— Какой я дурак!
Зажмурившись, он все сильнее запрокидывал голову.
— Я хочу поддержать тебя. Поэтому давай будем сотрудничать.
Каору ничего не видел перед собой. Слова Эллиота он слышал, но смысл ухватить никак не мог. На глазах рушился его мир.
Каору сидел на скале, обняв колени. За ровной грядой скал простиралась долина. На красной земле повсюду виднелись белые пятна. Возвышавшиеся на горизонте скалы казались рукотворными.
Идя по гряде, Каору попал под жуткий ливень, потом все было словно во сне, и он не очень хорошо помнил, что с ним происходило. Он не знал, здесь ли, в этом ли самом месте, он спрятался в темноте, и сейчас оглядывался вокруг, словно в первый раз, всматриваясь в каждую неровность. Вполне естественно, что они ассоциировались с извилинами в мозгу. Извилины — это память, врезанная в мозг, но история его собственного мозга оставалась неясна. Каору был рожден совсем не так, как все. Он появился не как продолжатель рода, но как инкарнация цифровой информации.
Поглядев вдаль, Каору увидел речку с грязно-желтой водой, изогнувшуюся двойной петлей. Как будто символ совпадения реального и виртуального миров...
Каору обернулся, но за ним никого не было. Рядом с башней лифта, ведущего в подземную лабораторию, на вертолетной площадке сверкал корпусом вертолет. Тот самый, на котором обессиленного Каору доставили сюда. Между лифтом и вертолетной площадкой зияла пропасть. Она уходила далеко в глубь земли — громадная известняковая расщелина, на дне которой была огромная, похожая на миску пустота; говорят, вода в ней невероятной чистоты.
Эллиот не лгал. Он указал пальцем в потолок и сказал, что над ними слой воды. Он также говорил, что внизу находится огромная пустота. В обоих случаях он не врал.
Когда-то здесь была пробурена шахта глубиной в тысячу метров, в самом ее низу располагалась похожая на пузырь сфера, метров двести в диаметре. Слой кристально чистой воды исполнял роль детектора, не допускающего никакого радиоактивного проникновения внутрь сферы. Таким образом, при умелом использовании местных природных условий под землей была установлена система улавливания нейтринного облучения, Neutrino-Scanning-Capture-System.
Каору еще ни разу не видел эту систему. А ей тем временем было уготовано решить его трепетавшую, как на электрическом стуле, судьбу.
В подземной лаборатории Каору пробыл около недели. И только теперь ему удалось посмотреть на место, где он находился, снаружи. Его желание выбраться на поверхность наконец-то сбылось. Эллиот отлично понимал, что Каору никуда не убежит и не спрячется.
Погода была тихой. Впервые за неделю выйдя на солнце, Каору наслаждался погодой в пустыне. Было достаточно тепло, Каору, одетый в одну майку, не мерз. Скрестив руки на груди и почесывая одной рукой другую, он приводил в порядок мысли. Но ни одна из них не хотела вставать на место. Он не знал, как ему быть. Как воспринимать свою прошлую жизнь? От одного только осознания своей уникальности ему становилось нестерпимо больно.
Можно было не верить Эллиоту. Старик был готов предложить очень простой выход из сложившейся ситуации, но Каору сомневался в его словах. С чего вдруг он должен верить во всю эту чушь, что для его рождения были взяты гены из виртуальной реальности? С таким же успехом можно отрицать само его существование. Просто Эллиот хочет произвести эксперимент с Newcap, вот и развел всю эту демагогию. Послать все к чертям собачьим и спуститься с горы! А как потом жить?.. Неизвестно. Вряд ли ему будет очень уж хорошо. Только потеряет любимых людей. И останется один на один со своим горем.
Каору несколько раз возвращался к исходной точке. Однояйцевые близнецы, гены которых совпадают, выглядят практически одинаково. Если у Каору и Такаямы одинаковые гены, то вполне естественно, что и лица их не различаются. Каору всегда удивлялся, когда слышал голос Такаямы: ему казалось, что он слышит собственный голос в записи. Лицо и голос совпадают. Но этого все-таки недостаточно. Если повозиться с компьютером, то можно получить какие угодно лицо или голос.
Обо всем этом довольно резко Каору и сказал Эллиоту. Тот, словно предвидя подобный всплеск недоверия, снял трубку аппарата спутниковой связи и протянул молодому человеку:
— Сейчас я свяжу тебя с твоим отцом. Поговори с ним.
Взяв трубку, Каору услышал голос лежавшего на больничной койке отца. То, что он узнал от Хидэюки, наконец заставило его поверить словам Эллиота.
* * *
Чтобы вырастить клон Такаямы, лучше всего было подыскать среди исследователей, связанных с «Петлей», подходящего человека, который отнесся бы к нему как к своему ребенку.
Внезапно оказалось, что у Хидэюки Футами и его жены Матико не может быть детей. Гинеколог сказал, что Матико бесплодна.
Однако они хотели ребенка. Когда об этом узнали Эллиот и его сотрудники, они через знакомых, не напрямую, предложили ему усыновить ребенка. Ни Хидэюки, ни Матико не были против того, чтобы взять новорожденного ребенка и воспитывать его как своего собственного.
Дальше все шло как по накатанной дорожке. Осторожничая, не раскрывая происхождения младенца, дабы уберечь себя от ненужных проблем, Эллиот передал только что родившегося Каору Хидэюки и Матико. Эллиот не знал, примут ли они ребенка, если узнают, что он на самом деле из «Петли».
В дальнейшем Хидэюки и Матико, не рассказывая Каору, что он усыновлен, растили мальчика как своего ребенка.
Соединившись с отцом по спутниковой связи, Каору представил его лежащим на кровати, с трудом держащим телефонную трубку.
— Каору?
С каждым днем голос отца звучал все слабее. От этого становилось невыносимо грустно. Отец и сын негромко обменялись последними новостями о своем самочувствии. Узнав, что Каору здоров, Хидэюки радостно прошептал, якобы не веря:
— Вот как? Правда? — и продолжил: — А тут я в последнее время, кажется, получше себя чувствую.
Его слова прозвучали не очень убедительно. К отцу неотступно приближался «тот час».
Стараясь сохранять спокойствие, Каору стал выспрашивать о своем рождении. Похоже, осведомленность сына сильно удивила Хидэюки, но он не стал ничего скрывать.
Каору слушал отца зажмурившись, моля о том, чтобы тот опроверг слова Эллиота. А Хидэюки уже рассказывал о том, кто предложил ему эту идею и каким образом Каору попал в семью Футами.
Молитвы оказались напрасны. Рассказ отца об усыновлении ни на йоту не отличался от рассказа Эллиота.
— Отец, разве ты ни разу не задумывался, стоит ли растить ребенка, не имеющего ни одного общего с тобой гена? — тихо спросил Каору.
Не так уж и трудно было, несмотря на бесплодие Матико, получить ребенка с генами обоих родителей.
