Ознакомительная версия.
— Почему они начали стрелять, как думаешь? — Заноза слегка толкнул его плечом.
— Они не просто начали стрелять, нас заманили под перекрестный огонь. Сразу собирались уничтожить, а в город не впускали, чтобы подготовиться, занять позиции.
— Откуда ты знаешь?
— Сам так же сделал бы.
— Но зачем?
— Кто-то нас узнал. Может быть, Даниэла.
— Она не стала бы… а, понял.
Хасан кивнул.
Даниэла, разумеется, не собиралась их убивать, но в тийре хватало желающих сделать это. И среди вампиров, и среди Слуг, и даже среди живых. Так что Даниэле достаточно было проболтаться о том, кто они, чтобы спровоцировать нездоровое оживление и ложные надежды, за которыми последовала не вполне обоснованная агрессия.
…Солнце поднялось над горизонтом. Сон навалился тяжелый, густой, темный как могила. Сквозь эту темноту Хасан смутно ощутил, как Заноза укладывает его головой себе на колени. Это Заноза-то, декларирующий, что мертвые могут спать хоть на гвоздях. Стоило бы сказать что-нибудь язвительное, но сейчас сил уже не было, а пробуждение не обещало оставить время на разговоры.
* * *
Франсуа пристально всматривался в мельтешение на мониторе, нелогично жалея о том, что у него, как у любого из Слуг, хорошее зрение. Было бы плохое, он надел бы очки, и стал видеть лучше. Камеры наблюдения, установленные повсюду в Бакеде, были отличного качества — Франсуа считал, что за безопасность не жаль заплатить — но разобрать, что происходит на видеозаписи удавалось с трудом.
И никакие очки тут помочь не могли.
Будь запись чуть менее качественной, на ней вообще ничего не видно было бы, кроме дыма со светлыми огненными проблесками. На этой же Франсуа удалось различить человеческий силуэт. Кто-то выбросился из потерявшего управление автомобиля, припал ненадолго к земле, пережидая взрыв машины и словно закрывая что-то собой, а потом решительно бросился в бушующее пламя.
Не похоже на вампира. Вампир не рискнет так близко подойти к огню, а о том, чтобы пройти сквозь огонь не может быть и речи. Но в машине были вампиры. И об одном из них и Франсуа, и Онезим, его господин и друг, знали достаточно, чтобы счесть его приезд в Бакед очень плохим знаком. Смертельным предзнаменованием.
Каждый вампир или Слуга, родившийся в Старом Свете, слышал о Посредниках. А самые старые, самые умные и осторожные, слышали об этом, конкретном Посреднике. О Хасане Намик-Карасаре, Убийце Вампиров, получившем от духов карт-бланш на уничтожение любого, кто ему не понравится, будь то фея, вампир, человек или любая другая тварь. Несмотря на широкие полномочия и жуткое прозвище, убивал Намик-Карасар редко, и до недавнего времени слыл Посредником абсолютно безжалостным, но абсолютно справедливым. Пока не решил, что умение договариваться с духами дает ему право изменить status quo и не выступил против тийрмастеров Великобритании.
Он изменился или что-то изменило его — слухи друг другу противоречили, а достоверными сведениями ни Франсуа, ни Онезим не располагали. Да они и не пытались узнать, что произошло с Убийцей Вампиров. Вполне достаточно было того, что Посредник, угрожающий безопасности тийров Старого Света, обитал теперь в Америке.
Намик-Карасар прибыл в Алаатир осенью, а сейчас, в начале весны, о нем уже говорили во всех миссиях тийра. Рассказывали, что он никогда и никуда не приходит просто так — посмотреть, поговорить, познакомиться. Он убивал, убийства были единственной его целью, а жертв он выбирал из соображений, доступных только духам. Рассказывали, что шестьдесят лет он убивал в Старом Свете, а теперь явился в Новый и убийства продолжились здесь.
Чему верил Онезим?
Франсуа хотел бы думать, что его господин принял за правду здешние россказни, но понимал, увы, что такого не может быть. Онезим был мудр, и уж он-то многое знал и о духах, и о Посредниках, и о Намик-Карасаре. Знал правду в той мере, в какой ее, вообще, можно знать. И считал, что заслужил смерть от руки Убийцы Вампиров.
При мысли об этом у Франсуа сжималось давно закостеневшее сердце. Господин его и друг был прав, но сама эта правота, уверенность в том, что Намик-Карасар без раздумий убьет его, говорила о том, что чистая и справедливая душа, осознающая все содеянное зло, раскаивающаяся в преступлениях, еще жива в безнадежно искаженном теле.
Даниэла рассказывала что-то о бестелесном спутнике Намик-Карасара. Онезиму не было дела до призраков, но он сделал вид, будто заинтересовался. У него доброе сердце, и он не хотел, чтобы Даниэла решила, будто ее друзья погибли из-за того, что она помогла опознать одного из них. Пусть думает, что Онезим искренне хотел встретиться с бестелесным вампиром, что это Намик-Карасар повел себя агрессивно и вынудил открыть огонь.
Пусть.
После причастия Даниэлу ждет столько горя, что хотя бы сейчас нужно избавить ее от того, что может причинить боль. Боль потери друзей не сравнить с чувством вины, Онезим позаботился о том, чтобы Даниэла не чувствовала себя виноватой.
Франсуа вытащил кассету из проигрывателя и включил дегауссер[25].
Когда рассвело он вызвал к себе Брэди Хиндсаклера, командира гарнизона Бакеда. Тот рассчитывал на благодарность за хорошо проделанную работу, и никак не ждал холодного приема.
Они боялись — вся сотня Слуг, потерявших своих господ, предавших своих господ, боялись Франсуа. И это не был страх перед Онезимом, распространявшийся на самое близкое к нему существо. Это был страх волчат перед старым волком. Не основанный ни на чем, кроме инстинктов, животный, бессмысленный.
Франсуа и презирал остальных Слуг, и досадовал на них за инстинкты, лишающие способности к критическому мышлению. Да, он был старше их всех, на столетия старше самого старого из них, но отнюдь не был сильнее. Не владея ни одним из боевых дайнов, Франсуа мог противопоставить Хиндсаклеру или кому-нибудь из его бойцов только разум и волю. Видимо, он был достаточно умен, чтобы наводить трепет на всю сотню.
Хотя, вряд ли хоть кто-то в этой сотне способен был по-настоящему ценить интеллект, даже те, кто знал такое слово.
— Он сбежал, Хиндсаклер, — Франсуа кивнул на выключенный монитор, — я просмотрел записи. Намик-Карасар сбежал из города и скрывается сейчас где-то снаружи. Второй раз вы его под выстрелы не заманите. Завтра ночью он вернется, вернется невидимый, и ты знаешь, что тогда с вами будет.
Хиндсаклер знал. Но он командовал обстрелом машины Намик-Карасара, он своими глазами видел взрыв и охватившие несколько домов пожары.
— Там был огонь, мистер Энбренне, сэр, — заметил он осторожно, пытаясь одновременно и уверить Франсуа в своей готовности выполнить любой приказ, и в том, что приказ об уничтожении незваных гостей, все же, был выполнен, — вампиры боятся огня. Даже если Турок уцелел при взрыве, бежать ему было некуда, только обратно под пули. А у нас есть ребята, которые видят сквозь «туман».
Ознакомительная версия.
