Ответом мне был дружный хор рычащих, хриплых голосов. Запевала, естественно, Билли. Как единственный человек, присутствующий на заседании, я обладал существенным преимуществом — способностью говорить членораздельно. Возражения, выраженные хриплым воем, в протокол не занесешь. Правда, выли они жутковато.
— Ори громче, чародей, — из-за моей спины мягко сказала Тера. — И можно идти через главные ворота.
От неожиданности я подскочил до небес. В паре метров от нас к земле прижималась Тера в привычном облике — двуногом и голом.
— Посмотрел бы я на тебя. Нашла обход?
— Ага. В одном месте кладка начала крошиться. Правда, далековато отсюда. Ты устанешь хромать вдоль всей восточной стены. Мы-то побежим, чтобы успеть вовремя.
Я скривился:
— М-да. Я сейчас не в лучшей форме для рекордов.
— Похоже, выбор невелик. Ворота опутаны лучами. Через каждые семьдесят — восемьдесят шагов черные коробочки с глазками. А то место не просматривается. Настоящая удача.
— Камеры? — буркнул я. — Проклятие!
— Пошли, чародей, — сказала Тера, вставая на четвереньки. — Нет времени тебя дожидаться. Стая покроет расстояние в единый миг, а вот ты…
— Тера! Последние дни я не на пляже провел. Я и минуты не пробегу, рухну посреди улицы.
Златоглазая и бровью не повела.
— Что предлагаешь?
— Полезу прямо здесь.
Тера оглядела стену и покачала головой:
— Я не смогу перебросить всю стаю. Волкам нечем цепляться, а быстро перекидываться туда-обратно им пока не под силу.
— Не надо всех. Я один полезу. Думаю, потом ты меня отыщешь.
— А то! — проворчала Тера. — Отыщу, конечно. Только глупо соваться в одиночку. Что, если тебя камера засечет?
— Камеры оставь мне. Лучше помоги залезть наверх. Вы обежите кругом. Встретимся внутри.
Лицо Теры потемнело.
— Идиотский план. Ты слишком изранен, чтобы немного пробежаться, и достаточно здоров, чтобы идти на приступ?
— Некогда болтать, — отрезал я, посматривая на луну. — Поможешь или нет?
Тера глухо заворчала, почти зарычала. Напряглась, как под током. Под кожей резко вздулись мускулы. Волчонок, стоявший поблизости, жалобно заскулил и попятился.
— Хор-рошо, чар-родей. Я покажу ближайшую камер-ру и подниму тебя. Пр-риземлишься — не двигайся. Неизвестно, кто и что ждет нас за огр-радой.
— Обо мне не волнуйся. Волнуйся о себе. Тем удобным путем могли пройти и Дентон, и Макфинн.
— Макфинн! — В ее голосе зазвенела гордость, а в глазах мелькнул испуг. — Макфинн пройдет и не заметит стену.
При упоминании этого имени меня дрожь пробрала.
— Ладно. Показывай камеру.
Тера прошла немного вперед сквозь осеннюю тьму — нагая, молчаливая, равнодушная к промозглому холоду позднего вечера. Я за ней. Трава под ногами хлюпала, как толстый слой мокрого плюша. Тера ткнула пальцем в полускрытую деревьями квадратную коробочку, что глазела со стены на пустынную улицу.
Я облизал внезапно пересохшие губы и потянулся к видеокамере, стараясь не высовываться из-за кустов. Зажмурился, воззвал к Силе, сосредоточился. В голове ухнул тяжкий молот. Ладони вспотели, на лбу проступила липкая влага. Вообще, извести какую-нибудь механику — плевое дело. Практикующих Искусство постоянно окружает магическое поле. Оно-то и сводит с ума технические штучки. Стоишь такой, о плохом не думаешь, а вокруг тебя сами собой накрываются ксероксы и мобильники. Это в нормальные дни…
Сегодняшний день я бы нормальным не назвал. Энергетический запас моего поля исчерпан. Стрелка дрожит на нуле. Системы управления магическим потоком корчатся в агонии. На любое усилие тело отзывается жуткой болью.
Но, черт побери, отступать некуда! Надо попасть внутрь. С моей нынешней спортивной формой пробежка исключается. Не так давно я уже бегал и каждый раз без сил валился на финише, хватая ртом воздух, как рыба на берегу, с единственным желанием оказаться дома в мягкой постели.
Я постарался успокоиться, привел в порядок мысли и снова сосредоточился на жалких остатках Силы, которые сумел наскрести. И снова боль. Надоедливая, занудная боль взорвалась в черепушке, ужалила колени, в упор расстреляла суставы в руках. Тем не менее ниточка магической силы не исчезла. Она росла и крепла вместе с болью.
— Malivaso, — прошептал я и выбросил руки в чернеющий квадрат.
Видели, как неуклюжая девчонка подает в волейболе? Так и я, один в один. Тужился, собирал энергию, терпел, чуть ли не по швам трещал, а в итоге разрядился «мыльным пузырем», который, шатаясь, как пьяный воробей, лениво поплелся к камере слежения. Честно скажу, чудом добрался.
Сначала вообще ничего не произошло. Затем посыпались слабенькие искорки, пошел дымок… Я торжествовал. Наконец хоть что-то получилось. Даже если я едва не помер от натуги над простейшей задачкой.
— Можем идти, — переведя дух, пропищал я.
Мы, я, Тера и «Альфа», посмотрели направо-налево — улица пустынна, автомобилей вроде не видно — и опрометью кинулись через дорогу к ограде. Тера сплела пальцы наподобие стремени. Я сунул в «стремя» здоровую ногу и подпрыгнул. Она подняла меня, с трудом, но высоко. Почти перебросила. Я уцепился за верхний край, увидел фары приближающейся машины и с быстротою молнии скатился на ту сторону. Сырая грязь уверенно приняла груз. Бамс!
Темно-то как! Хоть глаз коли. Я присел возле самого основания стены под защитой раскидистых ветвей. С большинства деревьев листва облетела, и только упрямый сикомор сохранил летнюю роскошь. Лунный свет пробивается, как бог на душу положит, однако серебристые лучи лишь углубляют мрак в темных закоулках. К тому же черная кожа пальто делает из меня настоящего невидимку. Помнится, где-то я читал, что отблеск глаз и белая полоска зубов могут выдать притаившегося во тьме человека. Как бы то ни было, закрывать глаза я не собирался. Достаточно и того, что сижу, скрючившись в три погибели. Я снял с предохранителя пушку и переложил ее в другой карман. Так сказать, припас туз в рукаве, то бишь в кармане. На этом подготовку к бою можно считать законченной…
Я невольно вздрогнул. Дрожь напомнила, что бояться пока нечего. Правда, эта мысль не сразу нашла тропинку к моему сознанию.
Итак, я слился с каменной стеной и стал ждать. И ждать. И снова ждать. Время шло. Зная, что в ожидании минуты кажутся часами, я принялся отсчитывать неторопливые вдохи.
Порывистый ветер свистел в верхушках деревьев. Кружились листья. Капли дождя, будто осколки лунного серебра, тихонько клюкали в кожаный плащ и застывали на черном сверкающим бисером. Ветер доносил запахи чернозема и мокрого камня. Порой мне чудилось, что я в лесу, а не в парке гангстерского имения. Я ровно дышал, убаюканный приятной сказочкой, и продолжал начатый отсчет.
