– Кто кого? – спросил Говард, а потом заорал: – КТО КОГО, Я СПРАШИВАЮ! Я ГОТОВ СРАЗИТЬСЯ, ДРУГ МОЙ! Я ТЕБЯ ВЫШВЫРНУ ПОД ЗАД И ПЛЮНУ ВСЛЕД ЖЕВАТЕЛЬНУЮ РЕЗИНКУ! ЛУЧШЕ БЫ ТЫ СИДЕЛ В РАКОВИНЕ!
Он встал батарейки в гнездо, сделанное в рукоятки ножниц, и попробовал включить их. Никакого эффекта.
– Дурак! – пробормотал Говард. Он вынул одну из батареек, повернул ее другим полюсом и поместил обратно. На этот раз включенные ножницы зажужжали, щелкая в воздухе с такой скоростью, что толком их и нельзя было рассмотреть.
Он направился к двери кухни, затем выключил прибор и вернулся к столу. Ему не хотелось тратить время на то, чтобы закрыть гнездо для батареек, когда он изготовился к битве, но последний проблеск благоразумия убедил его, что иначе нельзя. Если у него соскользнет рука, когда он будет орудовать ножницами, батарейки могут вывалиться из открытого гнезда, а что тогда? Все равно что идти на всю банду Джеймса с незаряженным ружьем. Итак, он попытался водрузить на место крышку для батареек, выругался, когда ничего не вышло, и попробовал повернуть ее другой стороной.
– Эй, подожди меня! – кричал он через плечо. – Сейчас иду! Нам еще остается кое-что уладить!
Наконец крышка стала на место. Говард промчался через гостиную с ножницами в правой руке. Волосы у него по-прежнему торчали зубцами и иглами. Рубашка, разорванная под мышками и в нескольких местах прожженная, свободно свисала с его круглого животика. Босые ноги шлепали по линолеуму. Обрывки носков болтались вокруг лодыжек.
Фини заорал за дверью:
– Я вызвал их, кретин! Я вызвал полицию и, надеюсь, те, которые приедут, все будут ирландцами из болотной глуши, вроде меня!
– Засунь их себе в задницу, – машинально произнес Говард, совершенно не беря в расчет Фини. Деннис Фини был в другой вселенной; только его квакающий голос едва доносился оттуда сквозь субэфирное пространство. Говард встал у двери ванной, словно полицейский из телефильма…
Только вместо «кольта» 38-го калибра кто-то по ошибке дал ему садовые ножницы. Он решительно нажал кнопку, расположенную на верху рукоятки ножниц. Глубоко вздохнул… и голос рассудка, уде едва мерцавший, в последний раз высказался, прежде чем умолкнуть навсегда:
«Можно ли доверять свою жизнь паре электрических ножниц, купленных на распродаже?»
– У меня нет выбора, – пробормотал Говард, слегка улыбаясь, и шагнул внутрь.
Палец по-прежнему высовывался из раковины жесткой кривой, напоминая Говарду новогоднюю петарду, которая с отвратительным пуканьем бросается под ноги ничего не подозревающему прохожему, если хлопнуть по ней. Он схватил одну туфлю Говарда, приподнял ее и разочарованно поставил обратно на линолеум. По виду разбросанных вокруг полотенец Говард догадался, что несколько из них палец пытался убить, пока не занялся туфлей.
Злобная радость вдруг охватила Говарда – как будто внутри его головы, которая гудела, как с похмелья, зажегся зеленый свет.
– Вот я, скотина! – завопил он. – Иди же ко мне!
Палец прекратил играться с туфлей, поднялся, треща своими чудовищными суставами, и быстро поплыл в воздухе к нему. Говард включил ножницы, и они зажужжали в охотничьем азарте. Пока все хорошо.
Обоженный, весь в пятнах кончик пальца качался перед его лицом, треснувший ноготь мистически перемещался взад-вперед. Говард бросился на него. Палец уклонился влево и обвил его левое ухо. Боль была адской. Говард одновременно ощутил ее и услышал неприятный треск, когда палец пытался отделить его ухо от головы. Он прыгнул вперед, схватил палец и, зажав его в левый кулак, начал резать. Ножницы резко дернулись, дойдя до кости, жужжание моторчика на высоких тонах перешло в низкий рев, но они и были рассчитаны на тонкие, жесткие ветки, так что ничего особенного. Абсолютно ничего. Настал второй раунд, настоящая суперигра, где счет действительно может измениться и Говард Митла загребет деньги лопатой. Кровь брызнула мелким дождиком, а потом обрубок отклонился назад. Говард следил за ним, а последние тридцать сантиметров пальца какое-то время свисали у него с уха подобно вешалке, пока не отпали.
