Отбросив серьезные мысли, я посмотрела на последнего члена нашего маленького отряда. Донован Риис был новым царем лебедей нашего города. Ростом он был около шести футов, хотя в сидячем положении это трудно определить. Цвет кожи у него был сливки с молоком, который обещают рекламисты кремов для лица, если год-другой беречься от загара, но у Донована он был натурален. Он был белее меня, бел, как Жан-Клод, но у Донована на щеках просматривался мазок розового, как отлично наложенные румяна. Казалось, видно, как кровь пульсирует под кожей, будто кожа прозрачна. Он не только выглядел живым, он был весьма живым и должен был быть горячим на ощупь.
Глаза у него были светлые, серо-голубые, и цвет их менялся в зависимости от его настроения, как летнее небо, которое никак не может решить, то ли остаться мирным, то ли покрыться мохнатыми тучами, то ли разразиться ливнем прямо тебе на голову. Красота его была четкой, напоминавшей студента из богатой семьи, будто место ему было где-нибудь в кампусе колледжа. Я прямо так и видела, как он дает клятву, вступая в братство, или осушает кружку пива одним духом. Вместо этого он сейчас ехал с нами на собрание вервольфов, где будет единственным не хищником. Мне это не казалось удачной мыслью.
— Вы спасли моих лебединок, миз Блейк. При этом сами чуть не погибли. Я не могу рисковать девушками, они не... — Он глянул на свои сложенные на коленях руки, потом поднял свои непостоянные глаза. — Они вроде вашего Натэниела — жертвы.
— Натэниел ведет мой джип, где все остальные наши люди.
Риис кивнул:
— Да, но форма его зверя — хищная. А у моих девушек — нет. Если они не совладают с собой и перекинутся на собрании, то станут мясом.
— Я согласна с вами, мистер Риис, но разве то же не относится и к вам?
— Я — царь лебедей, миз Блейк. Я не изменю формы до тех пор, пока сам не соизволю.
Сам не соизволю.Такой формулировки я никогда не слышала. Тяжелый случай самовлюбленности. Но я не собиралась его сейчас лечить. Рафаэль пытался его отговорить еще до моего приезда. Мика этого даже не предложил. Он очень здорово умел предоставить мне весь разговор. В мужчинах мне такая черта нравится.
— Вы умеете драться?
— Я не буду обузой, миз Блейк, не беспокойтесь.
Я беспокоилась, поскольку сама чуяла кровь под его кожей. Я почти видела, как она там течет. Он пах мясом, и кровью, и жаром. Едой. Мне как-то не приходило в голову, что хищника и не хищника можно отличить по запаху. По нежному аромату я сейчас точно знала, что зверь у Рииса слабый и такой, которого легко убить. Мне пришлось проглотить слюну, стараясь успокоить пульс, но он не успокаивался. Мне хотелось рухнуть перед ним на колени и обнюхать, потереться о него лицом, о его голые руки, до самых коротких рукавов. Из выреза рубашки выглядывала белая майка. Меня подмывало разорвать рубашку — пуговицы фонтаном, — вытащить наручный нож и надрезать майку, обнажить грудь и живот. Но не ardeur,не секс были у меня на уме. Я хотела видеть голый живот, ощутить под зубами мягкое тело, вонзить...
Прикрыв глаза рукой, я замотала головой. Что со мной такое?
— Что с тобой, Анита? — Мика осторожно тронул меня за руку.
Я опустила руки и посмотрела на него:
— Он пахнет... едой.
— Да, — кивнул Мика.
Я снова мотнула головой:
— Ты не понял. У меня такие мысли... страшные.
Сказать этого вслух я не могла. Я хотела его сожрать или хотя бы вонзить зубы. Наверное, я сумела бы удержаться и не жрать тело, но оставить следы на этой гладкой коже хотелось до безумия. Еще чуть-чуть — и я не знаю, удержалась бы я или нет.
— Когда ты мне сказала, почему оставила Натэниелу отметины, я знал, что это был голод. — Последнее слово Мика произнес как написанное большими буквами. — Обычно проходит несколько дней или недель, до первого твоего полнолуния, лишь тогда голод становится проблемой. А мысли и образы насчет пожирания — это ничего. Это нормально.
— Нормально! — Я скептически рассмеялась. — То, что я думаю, и близко к норме не лежало.
