Граев еще раз прокрутил всю историю, приведшую его сюда, на утреннее Киевское шоссе. Началась она прошлой весной, когда на дачном участке предпринимателя Колыванова обнаружили три трупа: его пасынка Саши, страшно истерзанный, чуть не разодранный в клочья; тело соседа по даче и друга Колыванова, тоже предпринимателя, по фамилии Горянин; и труп горянинской собаки.
Сам Колыванов бесследно исчез, больше его никто и никогда не видел. По крайней мере живым и до вчерашнего дня.
Картина трагедии складывалась примерно следующая: собака напала на мальчика и жесточайше убила его. Колыванов изрешетил ее картечью из охотничей многозарядки, а затем вторым выстрелом снес половину черепа своему другу Горянину. Потом опомнился и сбежал. Пешком, судя по всему, – машины и его, и Горянина остались на месте.
Возможно, собака пыталась на и на Колыванова – на стволе брошенной там же многозарядки остались характерные следы зубов. И еще: похоже, от всего этого крыша у предпринимателя съехала – оставшиеся патроны он расстрелял по обстановке своего дома, расколотил посуду и в клочья порвал несколько предметов одежды.
Был объявлен розыск, никаких результатов не давший. Тогда же выяснилось, что незадолго до трагедии предприниматель перевел крупные суммы на подставные фирмочки-однодневки. Эти деньги бесследно исчезли вместе с ним.
Возникла версия, объяснявшая неуловимость беглого бизнесмена: по каким-то причинам Колыванов давно решил сбежать и провел всю необходимую подготовку. Дикий случай с собакой и последовавшее убийство ускорили бегство на день-два, не более. А предприниматель изменил внешность, воспользовался заранее заготовленными документами и залег в заботливо отрытую норку. Или попросту смылся за границу.
Милицейское и прокурорское начальство такая версия вполне устроила.
Катя, жена Колыванова, ни на минуту в нее не поверила. Никаких изменений в поведении мужа, неизбежных при подготовке к побегу, она не могла вспомнить. Колыванов был спокоен, ничуть не нервничал, все свободное время посвящал обустройству дачи, куда и отправился с пасынком Сашей накануне кровавой драмы.
Но уверенность любящей женщины к делу не подшить, и Катя Колыванова уткнулась в глухую стену, пытаясь убедить следствие рассмотреть какую-нибудь альтернативную версию. Больно уж хорошо складывались друг с другом кусочки мозаики…
Она обратилась в детективно-розыскное агентство, благо средства позволяли, – результат их расследования чуть не слово в слово повторил официальную версию. Служба безопасности фирмы, генеральным директором и единоличным владельцем которой был Колыванов, тоже ничем не смогла помочь. Не для уголовных расследований создавал ее исчезнувший директор… Да и было в штате той службы пять человек…
Несколько месяцев спустя Катя наняла Граева, случайно услышав о его истории. Она безошибочно просчитала, что он не сможет отказаться, узнав подробности дела…
Конечно, Граев согласился. Даже не столько из-за денег, хотя и деньги нужны были до зарезу – на операцию по восстановлению подвижности суставов и пальцев руки. Такие операции проводили лишь за границей, в Швейцарии.
Но была и другая причина.
Несколько месяцев назад Граеву пришлось брать в одиночку крайне неприятного типа, подозревавшегося в трех убийствах. Тип сопротивлялся, использовав не банальный нож или пистолет, но оружие куда более страшное – огромную кавказскую овчарку…
Четырьмя пулями, левой рукой, Граев прикончил пса и задержал его хозяина, прострелив тому пятым выстрелом мякоть бедра. Изодранную правую руку, прикрывавшую горло от собачьих клыков, с трудом спасли от ампутации – и только. Растерзанные мышцы, связки и сухожилия висели в рукаве мертвым грузом. К собакам, особенно крупным, у Граева с тех пор отношение было, мягко говоря, специфическое.
Не желая просиживать штаны где-нибудь в архиве, он уволился из уголовного розыска по состоянию здоровья. Жена, вполне самостоятельная бизнес-дама, ушла, справедливо решив, что с покалеченным экс-ментом от жизни ждать нечего; детей у них не было, и Граев ее не удерживал. Размениваться не стали, трехкомнатная квартира со всей обстановкой осталась ему – бывшая подруга жизни забрала машину и зимний загородный дом.
Он тоскливо раздумывал, стоит ли обивать пороги ВТЭ-ка, оформляя инвалидность, когда появилась Катя Колыванова со своей зацепившей за душу историей. И Граев согласился, пообещав ей сделать все, что сумеет.
Умел он многое.
Поначалу версия следствия Граева вполне убедила. И он прорабатывал заново все детали, лишь желая отработать щедрый аванс. Но с течением времени кое-какие мелкие нестыковки подорвали веру в эту самую версию.
Как с удивлением выяснил Граев, мальчик от укусов умер не сразу – лежал без всякой помощи и истекал кровью около часа. И все равно смерть его наступила на несколько часов раньше, чем были убиты Горянин и его собака. Причем Горянин, приехав в пятницу и переночевав на даче, первую половину того субботнего дня провел в городе, снова вернувшись в Александровскую после обеда.
Граев никак не мог представить, что Колыванов, обнаружив утром на участке загрызенного пасынка, просидел все эти часы, абсолютно ничего не предпринимая и даже не попытавшись помочь мальчику, – сидел с заряженным ружьем и ждал приезда Горянина. Какое уж тут, к черту, убийство в состоянии аффекта. Никакой аффект столько не продержится… Если же он от увиденного резко и бесповоротно свихнулся – тогда непонятно, как человек с разрушенной психикой мог так долго и успешно скрываться от всероссийского розыска, ничем и нигде себя не выдав.
Про отношение предпринимателя к пасынку Граев выспрашивал особо. Выяснил: чересчур горячо Сашу Колыванов не любил. Не обижал, уж тем более не бил, но относился вполне спокойно и ровно. Катя говорила, что у нее создалось впечатление, будто муж этого отсутствия любви немного стыдился и хоть как-то старался компенсировать: дарил Саше дорогие подарки, часто брал с собой (жена при этом оставалась дома) на охоту, на рыбалку, на дачу…
Могла ли смерть не своего ребенка настолько выбить бизнесмена из колеи, чтобы спустя несколько часов он разнес череп другу?
Граев сильно сомневался. Хотя детей у него не было, ни своих, ни приемных.
Особняком стояла проблема собаки. Все, не сговариваясь, утверждали, что эта четырехлетняя сука была нрава на редкость кроткого, не раз играла и с Сашей, и с маленькими ребятишками в поселке. При всем предубеждении против собак Граев не мог не принять во внимание такой факт.
Бывает, конечно, что домашние любимцы вдруг съезжают с катушек и загрызают тех, с кем вчера мирно возились. Но чересчур много тогда внезапных помешательств в одной точке пространства-времени: и Колыванов, и Фила (кличка собаки).
