— Да потому, что у всех есть кислородные маски, верно? — сказал Альберт.
— Именно так, — ответил Брайан. — Экипаж любого пассажирского рейса демонстрирует их в самом начале полета. Наденьте золотую чашечку на ваш рот и нос и дышите нормально. Забыли? Иначе все отключаются. Если пилот захваченного самолета попытается таким манером свалить террористов, им достаточно надеть кислородные маски и открыть пальбу. На малых самолетах, вроде «лир-джет», по-другому. Если в кабине падает давление, пассажир должен просто открыть верхний клапан.
Ник посмотрел на часы. Свободное время в их распоряжении сократилось до четырнадцати минут.
— Я думаю, нам пора прекратить разговоры и действовать, — сказал он. — Времени совсем мало.
— Нет еще, — возразил Брайан и вновь обратился в Альберту. — Я могу направить нас в самый разрыв, Альберт, начать снижать давление по мере приближения к нему. Могу точно проконтролировать давление и уверен, что смогу всех нас отключить перед самым пролетом в дыру. Но тогда остается вопрос, заданный Лорел: кто поведет самолет, если все мы будем без сознания?
Альберт разинул рот, закрыл его и покачал головой.
Вмешался Боб Дженкинс, заговорил сухо и монотонно, как судья, выносивший смертный приговор:
— Я думаю, Брайан, ты сможешь доставить нас домой. Но кто-то один должен будет умереть ради того, чтобы ты это выполнил.
— Объясни, — потребовал Ник.
Боб объяснил, и времени это много не заняло. К тому моменту, как он закончил, Руди Варвик присоединился к группе, столпившейся у двери в кабину.
— Сработает такое, Брайан? — спросил Ник.
— Сработает, — рассеянно ответил Брайан. — Почему бы и нет? — Он вновь посмотрел на часы. Одиннадцать минут. Одиннадцать минут, чтобы проскочить на другую сторону разрыва. Как раз хватит, чтобы выровнять самолет, поставить на автопилот и пролететь сорок пять миль к разрыву. — Но кто это сможет сделать? Будете жребий тянуть или еще как-то решать?
— Нет нужды, — спокойно ответил Ник. — Я это сделаю.
— Нет! — воскликнула Лорел. Глаза ее потемнели и широко раскрылись. — Почему ты? Почему обязательно это должен быть ты?!
— Да замолчи ты, — прошипела Бетани. — Если ему так хочется, пускай.
Альберт страдальчески посмотрел на Бетани, на Лорел и снова на Ника. Голос — не очень сильный — нашептывал ему, что он должен бы стать добровольцем, ведь это настоящее дело для такого жесткого парня, пережившего Аламо, как Аризонский Еврей. Но наибольшая часть его существа понимала, что он очень любит жизнь… и еще не желает ее заканчивать. Так что он раскрыл было рот, но тут же и закрыл, ничего не сказав.
— Ну почему ты? — снова спрашивала Лорел. — Почему не потянем жребий? Почему не Боб? Не Руди? Почему не я?
Ник взял ее за руку.
— Пойдем со мной на минутку, — сказал он.
— Ник, времени в обрез, — предостерег Брайан. Попытался выглядеть спокойным, но голос выдал растущую панику.
— Я знаю. Начинай готовить то, что нужно.
Ник вывел Лорел в салон.
После мимолетного колебания она пошла с ним. Он остановился в небольшой нише и повернулся лицом к ней. В этот момент, когда его лицо находилось менее чем в четырех дюймах от ее лица, она признала печальную истину: он и был тем человеком, которого она надеялась встретить в Бостоне. И все это время он находился с ней в самолете. Ничего романтического не оказалось в этом открытии: оно было ужасающим.
— Я думаю, у нас с тобой могло бы что-то получиться, — сказал он. — Как думаешь, я прав на этот счет? Если да, то так и скажи — времени для танцев нет. Абсолютно нет.
— Да, — сказала она неровным голосом. — Я думаю, ты прав.
— Но мы не знаем. Не можем узнать. Все упирается опять-таки во время, верно? Время… и сон… и незнание. Но я должен был так сделать, Лорел. Я, видишь ли, пытался вести беспристрастный расчет, оценку, что ли, своей жизни. Но все мои бухгалтерские книги оказались за красной чертой. Банкрот. А здесь — мой шанс выправить их, и я намерен им воспользоваться.
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду…
— Зато я понимаю. — Он говорил торопливо, комкая слова. Взял ее за руку и притянул еще ближе к себе. — Ты летела в поисках некоего приключения, верно, Лорел?
— Я не знаю, что ты…
Он слегка встряхнул ее.
— Говорю тебе — нет времени для танцев. Летела к неведомому приключению?
— Я… да.
— Ник! — окликнул его Брайан из кабины.
Ник быстро обернулся в ту сторону.
— Иду! — крикнул он и снова посмотрел в глаза Лорел. — Я хочу отправить тебя к новому приключению, если не возражаешь.
Она молча смотрела ему в глаза, губы ее дрожали. Не знала, что ему сказать, и разум лихорадочно попытался найти нужные слова. Он сильно сжимал ее руку, но ей суждено было заметить это потом, когда обнаружит синяки, оставленные его пальцами. В данный момент куда сильнее ее держал его взгляд.
— Послушай меня, Лорел. — Он коротко вздохнул и заговорил с особым ударением. — Я собирался бросить все это. Так решил.
— Бросить — что? — спросила она дрожащим голосом.
Ник нетерпеливо потряс головой.
— Не важно, не важно. Главное для меня — ты мне веришь? Скажи.
— Да, — ответила она. — Я не знаю, о чем ты говоришь, но верю тебе.
— Ник?! — встревоженно позвал из кабины Брайан.
Он метнул быстрый взгляд в сторону кабины, глаза его были прищурены и блестели.
— Сейчас иду! — вновь отозвался он. Когда снова посмотрел не нее, Лорел показалось, что в жизни не видела столько страстно сконцентрированной эмоции во взгляде. — Мой отец живет в деревне Флутинг к югу от Лондона, — сказал он. — Спроси о нем в любой лавке на Хай-стрит. Мистер Хопвелл. Те, кто постарше, все еще называют его «папашей». Повидайся с ним и расскажи ему, что я решил покончить с этим делом. Только прояви настойчивость, прошу тебя. У него такая манера — отворачиваться и сыпать проклятьями, когда слышит мое имя. Ну, знаешь, обычное — я ему не сын, и все такое. Ты уж прояви настойчивость. Сможешь?
— Да.
Он кивнул и мрачно улыбнулся.
— Хорошо. Тогда повтори, что я тебе сказал. И еще скажи ему, что ты мне верила. Скажи, что я сделал все, чтобы искупить тот день возле церкви в Белфасте.
— В Белфасте…
— Да. И если не удастся привлечь его внимание, скажи ему, что он должен выслушать. Хотя бы ради маргариток. Ради того времени, когда я принес маргаритки. Запомнишь и это тоже?
— Потому что ты ему как-то принес маргаритки.
Ник сдержал улыбку, но она никогда не видела лица, исполненного такой невыразимой грусти и горечи.
— Нет… не ему. Но сойдет и так. Вот такое у тебя приключение. Сможешь выполнить мою просьбу?
