Раздвоенная личность; Долман смотрел на него с благоговейным страхом. Дважды его судили за нарушение общественного порядка — первый раз оштрафовали, а во второй ему удалось отвертеться, благодаря какой-то юридической тонкости. Незаметный в мире служащих, он был генералом, когда дело касалось организации общественных беспорядков, в основном на футбольных стадионах Британии и других стран Европы. Смит утверждал, что именно он был организатором бесчинств на стадионе Хейзел в 1985 году; может быть, так оно и было, никто ведь не мог опровергать его утверждение. В отличие от безмозглых идиотов, способных лишь на то, чтобы устраивать резню, Джон Смит был образованным человеком. Он планировал каждую схватку с предельной точностью: карты, расписание, квартиры в других городах для своих вояк, чтобы пробиться сквозь кордоны полиции на дорогах. У него было оружие на тайных складах в разных местах: от кастетов до самострелов и метательных устройств. Он был мессией для возбужденных толп, он организовывал их, назначал «капитанов», а сам наблюдал за происходящим с безопасного расстояния. Сейчас он весь горел от нетерпения, движения его были решительные. Готовилось что-то необыкновенное.
— Небольшая помеха, — Долман увидел, что его гость заметил кровавый след на полу. — Нас это не должно беспокоить.
— Меня лично не беспокоит, — произнес он скорее с самоуверенностью, чем с тщеславным бахвальством. — Парни готовы, я их больше не в состоянии сдерживать.
— Завтра вечером…
— Сегодня вечером! — Смит мрачно усмехнулся. — Через час. Они не будут больше ждать.
— Но надо же открыть замки на заграждениях…
— Уже сделано! — молодой человек поднял кверху ключ и засмеялся. — Я уговорил дядюшку Артура не мешать. Парни весь день готовили оружие. Этот тип в гараже просто разбогател на пустых жестянках из-под пива, а за рестораном нашли битые бутылки. Утащили много ящиков, никто не видел, а если и видел, то не остановил. Самострелы, бомбы с гвоздями. Господи, ну и веселье ждет нас сегодня!
Долман попытался скрыть свое замешательство. Для него все произошло слишком быстро. На его лице было написано недовольство, когда он посмотрел на Смита; этот паренек покушался на его, Долмана, славу, событие войдет в историю как бунт Группы-748. Бунтовал не рабочий человек, а подростки, шпана, которые никогда не работали и не хотели работать. Это была анархия совсем другого рода.
— Я завтра позвоню на Флит-стрит, — Смит как будто читал его мысли, и Дэвид Долман вздрогнул. — Чтобы они не торопились с выводами. А то, знаете, обвинят в этом Национальный фронт, мне это так надоело. Это наше шоу, много людишек пострадает, если повезет, то будет несколько жертв. А если повезет еще больше, то среди убитых будет несколько свиней! — в его голосе чувствовался фанатизм, он становился все пронзительнее. — А вы, как я вижу, уже приступили, — Джон Смит прошел по кровавому следу на полу, заглянул за алтарь. — Даже двое! Что же вы собираетесь с ними делать, сжечь?
Дьявол, не могу же я ему все объяснить!
— Нет, просто оставлю их тут вместе с мусором. Потом подумаю, что с ними делать.
— Нет ничего проще, — откуда ни возьмись в его руке оказалась дешевая зажигалка, он щелкнул ею, погасил. — Сегодня вечером повсюду будут пожары.
— Погоди, мы еще не начали.
— Это место может стать хорошим маяком, сигналом для моих ребят, — Смит снова щелкнул зажигалкой. — Люблю пожары.
Они оба невольно обернулись, поняли, что не одни, хотя не слышали, как открылась дверь. Незнакомец дошел уже до ступеней алтаря, стоял там, держа руки в карманах коричневой кожаной куртки, скрывая свое лицо в тени. Темнел лишь его силуэт, коротко остриженные волосы, блеснули в улыбке белые зубы.
— Кто ты, падла, такой? — спросил Джон Смит.
Ответа не последовало, раздался лишь шорох кожаной куртки, когда человек вынул руку из кармана. У Долмана засосало под ложечкой, когда он увидел очертания автоматического пистолета, дуло которого было направлено на него.
— Шпок! — звук напомнил звук от плевка неотесанного юнца на улице. Джону Смиту показалось, что голова Долмана взорвалась; пуля пробила лоб, по худому липу потекла кровь. Он неотрывно смотрел, как качался Долман, а потом, без всякого предупреждения, и для него было все кончено.
Малиман положил пистолет обратно в карман и подошел к убитым. Смит и Долман лежали в каком-то зловещем объятии, раскинув руки и ноги, как будто даже в смерти они цеплялись друг за Друга. Носком замшевой туфли Малиман разъединил их. Сначала он утащил молодого, идя по кровавому следу, ведущему за алтарь.
Он посмотрел на трупы в алькове, добавил к ним третий, пошел за четвертым. Похоже на морг, на крематорий. Эти чокнутые отдыхающие облегчили его задачу.
Он остановился, оглядел дело рук своих; куча тел, пирамида погребального костра, ждущая огня. Долман не составлял для него труда, он мог бы взять его и раньше, просто выжидал время, и это окупилось. Уже давно полиция пыталась задержать Джона Смита, теперь же он просто исчезнет со сцены.
Малиман чиркнул спичкой, поднес ее к газете, наслаждаясь этим моментом, последним штрихом, который всегда доставляет такое удовольствие настоящему профессионалу. Он повернулся и пошел к двери. Он уже думал о Биби. Утром он пойдет на встречу с Командиром, сообщит, что задания все выполнены. Будет новое задание, в них нет недостатка.
Выйдя из церкви, он услышал вопли и крики; огненный взрыв первой зажигательной бомбы осветил ночное небо. Малиман отпрянул в темноту, почувствовал, как горячая кровь побежала по жилам. Ноздри его раздувались; машина смерти набирала полную скорость, кончился мимолетный период самоудовлетворения. Это будет ночь из ночей, произойдет нечто такое, чего он не видел со времен Анголы.
Затем темнота поглотила Малимана, направившегося к центру событий.
Энн Стэкхауз отшатнулась, увидев лицо Джеффа Биби. Выражение его лица напутало ее больше, чем само присутствие за дверью шале Мортона. Куда только подевались добродушие и сердечность, на смену им пришли жестокость и гнев. Губы твердо сжаты, глаза прищурены и горят от обиды, которая разожгла в нем ненависть.
— Джефф! — это невозможно, откуда он знал, где ее искать. Не здесь, не сейчас!
— Я — обманутый идиот, — он держал ногой дверь, медленно толкая ее коленом вовнутрь, — быть дважды обманутым за две недели, не так-то легко! Довесок, вторая скрипка, прихлебатель — на случай, когда любовники в ссоре!
— Ты не понимаешь! — она видела, что он не понимал, он никогда не поймет, не стоит пытаться ему объяснить. — Я не могу все объяснить…
