напал?
— Можно сказать и так. Эмоционально. И это был не я, — добавил он, направляясь к двери. — Просто побудь с ней, ладно? Я сбегу, как только смогу, но у меня сегодня куча дел. Пусть поспит, а потом, ну не знаю, займи ее чем-нибудь. Я позвоню, — сказал он уже из-за двери. Дане оставалось только проводить его взглядом.
— Для репортера ты скуповат на детали. — Решив, что ничего другого ей не остается, она пошла в набег на кухню Мэлори.
Она только успела откусить первый щедрый кусок бублика с маком, когда вошла Мэлори.
Усталый взгляд, отметила Дана. Немного бледна. Значительно взъерошена. Она решила, что взъерошенность на совести Флинна.
— Привет. Хочешь вторую половину?
Очевидно еще не до конца проснувшись, Мэлори моргнула.
— И тебе привет. А где Флинн?
— Он надо было бежать выполнять свой журналистский долг и все такое. Может, хочешь кофе?
— Да. — Она потерла глаза и попыталась подумать. — А что ты здесь делаешь?
— Не имею понятия. Флинн позвонил мне в безбожную рань, около сорока минут назад, и попросил прийти. Он особо не распространялся, но был очень настойчив, так что я притащила свою задницу сюда. Что случилось?
— Думаю, он беспокоится обо мне. — Подумав над этим, она решила, что не против. — Это даже мило.
— Ага, он просто милашка. Так почему он беспокоится о тебе?
— Думаю, нам лучше присесть.
Она рассказала все Дане.
— Как он выглядел? — спросила Дана.
— Ну… сильное лицо, даже аскетическое. Подожди минутку — думаю, я могу зарисовать его.
Она поднялась, достала из тумбочки блокнот и карандаш и снова села.
— У него очень четкие черты лица, так что набросать его портрет должно быть не сложно. Но больше чем его внешность производит впечатление его психологическое воздействие. Он неотразим. Даже харизматичен.
— А что насчет дома, где ты была? — уточнила Дана, пока Мэлори работала.
— У меня осталось только общее впечатление. Он казался таким знакомым во сне, каким и должен быть дом. Так что даже не отмечаешь детали. Два этажа, лужайка на заднем дворе, очаровательный садик. Солнечная кухня.
— Это не был дом Флинна?
Мэлори подняла на нее взгляд.
— Нет, — сказала она медленно. — Нет, это не был дом Флинна. Я не думала об этом. Разве было бы не логично, если бы это был именно он? Если это моя фантазия, почему бы нам не жить в его доме? Он большой, и я его знаю.
— Может, он не мог использовать дом Флинна, потому что он уже занят, и… Ну я не знаю. Может, это и не важно.
— Думаю, все важно. Все, что я видела, слышала и чувствовала. Я просто еще не знаю, что конкретно. Вот… — Она повернула блокнот. — Это грубый набросок, но это лучшее, что я могу изобразить. Все же этот набросок передает основное впечатление.
— Вау! — Дана присвистнула. — А наш колдун горяченький.
— Он пугает меня, Дана.
— Он не мог навредить тебе, не по-настоящему.
— Не в этот раз. Но он был в моей голове. Это как вторжение. — Она сжала губы. — Своего рода насилие. Он знал, что я чувствую и чего хочу.
— Я скажу тебе, чего он не знал. Он не знал, что ты пошлешь его куда подальше.
Мэлори села обратно.
— Ты права. Он не знал, что я откажусь. Не знал, что даже во сне я пойму, что это ловушка. Привлекательная ловушка, в которую он заманивал меня, чтобы помешать найти ключ. Это удивило и разозлило его. А это значит, что он знает далеко не все.