А вслух произнести я этого не могла.
— А что ты хочешь сделать с Риисом? — спросил Рафаэль.
Я обернулась к нему, открыла рот — и остановилась, взглянув на Рииса.
— Не могу. Это как рассказывать сексуальные фантазии в присутствии незнакомца, который в них фигурирует. Кажется настолько интимным.
— И действительно интимно, — согласился Рафаэль. Его темные глаза встретили мой взгляд. — Но если ты расскажешь мистеру Риису, что ты хочешь с ним сделать, тогда, он, быть может, полетит домой.
— Крыса — тоже дичь, — сказал Риис.
— Все, что меньше тебя, — дичь, — ответил Рафаэль, — но крысы всеядны. Они съедают все, что встает у них на дороге, в том числе и людей, если те не могут убежать. Крыса-оборотень — тварь не маленькая, мистер Риис, и мы можем быть хищниками, какими не удается быть нашим прообразам.
Риис посмотрел на нас всех, наморщив брови, сердито мотнул головой, наклонился и сунул мне запястье под нос.
— Понюхайте как следует, — сказал он. — Кажется, вам всем это нравится.
— Я бы на вашем месте этого не делал, — заметил Рафаэль.
— Вам бы стоило прислушаться, Риис, — поддержал Мика.
Я ничего не сказала, потому что близкий запах его тела опьянял. Как самые дорогие духи, разлитые по шелковым простыням, и с обертоном свежего хлеба и варенья на фоне запаха плоти. У меня нет слов, чтобы описать, но это был самый прелестный запах за всю мою жизнь.
Я схватила руку и прижала ее к губам раньше, чем сообразила, что делаю. Такой нежной была его кожа, и запах крови под этим тонким слоем... Меня тянуло не только обонять ее, но и попробовать, ощутить плоть между зубами, омочить рот теплым приливом крови...
Я отдернулась и полезла через Мику, через все сиденье в дальний угол как можно дальше от царя лебедей.
Что-то, наверное, было у меня на лице, в глазах, потому что он испугался. Глаза его расширились, полные губы приоткрылись.
— Боже мой, вы действительно плохо собой владеете!
— Прошу прощения, — сумела выговорить я.
— И вы действительно хотите оказаться там, где нас будут сотни? — спросил Рафаэль.
— Я не поддаюсь на блеф, — заявил Риис. — Вы меня не тронете. Судя по всему, что я слышал об Аните и о вас, Рафаэль, вы из хороших парней. — Он бросил косой взгляд на Мику. — Его я не знаю. Но я знаю, что лебеди никогда никому не подчинялись. Мы самостоятельны. Тот факт, что я поддерживаю Аниту и ее пард, должен что-то значить для волков. Мы слабы как союзники в бою, но то, что какое-то животное, кроме ее собственного, заключает союз с пардом, что-то должен Ульфрику сказать.
Я забилась в угол, обняв колени, в позе, которую не следует принимать, когда носишь кобуру. Но я в буквальном смысле брала себя в руки, заставляя слушаться тело и разум. Как, интересно, смогу я не сделать в эту ночь чего-то неприличного — или смертельного? И насколько еще ослабнет у меня самообладание?
— Ваш последний царь отвечал на зов их ныне покойной лупы, — сказал Рафаэль.
— Так мне говорили. Хотя, строго говоря, он был не царь, а лишь наследный принц. Я не знаю, что он был должен прежней лупе, но, думаю, это был какой-то шантаж, потому что мне попались снимки, от которых вы бы покраснели.
Мне пришлось дважды прочистить горло, чтобы я смогла заговорить.
— Каспар отказывался сниматься в порнофильмах Райны, но платил за это проверкой актеров для фильмов.
— В каком смысле — проверкой?
Я обняла себя покрепче и стала отвечать, но при этом преодолевая шум крови в ушах, пульсирующее желание.
— Каспар умел менять форму по желанию. Райна использовала его для отбора не оборотней, которые заводились, когда он перекидывался в процессе секса.
Реакцию Мики я ощутила даже на расстоянии. Риис был в ужасе.
— Вы это сами видели?
— Нет, но Райна с огромным удовольствием излагала мне все в деталях. Она хотела, чтобы я присутствовала на таком «прослушивании», но у меня нашлись более интересные дела.
