Амелин безмолвно хлюпнул кровью в ответ.
– О да, – ухмыльнулся Итиро. – С твоей точки зрения, я безумный консерватор. Возможно. Я не люблю новомодные штучки – рисовая бумага forever. У нас в Японии в принципе все по-другому. Если вампир создает секретную организацию, то туда на работу принимают особей из его клана. Даже уборщицы или курьеры – племянники либо двоюродные тети начальника с системой пожизненного… то есть, тьфу, посмертного найма. Поэтому японская секретность – самая лучшая. Здесь же шифруй файлы, не шифруй – обязательно фигня получится. Вампиры-аристократы в уборщицы под осиновым колом не пойдут, сплошные дворяне, им это форменное оскорбление. Приходится искать наемных работников по объявлениям. А вот тут-то и обезьяна зарыта. Берем в компанию секретаршу с отличным послужным списком – отвечать на звонки клиентов. В одну прекрасную ночь у нее ломается комп. Ожидая техника, девица садится за свободный PC разложить пасьянс. Нажимает enter, и ирасяй[57] – оказывается в нашей секретной базе: с докладами, досье на сотрудников и планами действий на ближайшее время. Почему? А потому, что виновата славянская расхлябанность, свойственная вашим упырям. Некий подручный носферату испытал жесткую кровяную ломку: заработался, не ел три дня. Забыв выключить компьютер (а что удивительного, такое случалось и раньше), он побежал к санре-киоску выжать в рот хомячка. Убегая, парень открыл дверь своей электронной карточкой: уход зафиксировался на пульте охраны. А общая компьютерная система показывала, что подручный-то в онлайне! Однако никто из охранников не спохватился, и…
…На этом патетическом моменте дискуссия (если монолог Итиро можно было назвать таковой) внезапно прервалась. К скамейке, на чьих досках расположились кровососы-собеседники, подошла хромая девушка с ослепительно белой кожей и заметным издалека алым ртом. В ее волосы были вплетены стебельки увядших водорослей. Нукекуби мертвой хваткой вцепился в стакан: он сразу опознал линхаум-ши, кельтскую вампиршу из Ирландии. Этот редкий, но отлично запоминающийся типаж охотится вблизи лугов с водяными источниками – честное слово, зря они сели перекусить рядом с фонтаном. Серое платье из грязной мешковины совсем обтрепалось: края покрыла корка застарелой пыли – чувствуется, барышня таскает его лет пятьдесят. Высунув язык, линхаум-ши вперила пылающий взор в стаканы с кровью. Из красивого рта потекла сукровица.
– Мессиры, – проскулила девушка. – Не допивайте, а? Артерии горят.
Японец скривился. Амелин молча протянул попрошайке стакан с остатками крови. Выхватив его, девушка прокусила емкость сбоку. Послышались громкие хлюпающие звуки. Мгновение – пустой стакан пролетел мимо урны.
– Еще, – прохрипела она, безумными глазами глядя на ну-кекуби.
– Ну-ка пошла на фиг! – окрысился тот, пряча стакан. – Здесь тебе не кафешка: подали разок, отвали. Ты не видишь, я из Азии? Сейчас крест в глаз воткну.
Издав невнятное шипенье, девушка подалась назад, к воде фонтана.
– Халявщица, – пояснил нукекуби Амелину. – Заколебали уже эти вокзальные бомжихи. При людях линхаум-ши промышляли соблазнением юношей. Если мальчик западал на такую красотку, то все – уже в ее власти. Без любви эта вам-пирша даже кожу не прокусит. Чувака обессиливала через десятикратное (!) занятие сексом – чтобы он руку поднять не мог… или что-то другое. А после кушала кровь из почти бездыханного тела. Идиотская экзотика. Нет чтобы перегрызть человеку горло и нормально пожрать! Ну а потом люди исчезли. На мертвецов чары нисколечко не действуют. Да и трахайся с вампиром хоть сутки, он все равно не устанет: мертвый как пень, скотина. Работать эти ирландки не умеют, привыкли к халяве: влюбила, трахнула, высосала – и за следующим. Шляются по вокзалам, допивая за публикой остатки. Кто ж их полюбит?
