Шерк-шерк-шерк. Словно крысы скребутся.
Бабочки лезли в глаза, в уши и в рот. На вкус они были как песок. Николай махал руками, отплевывался. Однако насекомых не стало меньше. Чертовы усики и лапки щекотали кожу.
Убрать-убрать-убрать. Крутилась лишь одна мысль: поскорее добраться до Маши и спасти её.
Но вот из дыры вырвался столб огня, пламя опалило крылышки бабочек, и большая часть насекомых упала на пол.
Николай сплюнул, рукой убрал с щек маленьких тварей и всмотрелся в дыру. Не всех бабочек уничтожил огонь. Они кружились в дыре, но не поднимались выше пола. Черные противные гадины.
Однако не насекомые испугали Колю, а длинное, в несколько метров, страшилище, вырвавшееся из прорехи в полу.
Уродина напоминала большую змею. Голова была круглой, как шар. Глаза-бусинки буравили Николая. Человеческие, полные злости глаза. С белой кожи стекала бесцветная слизь. Уродина, пренебрегая законами физики, летала по коридору. Безгубый рот открывался-закрывался, как у рыбы, выброшенной на берег.
Николай ожидал, что тварь кинется на него, но она лишь быстро кружила по помещению, ожидая команды невидимого кукловода.
Только бы Маша не вышла с кухни. Господи, пожалуйста. Одна единственная просьба.
Коля огляделся в поисках оружия. Думай быстрее, тупая башка! Как обороняться от этого уродца? Черт-черт-черт. Он безоружен. Пробоину так не обойти: вдруг тварь набросится?
Бросив взгляд на дыру, Коля похолодел. Из прорехи вырывались языки черного пламени. Портал. Так просто Город не отпустит.
— Давай же! — крикнул твари Николай. — Иди ко мне. Я сверну твою шею, если она у тебя есть. Я больше не Дохляк.
Он медленно начал обходить дыру, с широко раскрытыми глазами, боясь моргнуть.
Шажочек. Ногу ставишь вправо, перекидываешь на неё вес тела, потом подтягиваешь другую ногу. Медленно-медленно. Спешить некуда.
Языки черного пламени лизнули ступни. Кожу обожгло холодом.
Тварь замерла в воздухе. Глаза не отрывались от Николая.
Почему тварь не двигается?
Коля не сводил взгляд с монстра, боясь моргнуть. Сердце стучало, как паровой молот, колени предательски дрожали.
Не бояться! Любую тварь можно убить. Коля попытался хищно улыбнуться. Ради спасения дочки он прыгнул бы и в бездну, кишащую чудовищами и пострашнее этой летающей уродины.
— Па-а-ап!
За мутным стеклом кухонной двери показался размытый силуэт Маши. Щелкнул замок. Как только дверь распахнулась, летающая тварь кинулась на дочку. Маша заорала как резанная.
Коля рывком обогнул дыру и вцепился в чудовище. Пальцы вошли в склизкую плоть, как горячий нож в масло. В лицо прыснула черная кровь, кожа зашипела и запузырилась. Коля заорал. Боль сотнями иглами впилась в голову.
Терпеть, твою мать! Дочь не должна погибнуть.
Николай сильнее сдавил тварь. Удивительно, но она не сопротивлялась. Она не пыталась укусить, не брыкалась. Лишь открывала-закрывала безгубый рот и не сводила с Маши глаз. Коля вовремя успел поймать тварь, еще бы чуть-чуть и она дотянулась бы до дочери.
Раздался хруст. Уродина вздрогнула и тяжело рухнула на пол. Из ранок полилась густая черная кровь. Стекая на линолеум, она зашипела и задымилась. За несколько секунд большая голова уродины сдулась, как воздушный шарик.
Коля рукой оттолкнул дочь, чтобы черная кровь не попала на неё. Затем он ввалился в кухню, одним прыжком оказался возле крана и засунул голову под струю холодной воды. Ледяные струи заглушили боль; по телу пробежала дрожь.
Николай небрежно протер полотенцем лицо и бросил взгляд на тварь. Кровь показалась шипящей черной смолой. Сама уродина иссохлась и теперь напоминала изжёванный носок великана. Маша пялилась на Колю. На лице не отражалось ни одной эмоции: глаза пустые и как будто стеклянные, уголки губ опущены вниз, руки висят как плети.
— Он тебя не тронул? — спросил Коля.
Маша мотнула головой.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Да, папа. — Голос оказался как у зомби.
Дурень! У Маши шок!
Коля подошел к дочери и обнял её. Она всхлипнула, брызнули слезы. Рыдания сотрясли тело, из горла вырвался звук, похожий на тот, который издают куклы, когда их кладут на спину. Коля погладил волосы дочери и поцеловал в макушку.
Дыра в полу никуда не делась. За языками черного пламени не было видно ни бабочек, ни прячущихся тварей…
Угомонись! Не время давать волю воображению. К дыре подходить нельзя, слишком велик риск, что из тьмы вырвется очередная тварь. Следовательно, путь в коридор закрыт. Выйти не получится. Если только…
Коля обернулся.
Балкон! Можно будет перелезть к соседям и там спуститься по площадке или дождаться помощи. В любом случае, другого выхода нет.
Николай захлопнул кухонную дверь. Разумеется, она не остановит тварей, но взгляд не будет цепляться за эту чертову дыру!
Теперь к балконной двери.
Открыть её с первого раза не получилось: заедал замок. Однако легкий удар по ручке исправил дело.
Первое, что поразило Николая, когда он вышел на балкон, — тишина. Собственное дыхание показалось оглушительно громким. Коля окинул взглядом улицу. Ни одной живой души. Такое ощущение, что все люди вымерли. Даже листва на деревьях застыла.
Предчувствие накатило удушливым жаром.
Паршивое предчувствие. Очень паршивое.
За спиной Николая что-то хрустнуло. Он замер, сердце в груди дрогнуло и провалилось куда-то.
Шипение…
Яростное, очень недовольное…
Коля скорее почувствовал, чем услышал движение. Мощное и быстрое. Оконное стекло взорвалось смертоносными брызгами. Нечто схватило Машу и выпрыгнуло из балкона. Настолько молниеносно быстро, что Коле потребовалось несколько секунд осознать произошедшее.
Маша! Нет-нет-нет-нет!
Коля вцепился в перила.
Он видел всё словно в замедленной съемке: вот Маша потянула к нему ручки, лицо исказила гримаса ужаса, вот тварь вцепилась острыми зубами в её нежную тонкую шею, а затем — яркая вспышка. Дочь исчезла с летающей уродиной.
— Маша еще может выжить, — раздался голос за спиной. Мальчишеский, холодный голос.
Николай обернулся и не поверил своим глазам. Перед ним стоял мальчик. Его кожа блестела в лучах солнечного света, отчего казалась ненастоящей, восковой. В глазах не было радужки — только колкие черные точки зрачка.
Мальчик дотронулся до Коли.
— Извини, но ты не сможешь сейчас двигаться, — сказал юнец. — Не хочу, чтобы ты сиганул вслед за своей дочуркой. Ты мне нужен.
— Пошел к черту! — крикнул Коля. Ярость душила так, что стало трудно дышать.
Он хотел было ударить мальчика, но тело не слушалось: руки висели плетьми, ноги превратились в спицы.
