держась в равновесии на носочках; ее лицо оказалось повернутым ко мне. Я понял, что она видит меня так же отчетливо, как если бы я стоял на открытом пространстве. Понял я также, что лишь она одна знает о моем присутствии. Я почувствовал себя словно на краю бездны.
Девушка подняла голову, и я даже на таком расстоянии увидел, как пылают ее глаза. Ее лицо превратилось в маску триумфа. Медленно подняла она руку, и я почувствовал, как, подчиняясь ее животному магнетизму, начали подергиваться мои ноги и руки. Она открыла рот…
Но изо рта вырвалось лишь сдавленное бульканье, и неожиданно ее губы окрасились красным. Колени женщины внезапно подогнулись, и она повалилась ничком на песок.
Когда она упала, я тоже упал, утонув в грязи. Что-то взорвалось у меня в голове, обдав пламенем…
А потом я сидел среди деревьев, слабый и дрожащий. Я не представлял, что человек может чувствовать такую легкость в конечностях. Дьявольские чары, сковывавшие меня, были разорваны. Грязное чародейство отпустило мою душу. Вдруг будто молния взрезала тьму много чернее африканской ночи.
Когда девушка упала, ниггеры пронзительно закричали и вскочили на ноги, дрожа, словно в лихорадке. Я видел, как сверкали белки их глаз и зубы, оскаленные в улыбках страха. Сол Старк воздействовал на их примитивную природу, доведя людей до безумия, желая повернуть их бешенство против белых во время битвы. Как легко жажда крови превратилась в ужас! Старк резко закричал на своих рабов. Но девушка в своем последнем конвульсивном движении перевернулась на влажном песке, и меж ее грудей явилось до сих пор изливающее кровь отверстие от пистолетной пули. Оказывается, выстрел Джима Брэкстона нашел-таки свою цель.
Вот тогда я впервые почувствовал, что эта колдунья не совсем человек. Дух черных джунглей владел ею, придавая невероятную, сверхъестественную живучесть, чтобы она смогла закончить свой танец. Она ведь говорила, что ни смерть, ни ад не помешают ей исполнить Танец Черепа. И после того, как пуля убила ее, пробив сердце, она пробиралась через болота от ручья, где ее смертельно ранили, в Дом Дамбалы.
И Танец Черепа она танцевала, уже будучи мертвой.
Я был ошеломлен. Словно осужденный, получивший помилование, я пытался понять значение сцены, которая теперь разыгрывалась предо мной. Черные были в бешенстве. Во внезапной и необъяснимой смерти колдуньи они увидели ужасное предзнаменование. Они не знали, что колдунья уже была мертвой, когда вышла на поляну. Они считали, что их жрица, свалившаяся мертвой у всех на глазах, была поражена невидимой смертью. Такая магия выглядела еще более зловещей, чем колдовство Сола Старка, и, очевидно, была направлена против черного народа.
Ниггеры стали метаться, словно насмерть перепуганный скот. Завывая, крича, рыдая, один за другим они продирались сквозь стену деревьев к перешейку. Сол Старк стоял, пригвожденный к месту, не обращая внимания на подданных, и внимательно рассматривал мертвую девушку. Неожиданно я пришел в себя, и вместе с пробуждением меня охватила холодная ярость и желание убивать. Я вытащил пистолет, прицелился в неровном свете костра и потянул за спусковой крючок. Порох в моих пистолетах, заряжавшихся со ствола, отсырел — раздалось бесплодное глупое «щелк».
Сол Старк поднял голову и облизал губы. Звуки убегающей толпы стихли вдалеке, и теперь он один стоял на поляне. Его взгляд шарил по черным деревьям, среди которых я прятался. Белки глаз колдуна сверкали. Он подхватил тело, лежавшее перед ним на песке, и потащил в хижину. Как только Старк исчез, я направился к острову, переходя вброд протоки в нижней его части. Я почти достиг берега, когда бревно плавуна выскользнуло из-под ноги, и я рухнул в глубокий омут.
Немедленно вода вокруг меня забурлила, и рядом со мной из воды поднялась голова. Едва различимое лицо оказалось неподалеку от моего. То была рожа негра, Танка Биксби. Но теперь он стал нечеловеческой, лишенной рассудка бездушной тварью, существом, которое позабыло о своем людском происхождении. Грязные уродливые пальцы сжали мое горло, и я вогнал нож в перекошенный рот. Кровь залила лицо бывшего ниггера. Тварь безмолвно исчезла под водой, а я вылез на берег — в густые заросли.
Старк выбежал из хижины с пистолетом в руке. Он дико озирался, встревоженный шумом, но я знал, что он не видит меня. Его пепельная кожа сверкала от пота. Он правил при помощи страха, но теперь сам стал его жертвой — и боялся неведомой руки, которая сразила его госпожу; боялся негров, которые убежали от него; боялся бездонных болот, окружавших со всех сторон, и чудовищ, коих сам создал. Сол Старк издал нечеловеческий вопль. Голос его дрожал от страха. Он позвал снова, и только четыре головы высунулись из воды. Снова и снова звал он, но тщетно.
Четыре головы заскользили к нему, и четыре фигуры выбрались на берег. Сол Старк застрелил свои создания одно за другим. Чудовища даже не пытались увернуться от пуль. Они шли прямо на своего повелителя — и падали одно за другим. Он выстрелил шесть раз, прежде чем упала последняя тварь. Выстрелы скрыли треск кустов, через которые я продирался. Я был рядом, у него за спиной, когда Сол Старк повернулся.
Я понял: он узнал меня. Это было написано у него на лице. Когда он осознал, что придется иметь дело с живым существом, его страх исчез. Он швырнул в меня разряженный пистолет и ринулся вперед, подняв нож.
Поднырнув, я парировал выпад и нанес контрудар ему под ребра. Он поймал и сжал мое запястье. Мы сцепились. Его глаза сверкали в звездном свете, точно у безумного пса, а мускулы натянулись, словно стальные канаты.
Я обрушил каблук сапога на его босую ногу, сокрушая кости. Он взвыл и потерял равновесие. Я, выхватив освободившейся рукой нож, вонзил его в живот врагу. Хлынула кровь, но Сол Старк потащил меня за собой на землю. Рванувшись, я освободился и поднялся, но он, приподнявшись на локте, метнул нож. Стальной клинок просвистел у меня над ухом. И тогда я ударил колдуна ногой в грудь. Опьяненный кровью, я опустился на колени и перерезал ему горло от уха до уха.
За поясом у мертвеца я нашел мешочек с порохом. Прежде чем пойти дальше, я перезарядил свои пистолеты. Потом, вооружившись факелом, зашел в хижину. И тогда я понял, какую судьбу уготовила мне чернокожая колдунья. Постанывая, на койке лежал Кип Сорли.
Колдовство, которое должно было превратить его в бездумное, бездушное существо, обитающее в воде, было не завершено, но бедный Кип уже сошел с ума. Произошли
