Вниз спустился Менчерес. До сих пор я его не видела, но он явно знал о происходящем, поскольку оружия на его теле было больше чем кожи.
— Выйдем наружу и начнем с внешнего периметра, при необходимости отступим внутрь дома, — распорядился Кости. — Зеро, собери всех людей в подвале и запри в камерах. На данный момент это самые надежные укрытия. Для усмирения самых непокорных, особенно ее матери, разрешаю применить физическую силу.
Я могла бы ответить какой-нибудь грубостью, но сейчас было не до этого. Мы быстро вышли на улицу и заняли позиции вокруг дома. Снаружи вместо слов использовались жесты, но вампиры и вурдалаки двигались с такой сноровкой, что нашему отряду мог позавидовать любой военачальник. Конечно, все они пережили многих военачальников, и в практике сражений недостатка не было.
От холодного ветра я начала дрожать. Да, на улице морозно, но это не смертельно, и переохлаждение мне не грозит, — в конце концов, я наполовину вампир и моя кровь не замерзнет. Хотя я не могла не завидовать своим компаньонам: возможно, вампиры и вурдалаки не любят холод, но зубы стучали только у меня.
— Все в порядке, любимая?
Кости говорил, не отрывая взгляда от границы деревьев. Я стиснула зубы, чтобы унять дрожь.
— Когда начнется бой, это пройдет.
Рядом со мной послышались чьи-то шаги. Тэйт, не говоря ни слова, оттеснил Заступа и занял его место.
— Оставь его, — вмешался Кости, когда Заступ собрался его оттолкнуть. — В этом ему нет равных.
Тэйт хотел что-то ответить, но что именно, я так и не узнала. Едва он успел открыть рот, как из-за деревьев показались первые фигуры нападавших, и Тэйт не произнес ни звука. Кости напрягся, словно превратился в огромную сосульку, Заступ тихонько зашипел и забормотал что-то вроде молитвы.
— Боже милостивый, — прошептала я, ощущая внутри совсем другой холод. — Что это?
Ответил Менчерес, хотя для этого ему пришлось почти кричать, поскольку странное существо, завидев нас, внезапно закричало и помчалось вперед, противно шлепая полусгнившими губами.
— Это смерть! — крикнул Менчерес.
В старых фильмах зомби выглядели почти комическими персонажами. Современные режиссеры изображали их правдивее: безумные, выпученные глаза, висящая лохмотьями плоть и судорожно согбенная фигура, движимая неутолимым голодом. Одни сгнили почти до состояния скелетов, у других кости едва просвечивали, но все они неудержимо рвались вперед. Каждым из них двигал голод, и мы были их пищей.
Когда из леса появился первый зомби, Менчерес, как и все остальные, оцепенел. А после своего заявления он начал ругаться такими несвойственными ему выражениями, что я на мгновение оторвалась от созерцания надвигающейся орды.
— Даже в своих худших предположениях я не думал, что она на такое способна, — сказал он, заканчивая тираду. — Ей не избежать возмездия. Если не от меня или кого-то из вас, все равно однажды она поплатится за свой поступок.
Его слова наводили на грустные мысли. По правде говоря, они звучали эпитафией.
Кости решительно сжал плечо Менчереса:
— Сейчас не время обсуждать поведение Патры. Эти существа… — Он кивнул на тех, кто был уже в двух десятках ярдов: — Их можно убить?
Менчерес стряхнул оцепенение, и его лицо стало суровым. Он накрыл ладонью руку Кости:
— Нет!
Это короткое слово не выражало абсолютно никаких чувств. Казалось, пожимая руку Кости, Менчерес собрался с силами.
— Их нельзя убить, — продолжил он, со скрежетом обнажая меч. — Они не чувствуют боли, им даже не нужны глаза, чтобы нас видеть. Ими движет только ее воля.
Приказав всем оставаться на местах, он шагнул вперед. Зомби были уже в нескольких футах перед ним и продолжали двигаться неровной рысью. Вблизи их безумие было еще очевиднее; полусгнившие рты издавали непрекращающееся рычание.
— Их подняли из могил, — пояснил Менчерес, маневрируя между зомби с невероятной скоростью. — И они не вернутся в землю, пока действует наложенное заклинание. Убежать от них тоже нереально. Где бы мы ни появились, все могилы на сотни миль вокруг тотчас опустеют и мертвецы ринутся за нами, уничтожая все на своем пути.
Его меч двигался так быстро, что мои глаза не успевали за ним следить. И вдруг один зомби с молниеносной быстротой бросился на Менчереса. Куда девалась вся его неуклюжесть? О дьявол!
Менчерес нанес удар, и зомби рассыпался, куски его теластали кружить в разных направлениях, но меч каждый раз прерывал их невообразимые траектории.
— Мы должны задержать их, — все тем же ровным голосом говорил Менчерес, и выяснить, какой предмет использовала Патра для своего заклинания. Это должна быть ее вещь, принесенная сюда одним из пленников или случайно подхваченная Раттлером. Если мы найдем этот предмет и уничтожим его, зомби умрут. А до тех пор, сколько бы ударов им ни наносили, они не остановятся ни на мгновение.
Тем временем его слова получили отвратительное подтверждение. Матерь Божья, даже отрубленные руки ползли нам навстречу. Обезглавленное тело ковыляло в прежнем направлении, а отрубленный череп с дьявольским упорством вцепился в ногу Менчереса, пока тот его не стряхнул. Это было страшно. И все же отдельные части не так опасны. Может, это и есть наш шанс?
— Пошли троих людей в дом, чтобы найти эту вещь, — крикнул Менчерес, отчаянно лавируя, чтобы преградить путь большему количеству приближавшихся чудищ. — Возможно, это что-то маленькое и незаметное. Уничтожьте предмет любыми способами.
— Тик-Ток, Аннет, Зеро, выполняйте! — приказал Кости и рывком вытащил меч.
Двое без промедления бросились в дом, а Аннет, прежде чем скрыться за дверью, остановилась и оглянулась на Кости. Я тоже смотрела на него, и по той же самой причине: думала, что вижу его в последний раз.
— Если бы у меня была хоть малейшая надежда, что ты послушаешься, в дом отправилась бы ты, — почти грустно сказал он. — Но я тебя слишком хорошо знаю. Я люблю тебя, Котенок, и ничто не может этого изменить, ни на земле, ни под землей.
Говорить было уже некогда, да этого и не требовалось. Каждая клеточка моего мозга кричала ему в ответ, а Кости уже повысил голос, обращаясь к четырем дюжинам соратников, тоже обнаживших свои мечи:
— Друзья, Патра наслала на нас смерть. Вернем подарок с лихвой!
Кости размеренными решительными шагами двинулся навстречу новой волне мертвецов. Четыре дюжины против многих сотен? Шансы на выживание можно было и не считать.
— Мы не так уж беспомощны. — Кости больше не сдерживал свой голос, и мне показалось, что он даже приободрился. — Много раз за свою жизнь мы чувствовали себя бессильными, но только не в эту ночь. Сейчас у нас есть возможность выбрать, каким способом умереть. Даже если вы всю свою жизнь не повелевали никем и ничем, сегодня каждый стал хозяином ситуации. А я, со своей стороны, постараюсь так ответить на оскорбление, чтобы те, кто не встал на мою сторону, пожалели об этом!
