Был ли это и впрямь только случай? Я слышал о том, что посредством электромагнитных волн можно не только приводить в движение находящиеся на отдалении нескольких километров суда, но и управлять ими. Какая же неведомая сила управляла мною тогда? Каким образом она заставила меня забыть, что именно я ищу, и повлекла по извилистым улочкам старой части города, как если бы я стремился к определенной цели? Я вошел в ворота какого-то сквозного дома и попал на маленькую площадь, в центре которой возвышалась каменная статуя неизвестного святого, окруженная лотками расположившихся там торговцев овощами и колбасными товарами. Я пересек площадь, поднялся по каменным ступеням, завернул в боковую улочку и остановился перед лавкой антиквара. Я думал, что рассматриваю витрину, и не знал, что в действительности заглядываю в свое будущее. Но почему эта неведомая воля предоставила мне в тот момент возможность бросить взгляд в будущее, я и сейчас не могу сказать. Случай… Разумеется, не что иное, как случай… Я отнюдь не склонен объяснять самые обыкновенные явления какими-то сверхчувственными причинами и принципиально против того, чтобы таким путем придавать вещам не присущее им в действительности значение. А потому я отмечу лишь реальные факты. В этом старинном городке, несомненно, имеется много антикварных магазинов, и я остановился перед первым попавшимся мне на пути. В том обстоятельстве, что среди всего выставленного в витрине старинного хлама – бокалов, римских медных монет, разных вещичек из дерева и фарфоровых фигурок-мое внимание привлек именно мраморный барельеф, нет ничего удивительного. Он должен был броситься мне в глаза одними своими размерами. Этот барельеф был, очевидно, копией какого-то средневекового художественного произведения. На нем была изображена мужская голова со смелыми, почти что дикими и вместе с тем исполненными высокого благородства чертами лица. В уголках рта застыла та потусторонняя улыбка, которая часто встречается у статуй готической эпохи. Но я сознавал, что уже не в первый раз вижу это удлиненное, изборожденное страстями лицо с его мощным лбом удивительно благородной формы. Где-то я его уже встречал. Может быть, в какой-нибудь книге или на старинной гемме? Я никак не мог припомнить, чье бы это могло быть лицо, и чем дальше я об этом думал, тем беспокойнее становился. Я знал, что не смогу отвязаться от этих характерных черт, что они будут преследовать меня даже во сне. В конце концов мною овладел какой-то ребяческий страх перед этим изображением, и я отвернулся от него.
Тут мой взор скользнул по перевязанной бечевкой пачке запыленных книг и брошюр. Я мог прочитать заголовок той книги, что лежала сверху. Он гласил: «Почему в мире исчезает вера в Бога?»
Странный вопрос! Допустим ли он вообще в подобной формулировке? К каким скудным выводам мог прийти автор этой книги? Какой банальный ответ давал он своим читателям? Возлагал ли он вину на науку? На технику? На социализм? Или, быть может, все-таки на церковь?
Несмотря на то что все это являлось для меня, в сущности, совершенно безразличным, я никак не мог отделаться от мысли о книге и украшавшем ее обложку вопросе. Я находился в состоянии какого-то необычного раздражения. Может быть, здесь играл известную роль страх перед новой обстановкой, перед ожидающей меня деревенской жизнью, перед той задачей, которую мне предстояло выполнить и с которой я боялся не справиться. Возможно, этот подсознательный страх заставлял меня искать новое направление моим мыслям. Я ощущал настоятельную потребность узнать, почему же в мире исчезает вера в Бога. Я должен был узнать это непременно, немедленно и безотлагательно. Это желание терзало меня, как навязчивая идея. Я хотел зайти в магазин и сейчас же купить эту книгу – я не остановился бы даже перед необходимостью приобрести всю пачку книг и брошюр, если бы продавец отказался отдельно отпустить заинтересовавшую меня книгу, но до этого дело не дошло, так как дверь в магазин оказалась запертой.
Я забыл о том, что было как раз обеденное время и владелец магазина, очевидно, отправился домой. Я тоже начал ощущать голод, мое настроение становилось все хуже и хуже. Неужели мне придется стоять здесь и дожидаться, пока этому антиквару заблагорассудится вернуться и отпереть свою лавку? И в конце концов прозевать поезд? Зачем я вообще пошел в город? Мне следовало остаться на вокзале и преспокойно отобедать там – тогда со мной не приключилось бы этой глупой истории и я избег бы нежданного огорчения. Правда, владелец лавки мог каждую минуту вернуться. Должно быть, он живет где-нибудь поблизости – в одном из этих лишенных воздуха домов с грязно-серыми фасадами и подслеповатыми окнами – и в настоящий момент торопливо доедает свой жалкий обед… А может быть, он и вовсе не уходил, а торчит в какой-нибудь боковой комнатушке и только запер дверь, не желая, чтобы ему мешали во время еды. Я увидел прикрепленный к двери звонок и нетерпеливо дернул ручку. Но мне никто не открыл.
«Он наверняка дрыхнет после обеда», – злобно подумал я, и фигура антиквара вдруг отчетливо встала перед моим умственным взором: лысый старикашка с седой, неаккуратно подстриженной бородкой лежал на диване и громко храпел, натянув одеяло до самого подбородка. Его засаленный котелок висел на гвоздике у самой двери.
Ну вот, он там с чистой совестью дрыхнет, а я изволь дожидаться того времени, когда он наконец проснется! И не подумаю! Пусть пеняет на себя за то, что покинул свою лавку именно в тот момент, когда у дверей появился покупатель! Он, очевидно, совершенно не заинтересован в том, чтобы продать свое барахло. Ладно. Наплевать мне на эту книгу.
Украдкой, словно делая что-то запретное, я бросил еще один беспокойный взгляд на готический барельеф и отправился прочь.
Когда я дошел до сквозного двора, мне пришло на ум, что я могу написать этому антиквару и поручить ему выслать мне книгу по почте, Я торопливо повернул обратно – у меня оставалось очень мало времени. Лавка все еще была заперта, но я отметил для себя название улицы, номер дома и имя владельца.
Антиквара звали Герзон, а книга эта, должно быть, и по сию пору лежит в витрине. Я так и не заказал ее, а потому мог бы не тратить силы на обратную прогулку. Но в тот момент я не мог подозревать, что найду в Морведе ответ на оба неотвязно преследовавших меня вопроса и что там я узнаю, почему в мире исчезла вера в Бога и кто был изображен на мраморном барельефе.
За десять минут до отхода поезда я стоял на площади перед вокзалом. Здесь-то и произошла неожиданная встреча с зеленым автомобилем марки «кадиллак». Упомяну вкратце, что автомобиль этот подъехал как раз в тот момент, когда я ожидал сигнала полицейского, руководившего уличным движением, и что за рулем сидела женщина, которую я хорошо знал.
