Он приближался к стеклянному дому, гладкая поверхность которого сливалась с ночной тьмой, и гравий скрипел у него под ногами. Вертикальная светящаяся панель указывала путь. Поднявшись на широкое крыльцо, он помедлил. Он боялся звонить.
Ждать пришлось недолго — дверь уже открывалась. Освещенная сзади фигура вырисовывалась в проеме темным силуэтом, но голос показался Бишопу странно знакомым.
— Еще раз добро пожаловать, мистер Бишоп. Мы вас ждали, — сказала высокая женщина.
Джейкоб Кьюлек и Джессика сидели в гостиной, оба в ночных пижамах. Низкорослая держала нож у горла слепца — длинный нож мясника, на лезвии которого темнели рыжеватые пятна. Она улыбнулась Бишопу.
— С вами все в порядке, Джессика? Джейкоб? — спросил Бишоп, остановившись в дверях.
— В настоящий момент, Крис, с нами все в порядке, — ответил Кьюлек. — К несчастью, наш охранник, как нам сказали, убит.
Легкий толчок в спину дулом «беретты», которую держала высокая, заставил Бишопа безропотно пройти в комнату.
— Да, мистер Бишоп, — сказала она. — По пути сюда вы прошли мимо бедного полисмена. Должна сказать, что убить его было очень легко. Неужели вы думаете, что мисс Тернер не перережет вам горло, если вы болван?
Низкорослая расплылась в улыбке:
— Этот простачок думал, что я — беспомощная старая баба, которая слишком много выпила.
— Как видите, мы знали, что здесь дежурит полицейский. Мы тоже всю неделю вели наблюдение за этим домом. Прошу садиться, мистер Бишоп. Именно сейчас мы не намерены никого убивать, не правда ли? Чуть позже — непременно, но только не сейчас. — И высокая указала на канапе, где рядом с Джессикой было свободное место.
Бишоп сел и заметил ужас в глазах Джессики. Он взял девушку за руку.
— О, как трогательно, Кристофер! Вы позволите называть вас Кристофером? — Трудно было поверить, что высокая была зловещей убийцей, а не какой-нибудь активисткой «Женской гильдии», вроде тех, что продают бумажные цветы в День маков. Но маленький пистолет в ее руках и следующие произнесенные ею слова напомнили Бишопу, насколько она в действительности была опасна.
— Вы уже забыли свою жену, Кристофер? Неужели она так мало для вас значила?
Он вскочил, позабыв от ярости всякий страх, но Джессика схватила его за руку:
— Нет, Крис!
Высокая мгновенно перестала изображать любезность.
— Прислушайтесь к ее словам, Кристофер. Она-то знает, что, если вы будете трепыхаться, ее отец немедленно умрет.
Он опустился на канапе, дрожа от злости.
— Вот так-то, — примирительно сказала высокая, снова надевая маску любезности. Не сводя с Бишопа пистолет, она села на стул с прямой спинкой, стоявший у стены. — Интересный вы человек, Бишоп. За последние недели мы немало о вас узнали. Я даже прочитала одну из ваших книжек. Как ни странно, ваши теории не так уж отличаются от теорий Бориса Прижляка. Равно как и от воззрений Джейкоба Кьюлека, хотя у меня сложилось впечатление, что объяснимые феномены интересуют вас больше, чем необъяснимые.
— Могу я спросить, кем был для вас Прижляк? — спросил Кьюлек. — И нельзя ли убрать нож? Это несколько нервирует. Полагаю, что вашего пистолета будет вполне достаточно.
— Ладно, Джудит, пожалуй, можешь немного расслабиться. Почему бы тебе не присесть на ручку кресла и не держать нож у его сердца?
— Я не доверяю старику, — ответила низкорослая. — Я никому из них не доверяю.
— Я тоже, дорогая. Но не думаю, что они успеют что-нибудь сделать за то короткое время, что у них осталось. Мой пистолет будет нацелен прямо в голову мистера Бишопа.
Низкорослая неохотно сменила позу, и Кьюлек ощутил, как кончик ножа уперся ему в грудь — несколько сильнее, чем было необходимо, чтобы старик удостоверился в его присутствии.
— Теперь вы расскажете о своих отношениях с Прижляком? — невозмутимо попросил он.
— Конечно. Нет никаких причин скрывать это от вас. Нас с Джудит — кстати, меня зовут Лиллиан, Лиллиан Хаскрофт, — много лет назад познакомил с Борисом Доминик Киркхоуп. Доминику было известно, какими играми увлекались мы с Джудит, — я бы сказала, что он был прекрасно об этом осведомлен; кроме того, он знал, что мы весьма состоятельны. В то время Борису были необходимы деньги на опыты. И люди — люди родственного ему типа, единомышленники. Если бы потребовалось дать обобщающую характеристику членов группы его избранников, то можно было бы употребить выражение «нравственное уродство». Мы, если хотите, являли собой воплощенный порок. Но расценивали это как достоинство, а не как слабость. Свойство, присущее многим, но вытесненное в подсознание, поскольку так называемое цивилизованное общество навязывает нам извращенные представления обо всем. Благодаря Борису мы обрели свободу. Каждый греховный поступок, совершенный нами, приближал нас к конечной цели. — Она хмыкнула и насмешливо посмотрела на своих пленников. — Если бы мы признались, какую роль играли наши члены в преступлениях, которые до сих пор считаются нераскрытыми, полиция нашей страны была бы просто потрясена. Труднее всего раскрыть те преступления, которые не имеют никаких явных мотивов, но, боюсь, наши уважаемые блюстители закона находят идею «зла ради зла» слишком сложной для понимания.
— Я тоже воспринимаю ее с трудом, — спокойно заметил Кьюлек.
— Именно поэтому Борис, если можно так выразиться, является величайшим новатором, тогда как вы — всего лишь земной теоретик. Жаль, что вы не приняли его предложения — вы могли бы стать не менее великим, чем он.
— Вы сказали «является». Означает ли это, что Прижляк не умер?
— В действительности никто не умирает, Джейкоб.
— Полицейский на улице мертв, — бесстрастно возразил Бишоп. — Моя жена мертва.
— Они сбросили свои телесные оболочки, и только. Я убеждена, что ваша жена до сих пор очень активна. Что касается полицейского, то его дальнейшая судьба будет зависеть только от него самого. Смею вас уверить: тот факт, что он был блюстителем закона, вовсе не означает, что силы добра непременно были в нем преобладающими. Отнюдь.
— О чем вы, черт возьми, говорите?
— Она подразумевает под ними те невидимые силы, которые управляют судьбой человечества, — пояснил Кьюлек. — Будь вы религиозны, вы могли бы назвать их Силами Света и Силами Тьмы. В Библии они упоминаются довольно часто. Но мы никогда не осознавали, или, если хотите, мы забыли на протяжении столетий о том, что это не просто поэтические образы, а фундаментальные научные понятия. Похоже, Прижляк действительно научился использовать эти силы. Он досконально изучил анимизм, и это помогло ему найти разгадку. В прошлом этого добивались и другие, но мы никогда не признавали этого факта. Но они сами, вероятно, до конца этого не сознавали. Вспомните хотя бы тиранов, массовые убийства или злых гениев прошлого. Как мог такой заурядный человек, как Адольф Гитлер, получить такую невероятную власть?
