Она не улыбалась, но ее серьезность лишь подчеркивала очарование всех ее черт. Позади нее полыхали языки огня, и я увидел, что кончики пальцев на одной ее руке уже горят. Но она продолжала удерживать меня – бесстрастно, с серьезностью, сулящей больше, чем я мог или осмеливался представить.
Вверху раздался звук, похожий на вздох. Пламя рыжим факелом устремилось по узкой лестнице. Я шагнул к двери, не оборачиваясь. Мои волосы и брови трещали от жара.
Я понял, что она отпускает меня. Контракт заключен; мне позволено жить ради ее тезки, дочери Дуэйна. Теперь горела уже вся ее рука.
Она позволила мне дойти до двери. За это время выражение ее лица, ее любимого лица не изменилось ни на миллиметр. Я повернулся и побежал – от огня и от ее взгляда.
* * *
Старый дом пылал за моей спиной, как Волшебный Замок Дуэйна. Он и был волшебным замком; я чувствовал, что часть меня осталась внутри его. Я двадцать лет был привязан к нему. Несколько часов назад я думал, что начал новую жизнь, но теперь до меня дошло, что новая жизнь – всегда продолжение старой. Я испытывал одновременно тяжесть и облегчение, думая о том, что обязательства, которые я добровольно взвалил на себя, остаются со мной, хотя все происшедшее и наполнило их новым смыслом. Дочь моего кузена стояла у ореховых деревьев, глядя на меня. Когда я увидел выражение ее глаз, я ощутил дрожь. Я отвернулся и стал смотреть на дом. Позади стонал Дейв Локкен.
Теперь уже весь дом был охвачен пламенем. Я засмеялся при мысли о том, что Дуэйн не знал, что у меня тоже есть Волшебный Замок. Он заплатил за свое незнание и за ту ночь, когда они одолели меня.
– Тут была... был кто-то, – выдохнула Алисон Апдаль. – Я думала, ты умер.
– И я думал так же. Я не знал, что смогу это остановить.
– Но ты смог.
– Не знаю. Не знаю.
Дом превратился в один ревущий костер. Она повернулась ко мне.
– Я видела что-то ужасное, – сказала она. – Майлс...
– Мы видели это тоже. Потому он и такой, – я указал на Локкена, который теперь стоял на коленях и смотрел на огонь красными воспаленными глазами. Его рубашку покрывали пятна крови и рвоты.
– Если бы ты не пришел...
– Тебя бы убили. И меня тоже.
– Но теперь она... то, что было – оно не вернется?
– Не знаю. Не думаю. Во всяком случае, она не вернется так.
Дом готов был обрушиться, и я чувствовал, как новый жар опаляет мое обожженное лицо. На ладонях вздулись ожоги. Каркас дома колыхался в пламени, как корабль, готовый улететь.
* * *
– Когда я хоронила собаку, она пахла так же, – сказала Алисон. – Как внутри.
* * *
Крыльцо целиком исчезло в стене пламени. Дом вздохнул, как усталый ребенок, и беззвучно осел.
* * *
– А если она вернется, то какой? – спросила она.
– Такой, как мы.
* * *
– Твой отец и я любили ее, – сказал я. – Думаю, он и ненавидел ее тоже, но он назвал тебя в ее честь, потому что он любил ее сильней, чем ненавидел.
– И он убил ее, верно? И свалил все на тебя.
– Он был там. Но убил ее отец Зака.
– Я знала, что это не ты. Я хотела, чтобы ты сказал это там, у пруда. Я думала, что это папа, – ее горло судорожно подпрыгнуло. – Я рада, что это не он.
– Да.
– Я чувствую... усталость. Больше ничего.
– Да.
– Я чувствую, что могла бы много сказать или вообще ничего не говорить.
– Я знаю.
* * *
В центре дома еще оставались две комнаты, стены которых жадно облизывало пламя. В колонне огня чернела неподвижная тень, едва заметный сгусток темноты.
Дейв Локкен начал подниматься на ноги.
–Мой отец... – она взяла меня за руку; и ее пальцы были холодны.
– Мы не успели. Мы с Локкеном нашли твоего отца и Белого Медведя. В лесу. Жаль, что мы не смогли ничего сделать. Локкен их привезет.
Тень в сердце огня на миг сгустилась, потом исчезла. Я обнял ее, чувствуя, как ее слезы обжигают мне кожу.
* * *
Я отвел ее в свою машину. Я не мог больше оставаться здесь. Локкен смотрел, как мы отъезжаем, но ничего не сказал. Мои руки и лицо болели, но боли я не чувствовал. Я в последний раз оглянулся на дом. Прощай, бабушка; прощай, Волшебный Замок; прощай, Алисон. Прощай. Может быть, ты вернешься – лицом в уличной толпе, аккордом музыки из раскрытого окна, ребенком. Как бы то ни было, ты всегда со мной.
Соседи шли и ехали к месту пожара, держа в руках багры и ведра. Ред и Тута Сандерсон спешили к Локкену. Огонь уже почти успокоился. Я проехал мимо них и вывел машину на дорогу.
– Мы куда? – спросила Алисон.
– Не знаю.
– Мой отец правда умер?
– Да. И Белый Медведь тоже.
– Я думала, это он – он убил тех девушек.
– Я тоже так думал, только потом. Я думаю, Белый Медведь тоже в конце концов так подумал, потому и взял его с собой.
– Я не могу вернуться, Майлс.
– Ну и ладно.
– Смогу я вернуться когда-нибудь?
– Ты решишь это сама.
Я вел машину, глядя только вперед, на дорогу. Постепенно ее рыдания сзади перешли в всхлипы, потом стихли. За этой долиной началась другая, потом еще одна. Здесь деревья росли гуще, подступая прямо к домам.
Она выпрямилась на сиденье рядом со мной.
– Поехали, – сказала она. – Я не хочу видеть Зака. Никого не хочу видеть. Я потом им напишу.
– Ладно.
– Поедем куда-нибудь. В Вайоминг или в Колорадо.
– Куда хочешь, – сказал я. – Поехали, куда хочешь. Изгиб шеи, ее рука на моем плече, знакомый взгляд.
Ожоги на лице и руках начинали болеть. Я понемногу возвращался к жизни.
На следующем повороте мотор всхлипнул и заглох. С удивлением я услышал собственный смех.
