Мими вышла из собора, понимая, что если она еще когда-нибудь увидит Джека, она должна будет убить его.
БЛИСС
Когда Блисс пришла в себя на следующий день после даты заключения уз, оказалось, что она лежит в удобной постели, под лоскутным одеялом. У кровати сидела какая-то румяная женщина в потрепанном свитере и вязаной узорчатой юбке и вопросительно смотрела на Блисс.
— Мисс Мюррей? — Удивилась Блисс.
Что здесь делает ее учительница истории?
— Ты пережила нелегкое время, милая. Не волнуйся и не напрягайся.
Комната была маленькой и уютной, и Блисс поняла, что это и было все жилище. Девушка никогда еще не бывала в такой маленькой комнатке, практически размером со шкаф. Здесь умещались кровать и печка — и все. Если бы Блисс все-таки решила напрячься, она вполне могла бы готовить обед, не вставая при этом с постели. Но, невзирая на малые размеры, помещение было теплым и удобным.
— Что я?.. Что случилось? Где?..
— Тсс, — произнесла мисс Мюррей, приложив палец к губам. — Тебе нужно отдохнуть. Она скоро придет. Она хочет поговорить с тобой.
— Кто — она?
Из воздуха возникла женщина. Светловолосая, зеленоглазая, в белом одеянии, от которого исходило чистейшее сияние. Едва завидев ее, Блисс все поняла.
— Аллегра! — Ахнула она, — Это вы? А где я? Я умерла?
Аллегра ван Ален улыбнулась ясно и светло. Она выглядела куда старше, чем Блисс запомнилось по посещению больницы. Та женщина в постели казалась застывшей во времени, а у этой Аллегры, что стояла сейчас перед Блисс, были морщины на лице. В белокурых волосах заметна седина. Но она по-прежнему оставалась очень красивой. При виде ее Блисс захотелось плакать.
— Иди же, — произнесла Аллегра и распахнула объятия. — Иди же ко мне, дочь моя.
— Так это правда, — прошептала Блисс, — что я — ваша...
— Прости, что меня не было с тобой, но твое существование было сокрыто от меня, — сказала Аллегра, и в голосе ее прозвучала явственная печаль.
— Но как? Почему?
— Ты пришла навестить меня не так давно.
— Да. — Блисс кивнула.
Она помнила тот тайный визит в больницу к Аллегре, недвижно застывшей в постели.
— Когда ты пришла повидать меня, я ощутила присутствие, которого не чувствовала уже очень долго. Я очень испугалась и очень разгневалась. Я закричала. Я думала, что меня слышала вся больница. Но теперь я понимаю, что Чарльз и Лоуренс делали то, что считали должным. Они делали это ради любви, а любовь иногда толкает нас на неразумные поступки... и даже непозволительные. Но я не знаю, смогу ли я когда-либо простить их за то, что они пытались сделать с тобой, — тихо произнесла Аллегра.
Блисс вцепилась в одеяло. У нее была мать, и у нее эту мать украли.
— Так значит, Люцифер не солгал мне, — с каменным лицом произнесла она.
Девушку переполняли противоречивые чувства, и это было мучительно больно.
— Нет, не солгал. Ты — наша.
— Но как?.. Как... ты же была связана узами с Михаилом!
Аллегра кивнула.
— Да. Это долгая и тягостная история. Но знай, что мы сотворили тебя вместе. В любви.
— Где ты? Ты здесь? Ты на самом деле здесь?
— Я в тебе. До нынешнего момента мне не удавалось найти связующее звено. Как я уже сказала твоей сестре, я всегда буду с тобой.
— Ладно.
Блисс сморгнула слезы.
— Ты не замечаешь никаких перемен в себе? — Поинтересовалась Аллегра.
— Типа чего?
Девушка не могла сообразить, что имеет в виду Аллегра, пока не перестала думать об этом. И тогда возникла тишина. Она была в своем теле одна. Голоса исчезли. Тяжесть — от множества содержавшихся в ней душ — исчезла. А самое главное — исчез Посетитель.
— Меч Михаила убил твою кровную связь с Люцифером. Твой отец использовал тебя, чтобы дотягиваться сюда сквозь предел, что удерживает его в подземном царстве.
— Так значит, я не умерла. Но мой отец во мне мертв.
Блисс затопило облегчение. Она получила свою жизнь обратно. Она все-таки сделала это — сумела убить себя. Они с Диланом оказались правы, когда решили, что ее задача именно в этом. Она справилась...
А потом, как будто она вызвала его из воздуха, рядом с Аллегрой возник Дилан.
— Я горжусь тобой, Блисс, — сказал он. — Меч Михаила выпустил на волю души, что томились в твоей крови. Ты освободила их. Ты освободила меня.
— Но теперь я никогда больше не увижу тебя? — Спросила девушка.
Дилан улыбнулся.
— Это маловероятно. Но я никогда не говорю «никогда».
— Мне не хочется, чтобы ты уходил. Я буду очень скучать по тебе, — сказала Блисс.
— Я тоже буду скучать по тебе.
Дилан поднял руку, и Блисс тоже. Но на этот раз вместо прикосновения к воздуху она почувствовала, как ее холодной руки коснулась его, теплая. Девушка посмотрела на Аллегру. Откуда-то она знала, что это стало возможным благодаря ее матери. Дилан наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
А потом исчез. Но Блисс не было больно. Она испытывала умиротворение. Дилан не был больше ни сломленным, ни неполным. Он снова сделался цельным.
Аллегра кивнула.
— Ты исцелена. Ты больше не Серебряная кровь. — Она умолкла ненадолго. — Но ты больше и не вампир.
Блисс потрясенно уставилась на мать. Больше не вампир? Это как? Это значит, что она теперь обычный человек?
«А сейчас слушай внимательно, — услышала Блисс голос Аллегры у себя в сознании, в гломе, как будто та говорила прямо у нее в голове. — Давным-давно, когда мир был юным, а пути между небесами и преисподней еще открыты, Люцифер привел на землю тварей, гончих ада. Но их союз с Серебряной кровью оказался недолговечным. Волки — истребители демонов. Во время кризиса они выступили заодно с Голубой кровью. Но в ходе веков мы отдалились друг от друга. Ты должна отыскать их. Голубая кровь будет нуждаться в их помощи для последней битвы с Серебряной кровью. Найди волков. Приручи их. Верни в наши ряды».
«Но с чего мне начать?»
«Я не покину тебя одну. У тебя будет помощник, чтобы справиться с этой задачей. Тот, кто любит тебя и позаботится о тебе там, где это не смогу сделать я».
Блисс поняла. Мисс Мюррей стояла рядом с Аллегрой, и она больше не походила на их румяную, круглощекую учительницу истории. Глаза ее сделались серыми и серьезными... И Блисс ахнула.
«Джордан?!»
Ее учительница кивнула.
«Некогда ты знала меня под этим именем. Но мое истинное имя...»
«София».
Мисс Мюррей просияла.
«Правильно! Умничка!»
«Так мне называть тебя Софией?»