Амелин философски кивнул. Японец прикончил полуостывшую кровь, отшвырнув емкость. Пустой стаканчик заколыхался в волнах фонтана, и за ним сразу же бросилась линхаум-ши. Часы в каменной груди шипастой горгульи, установленной на платформе прибытия поездов, скорбно провыли девять вечера. Карл все еще не появлялся. Итиро вновь ухватил нить беседы.
– Бабы, – со знанием дела сказал японец. – Они же страсть какие любопытные. Мужик бы испугался и свалил из-за компа, но женщины ведут себя иначе. Прочитав треть секретных файлов, девица ужаснулась. Схватила с чужого стола флэшку, вставила в USB-порт, начала скачивать. И опять сбой – в этот момент в комнате охраны отрубилось электричество, сигнал «незаконное копирование» не включился. Девка спокойно покинула главный офис, пройдя через три кордона лучших охранников. Камрады носферату спохватились только через час, обнаружив, что в сеть проник alien,[58] пока хозяина PC не было на рабочем месте. Тут и сам хозяин заявил о пропаже флэшки. Наши обезьяны и здесь бамбука наломали… Скажи на милость, кто додумался послать ей sms: «<Верни флэшку, или сдохнешь»? Само собой, девка объект припрятала, ошибочно рассудив, что это гарантия безопасности. Только потом ей заблокировали мобильник. Хорошо хоть, наша агентура в Службе вампирской безопасности нашла ее быстро, по записям уличных камер и номеру автомобиля. Девица метнулась к брату, искала его дома и в офисе, вероятно, хотела посоветоваться со своим мямлей: как ей поступить? В СВБ звонить не стала – заметила в файлах список адептов носфератув этой структуре. Поймали. Грохнули. Флэшки нет. Теперь бегаем по Москве за полоумным братцем. Ты все еще любишь компьютеры? Клянусь сакурой – рисовая бумага куда надежнее…
Не дослушав, Амелин отвернулся. Нукекуби пришел в ярость, но ругательства замерли на языке – он увидел, куда смотрит напарник. Через вокзальную площадь, широко переставляя ноги, спешила тощая, долговязая фигура. Подойдя к соратникам быстрым шагом, Карл не поздоровался.
– Я получил звонок, – сказал он шепотом. – Они на улице Казней.
– Пробки… – недовольно буркнул японец. – Сейчас самый разгар ночи.
– Успеем, – на полуслове прервал его Карл. – Время еще есть.
…Амелин поднялся с места. Проходя мимо линхаум-ши, облепленной тиной из грязного фонтана, он улыбнулся мокрой девушке: губами, не открывая рта.
Провал в памяти № 8 – Повелители ночи
…Хозяин зевнул, устало моргая: огоньки волчьих глаз изменили цвет с ярко-алого на темно-красный, напомнив детям сырое мясо. Хвост охаживал поджарые бока; дети, склонившие головы у его лап, тихо подвывали, чувствуя беспокойство своего божества. Да, терять времени больше нельзя. Теперь уже поздно себя проклинать: зачем, почему он так беспечно отнесся к процедуре обращения царевича? В ту роковую ночь в кущи Мидийского сада следовало послать не одного Шамаша, но и двух-трех существ вместе с ним… на всякий случай. Промашка обернулась кошмаром. Шамаш сгорел, превратился в хрустящий пепел, а Мардук, благодаря нежданной удаче, получил в свои руки средство, способное убивать его детей. Разумеется, нашлись люди, которые поверили этим россказням: городские легенды подробно описывали экимму, и вера в кровососущих демонов среди населения Вавилона оказалась весьма сильна. Мнительный царевич окружил себя стражей, одетой в серебряные кольчуги – совместное творение придворных кузнецов и ювелиров. Его личная гвардия вооружилась кинжалами из чистого серебра. Мардук свято уверовал в силу этого металла, считая, что только он защитит от зубов демонов. Внедрить детей в ряды охраны было невозможно: пропитавшись подозрительностью, царевич требовал от каждого соратника прикусить серебряную монету. Мало того, Мардук переселился в «тайную комнату» без окон (стены обили листами из серебра) и наотрез отказывался покидать ее ночью. Он присматривался к дворцовой челяди, по той или иной причине избегающей солнца. Это принесло плоды – несколько детей были изобличены и жестоко убиты. Горящие скелеты видели десятки свидетелей. Это обеспечило царевичу приток единомышленников: отныне мало кто считал, что его встреча с Шамашем – плод больного воображения.
