И все же он снова стиснул зубы:
— Предательство Ноя вполне может стать причиной нашей смерти.
— Знаю. Я не пытаюсь его оправдать, но что сделано — то сделано.
Снова хмуро посмотрев на Ноя, Деклан разжал руки.
— Мы еще об этом поговорим.
Ной бросил на меня признательный взгляд. Если он ждал прощения и дружеских объятий, то не туда смотрел.
— Ной, — начала я. — Маттиасу ты рассказал далеко не все, верно? Он не знал, что Деклан — дампир и якобы его сын?
Тот покачал головой:
— Маттиас хотел лишь знать, чем занимается доктор Грей. Вот и все. Я не распространялся насчет формулы или тебя.
Я холодно взглянула на него:
— Что ж, и на этом спасибо.
— А ведь многое, из того, что ты знал, значительно бы мне помогло, Ной, — заметил Маттиас. — Мы потом обсудим твою некомпетентность.
Он произнес это даже как-то равнодушно, но слова были более чем недвусмысленными. Ной вздрогнул. Теперь он не угодил уже двоим: вампир злился, что он мало рассказал; дампир приходил в ярость, что он вообще открыл рот.
— Да… эээ… потом. — Ной откашлялся. — Кстати, о формуле. Джилл, как ты себя чувствуешь? В последний раз, когда мы виделись, ты вроде как стояла на пороге смерти.
Я поморщилась при напоминании:
— Ну, я постучала, а мне не открыли. Все еще дышу. Пока.
— С тех пор как вы уехали, я прочел целый вагон документов, — сказал Ной. — Взломал все сверхсекретные архивы. Теперь я знаю куда больше, чем следовало.
— И ты в курсе, где держат мою дочь? — глухо спросил Маттиас.
Ной отрывисто кивнул:
— Доктор Грей обустроила внизу детскую.
— А Кэтрин? Мать?
Ной поджал губы и еле заметно мотнул головой:
— Мне жаль. Она умерла сразу после родов.
Тень печали пронеслась по лицу Маттиаса.
— Ей не стоило от меня сбегать.
По рукам у меня промчались мурашки.
— Соболезную. — Я взглянула на Ноя. — Но с ребенком все в порядке?
— Да. Она сейчас спит как… ну, младенец. Там внизу, есть еще один ребенок-дампир. Он сегодня уже откусил пару пальцев охраннику, и ему это очень понравилось. — Ной скорчил гримасу. — Стоит дампиру попробовать человеческой крови — черт, да даже нюхнуть ее — как ему автоматически подписывают смертный приговор.
— Как мило, — содрогнувшись, заметила я.
Ной перевел взгляд на Маттиаса.
— Но твоя… Ну, она, конечно, другая. Никаких зубов. Только голые десны. И подгузники. И эээ…
— Идемте же. — Деклан ввел серию цифр на кодовом замке. Я ждала, что вот-вот завоет сирена, но дверь тихо отворилась. Я шагнула за Декланом в коридор.
— Дек, — шепотом окликнул его Ной. — Тебе надо кое-что знать. В документах я нашел некоторую информацию.
— А именно? — не оборачиваясь, кинул ему Деклан.
— Это насчет твоей матери.
Деклан остановился:
— Что ты выяснил?
Казалось, что с нашей последней встречи Ной постарел лет на двадцать. На нем плохо сказалось то, что он вычитал… не говоря уж о факте, что вскрылась его шпионская деятельность.
— Я нашел оригиналы документов о твоем рождении, в которые потом внесли изменения. Копии-то я давно видел; в них говорится о твоем отце… ну, ты сам знаешь, о ком, — Ной кивнул на Маттиаса, — и о том, что якобы произошло с твоей матерью, перед тем как ее обнаружили и госпитализировали на весь оставшийся срок беременности.
— Маттиас Деклану не отец, — заметила я.
— Верно, не отец. Эти сведения добавили позже. А матерью записали некую Хлою.
— Вранье. Я не помню ни одной Хлои. — Маттиас прошелся по мне взглядом. — Тот факт, что у меня много любовниц, вовсе не означает, что я их всех забываю.
Боже, сколько же женщин — и мужчин — побывало в его постели? Тысячи? Десятки тысяч? Или еще больше?
— Ты не помнишь Хлою, потому что ее не существовало. Это лишь псевдоним для настоящей матери. — Ной сглотнул. — Ее зовут Моника.
Я не сразу поняла, что это значит, но когда до меня дошло, я ахнула.
— Ты же не хочешь сказать, что доктор Грей…
— …настоящая мать Деклана, — договорил за меня Ной. — Угу. Это было в тех документах, и, похоже, она уверена, что их давным-давно уничтожили.
Деклан молча стоял на пороге дома, в котором прожил последние шесть лет.
— Она не может быть моей матерью. Она ведь жива.
— Не все дампиры убивают свою родительницу. Только монстры. — Ной скривился. — Там были фотографии изувеченных тел, после того как эти чудовища выбрались из матки. Лучше такие кадры видеть только в старых ужастиках с Сигурни Уивер.
— Но Кэтрин ведь умерла. — Маттиас с усилием выговорил имя матери своего ребенка.
Ной нервно кашлянул:
— Боюсь… причина не в родах.
Маттиас скрипнул зубами:
— Моника за все ответит.
Так Кэтрин после родов лишили жизни? Чем тут вообще доктор Грей занимается? Она же хочет своими исследованиями помогать людям. И эта помощь включает в себя убийства?
Я схватила Деклана за руку:
— Неважно, кто твоя мать на самом деле.
— Важно, — тихо сказал он. — Если моя мать — Моника Грей, то почему всю свою жизнь я слышал только ложь? Зачем мне сказали, что мать изнасиловали, и она умерла во время родов? Пока я рос, доктор Грей была рядом, но она меня практически не замечала, только изредка наказывала. И тут выясняется, что она моя мать? Карсон мне об этом ни слова не говорил.
— Может, он и не знал. — Что за человек позволил бы приемному сыну верить в подобный обман?
Эти дни для Деклана выдались непростыми, а у него даже не было сыворотки, чтобы ослабить переживания. У меня ныло в груди от боли за него, но я не знала, как можно ему помочь.
Деклан затряс головой, словно пытаясь выбросить из нее ненужные мысли.
— Надо идти, — сказал он и направился по коридору. Мы последовали за ним, добрались до лестницы и друг за другом спустились вниз. Лампы не горели.
— Ребенок где-то здесь, — прошептал Ной. — Не то чтобы я сторонник похищений, но в данном случае, думаю, это будет оправдано. Я прочел еще о вампирском обществе, с которым связана доктор Грей. Девочке здесь не безопасно.
— Так я и знал, — процедил Маттиас, и его прежде непроницаемое лицо исказилось яростью. — В этом и заключался смысл ее исследований. Она пытается заполучить кровь для ритуалов «Амарантос». И теперь у нее моя дочь.
Я обернулась к Деклану, которого все это явно приводило в замешательство. Его лицо вновь окаменело.
— Мы должны спасти ребенка, — отрезал он.
Я кивнула, чувствуя, как сжимается сердце. Деклан был готов забыть все свои убеждения, лишь бы поступить так, как надо. Сотрудничество с Маттиасом явно шло вразрез со всем, во что он верил. Будь он на сыворотке, никогда бы не посчитал это решение правильным.
