— Погоди, Гея! Но ведь ты все равно не предотвратила эмоционального шока и моего окончательного «ухода». Я же все увидел в Космосе и понял…
— Но я и добилась кое-чего! Поняла это по твоим биоэнцефалограммам, они шли на модули БМК. Кроме того, уже знала, что твой «уход» не окончателен. И тогда, ты не поверишь, даже испытала нечто вроде облегчения, хотя и не представляла всех будущих сложностей. Ах, Александр, Александр! Рассказывать об этом — мука великая. Я же была одна здесь, совсем одна в пустом мире «Ковчега». И прошли миллионы лет… Конечно, потом многое стало иным. Ты ведь знаешь, системы инклонирования требуют постоянного притока энергии, а технологические модули Корабля были на грани саморазрушения. Для того чтобы создать здесь разум, мне пришлось заниматься всем понемногу, переработать столько информации!..
— Неужели тебе не кажется безнравственным создавать дубли людей, уже живших на свете? — взволнованно отвечал Александр. — То есть я хочу сказать, не кажется ли тебе, что это слишком большая ответственность — создавать новые сознания и пытаться напитывать их память чьим-то, уже угасшим разумом? Ведь ты не Бог, чтобы вот так вольно распоряжаться человеческими судьбами. Неужели все это лишь ради того, чтобы тебе, ну пусть нам, было здесь немного легче?
— О, совсем нет, тут другое. Тут… Ну, как бы тебе объяснить… — Гея, досадливо поморщилась. — Прежде всего пойми главное, у них ведь и впереди целые жизни. Огромные! Киборги могут жить практически вечно. И то, что они будут иметь такое прошлое, это же их счастье. Ведь тогда погибли лучшие люди Земли, разве не так?
— И все же, Гея, я не стал бы подобным образом подправлять чью-либо судьбу, хотя и в прошлом.
— Ничего, абсолютно ничего безнравственного в этом нет, Александр! — воскликнула Гея. — Согласись, ведь это уже совершенно их личные судьбы, сознание и новая плоть гармонично сольются и обретут новую форму развития.
— Кем-то избранное для меня прошлое… Не знаю, пожелал бы я такой участи… Да, но зачем тебе потребовалась информация о себе самой? Ведь ты запрашивала недавно и ее.
— Я проверяла накопители по всему экипажу, — быстро, словно заранее была готова к такому вопросу, проговорила Гея. Она стремительно поднялась с кресла и, отвернувшись, стала смотреть в черное окно. Александр исподлобья наблюдал за ней. Прежняя подсознательная догадка мучила его с новой силой.
Молчание затягивалось, становилось невыносимым.
— Ты задал мне, пожалуй, самый трудный вопрос, Александр, — наконец подала голос Гея. — Очень трудный для меня… Но, если хочешь, я расскажу тебе всю правду… Даже обязательно расскажу, ведь тогда ты поймешь главное…
Она отступила от окна, повернулась к нему. Лицо ее было бледно, глаза еще больше потемнели. В волнении обхватив руками плечи, стала ходить перед ним взад и вперед по залу.
— Видишь ли, я так долго занималась созданием нового модуля, что… Не знаю, в самом деле не знаю, как сказать тебе об этом. В общем, мне приходилось снова и снова ложиться в анабиоз между экспериментами, но все же время шло, шло неумолимо, и я… Я столь же неумолимо состарилась. Да, да, Александр, состарилась безнадежно, окончательно, не заметив даже своего увядания. И когда наконец осознала это, меня охватило отчаяние. Разве я не имела права подумать о себе, Александр? — с мукой в голосе спросила Гея. — Тогда мои мысли были заняты лишь одним — работой. Впрочем, именно работа и спасла меня. Как могла, уняла свое сердце, прогнала черные мысли. Я боялась умереть, не осуществив своего замысла. Ведь это означало бы и твою смерть… — Ее глаза наполнились слезами. — И все-таки я построила установку, слышишь, Александр? Я сделала это только ради тебя, совсем не думая о себе. Ну а потом… Потом я поняла, что мне надо первой испытать искусственный модуль. Вот и вся разгадка… Всего две недели назад я, словно птица Феникс, восстала из пепла. Вернулась в свою молодость. И не считаю себя обманутой или обделенной судьбой, Александр. Я благословляю свое прошлое, наше общее прошлое… А впрочем, счастье мое не было таким уж безоблачным. Уже катастрофически падала энерговооруженность Корабля, и я должна была заниматься системами регенерации… Собственно, теперь ты знаешь, почему я однажды оказалась здесь, в лаборатории физиков. Лишь восстановив энергообеспечение Дома, я могла попасть наверх, в анабиозный сектор, чтобы снова продолжать инклонирование… Теперь ты не осуждаешь меня? — с надеждой спросила она.
— Погоди, погоди… А где же та… первая Гея? — спросил он, бледнея.
— Ее нет… Я похоронила ее. Да, да, и не смотри на меня так. Я просто выполнила ее волю, вернее, свою собственную волю. Теперь ты видишь новую Гею. Но я точно так же люблю тебя, как и она…
— А где ее могила? — глухо выдавил он.
— Там, во мраке, — неопределенно кивнула Гея и отвела глаза. — Пойми главное, милый. Мы с тобой живы, и скоро дадим жизнь новым людям, всему экипажу «Ковчега». Ах, только бы восстановить энергию Корабля и выбраться из этого мрака! Мы вновь зажжем наши мини-солнца, Александр, ты веришь в это? — она говорила теперь с каким-то почти болезненным воодушевлением. — И какая же это возвышенная мечта, Александр! Она окрыляет меня, придает новые силы… Конечно, осуществить ее непросто. И тебе, и мне вновь придется уходить в анабиоз. Возможно, даже и самоклонироваться. Зато на «Ковчеге» появятся люди, и уже через несколько миллионов лет мы будем двигаться в спиральных рукавах туманности Андромеды. Наши сигналы смогут принять обитатели ее больших звездных скоплений, и тогда…
— Да ты просто сумасшедшая… — прошептал он. — При чем здесь туманность Андромеды?!
— Но траектория Корабля искривлена притяжением нашей Галактики. Мы летели к Стрельцу, а теперь выходим из диска коротации в направлении периферии Андромеды.
— Да не о том я, совсем не о том, Боже мой! Ведь это означает еще миллионы и миллионы лет полета, еще большее удаление от Земли!.. Да я просто не выдержу этого! — в отчаянии он встряхнул головой и застонал от резкой боли в виске. — Ах, какая страшная головная боль… Уж лучше бы мне оказаться там, вместе со всеми. Ну почему, почему ты не вызвала меня тогда?..
— Успокойся, Александр. Пожалуйста, успокойся… Ты же знаешь, «приход» и «уход» из анабиоза — всего лишь секунды. Здесь пройдут тысячи лет, а ты вовсе не заметишь этого. Ты же и так проспал вечность… Но прекратим этот разговор. Тебе надо хорошенько отдохнуть.
— Да, да, пожалуй, — согласился он. — Мне надо собраться с мыслями. Боже, как скверно на душе…
— Прошу тебя, не делай мне сейчас больно. Отправляйся лучше в библиотеку, там есть диван, помнишь?
