Александр Лидин - Запах смерти

Перед самым отъездом она позвонила мне.

– Привет.

– Здравствуй, Ва.

Я называл ее «Ва», потому что она была для меня – Ва. «Валентина» звучало слишком длинно и официально; «Валечка» – слишком мещански и легкомысленно.

– Чем заняты мастеровые Искусства?

– Ваяем «кубики удачи».

– Я уезжаю. Хочу совершить Паломничество…

– Викториан говорил мне об этом. Значит, ты решилась?

– Да. Но табу Искусства я соблюдать не буду.

Я горько улыбнулся.

– Знаешь, мастер, я хотела бы зайти к тебе…

– Заходи.

– Я зайду не одна.

– …?

– Ты сильно удивишься. Этот человек тоже идет по Пути Искусства. Она отправится со мной в Паломничество.

– Она?

– Мы зайдем, и я все расскажу тебе.

Они появились примерно через час. Обе модные, стройные, живые. Одна с короткой стрижкой – белыми как снег волосами, вторая – с длинными темными локонами, толстым «хвостом» свисающими на плечо.

– Это – Светлана.

Вначале я не понял. Ну, Светлана и Светлана. Мало ли Светлан на свете! А потом меня осенило, что это та самая Светлана – возлюбленная Жаждущего.

Но она… и Искусство? Ведь именно из-за нее Павел отказался от своего «дара». Откуда ее знала Валентина? Как они познакомились? Что у них было общего, кроме воспоминаний о Жаждущем?

Мы сидели на кухне, пили чай, я смотрел на девушек – двух красавиц. (Скажи мне лет десять назад, что на старости лет я стану общаться с такими дамами, ни за что бы не поверил…)

– Ты ей все рассказала?

Валентина кивнула.

– Да, и что самое удивительное, она тоже обладает частицей Искусства. Иногда она может предсказывать Смерть.

Я с недоумением посмотрел на свою новую знакомую.

– Жаждущий не знал об этом?

– Жаждущий?

– Павел.

– Нет, я никогда не обсуждала это с ним…– она тяжело вздохнула.

– Теперь она со мной, – Валентина сменила тему, улыбнулась и обняла Светлану за плечи.

– Вы…?

– Да, – улыбнулась Валентина. – Не смущайтесь, Александр Сергеевич. Мы – любовницы.

– И вы не жалеете о Павле?

– Он сам во всем виноват. Он не мог довериться той, которую любил. Впрочем, он даже и не любил, а лишь вообразил себе, что любит; наделил меня чертами своего идеала… Вы слышали его стихи?

Я покачал головой.

– Нет. Я даже не знал, что он писал стихи.

Светлана повернулась к Валентине.

– У Александра Сергеевича есть гитара?

Она спрашивала не у меня, хозяина, а у своей старшей половины, как порой возлюбленная спрашивает разрешение кавалера.

Валентина пожала плечами.

– Есть, – ответил я.

Сходив в комнату, я принес расстроенный, видавший виды инструмент, который давно уже служил здесь частью мебели.

Светлана смолкла, перебирая струны, крутя колки, но мне хотелось закончить разговор, и я спросил у нее:

– А вы бы приняли его в роли убийцы?

– Мне ведь тоже было что скрывать. Я вижу, как умирают люди. Иногда – далеко не всегда, – касаясь человека, я узнаю, какая смерть ему уготована… И потом, Павел… Я не знала ничего о нем, не могла увидеть, что с ним станет. А он был таким необычным…

– Отмеченным Искусством?

– Да, можно сказать и так. На всем, к чему он прикасался, лежала печать необыкновенного. Он создал свой мир, жил в нем, и этот мир подчинялся только ему одному понятным законам. Вот послушайте:

– Но теперь все позади, и мы отправляемся в Паломничество…– проговорила Валентина, когда стихли последние аккорды. Из-под воротника дорогой блузки выглядывал краешек еще не до конца зажившей раны-трещины.

Я снова с интересом посмотрел на Светлану.

Интересно, знала ли она о том, что ждет ее на Пути Искусства? Сколько рассказала ей Валентина из того, что слышала от Викториана? Но это было не мое дело.

Мы сидели и пили чай. На следующий день Валентина со Светланой ухали, но вскоре вернулись, и тогда для меня открылись многие детали жизни Древних. Я получил ответы на множество вопросов. Например: почему, если Древние – Боги, они не всемогущи и вынуждены заниматься торговлей с людьми, где товаром служит человеческое мясо…

январь-февраль 1995

январь-май 2003