Палец бросился на него. Говард присел, и палец со свистом пролетел над головой. Он, конечно, слепой. В этом у него преимущество. Учитывая, как палец схватил его за ухо, – конечно, Говарда повезло. Он сделал выпад ножницами, как фехтовальщик, и отсек еще полметра пальца. Отрубленный кусок свалился на линолеум и корчился там.
То, что осталось, пробовало втянуться обратно.
– Нет, – запыхавшись, кричал Говард. – Нет, не уйдешь!
Он побежал к раковине, поскользнулся в луже крови, чуть не упал, но сумел устоять. Палец исчезал в трубе, сустав за суставом, словно товарный поезд, скрывающийся в туннеле. Говард схватил его, попробовал удержать и не смог – палец скользил по его ладони, как промасленная бельевая веревка. Тем не менее он нанес удар и успел отсечь последние полметра пальца чуть выше того места, где он соприкасался с его кулаком.
Он наклонился над раковиной (теперь затаив дыхание) и заглянул в черное отверстие. И опять увидел, как там стремительно исчезает нечто белое.
– Возвращайся! – заорал Говард Митла. – Возвращайся, когда захочешь! Я тут буду ждать!
Он обернулся и сделал резкий выдох. В ванной еще стоял запах средства для чистки раковин. Не до него, еще много дел. За краном с горячей водой лежал большой кусок мыла. Говард схватил его и швырнул в окно ванной; разбив стекло, мыло отскочило от мелкой сетки, установленной снаружи. Он помнил, как ставил эту сетку – как гордился этим. Он, Говард Митла, тихий бухгалтер, ПЕКСЯ О РОДОВОМ ПОМЕСТЬЕ. Теперь он знал, что значит на самом деле ПОПЕЧЕНИЕ О РОДОВОМ ПОМЕСТЬЕ. Неужели было время, когда он боялся зайти в ванную, потому что думал, что там сидит мышка и ее придется убить щеткой? Видимо, было, но то время – и тот Говард Митла – было уже древней стариной.
Он осмотрелся. В ванной все было перевернуто вверх дном. На полу лужи крови и два обрубка пальца. Третий лежал в раковине. Мелкие брызги крови повсюду на стенах и зеркале. Ванна тоже залита кровью.
– Ладно, – вздохнул Говард. – Пора убирать, мальчики и девочки. – Он снова взялся за ножницы и принялся резать обрубки пальца на мелкие кусочки, чтобы их можно было спустить в туалет.
Полицейский был молодой, и был он ирландец по фамилии О'Бэннион. Когда он наконец появился, под дверью квартиры Митла и на лестнице уже толпилась кучка соседей. Кроме Денниса Фини, пылавшего яростью, вид у всех у них был озабоченный.
О'Бэннион постучал в дверь, потом хрюкнул, а затем уже принялся колотить.
– Ломайте ее, – предложила миссис Хавьер. – Мне на восьмом этаже было слышно.
– Он спятил, – сказал Фини. – Наверно, убил жену.
– Нет, – возразила миссис Дэттлбаум. – Она утром ушла, как обычно.
– Она же могла и вернуться, – снисходительно заметил Фини, и миссис Дэттлбаум замолчала.
– Мистер Миттер! – крикнул О'Бэннион.
– Митла, – поправила миссис Дэттлбаум. – Через «л».
– О черт, – разозлился О'Бэннион и поддал дверь плечом. Она распахнулась, и он вошел в квартиру, а Фини последовал за ним по пятам. – Стойте здесь, мистер, – остановил его О'Беннион.
– Черта с два, – проворчал Фини. Он рассматривал кухню, где на полу валялись разбросанные инструменты, а шкафы были забрызганы блевотиной. Его маленькие глазки были исполнены любопытства. – Это мой сосед. И, в конце концов, я вызвал полицию.
– Мне наплевать, хоть Москву вызывайте по горячей линии, – отрезал О'Бэннион. – Проваливайте к чертям или я заберу вас в участок вместе с этим типом Митли.
– Митла, – поправил и неохотно вышел в прихожую, оглядываясь на то, что творилось в кухне.
О'Бэннион отослал Фини в основном из-за того, что не хотел, чтобы тот видел, как он растерян. Во-первых, раскардаш в кухне. Во-вторых, запах – за сильной вонью химической лаборатории ощущалось нечто другое. О'Бэннион опасался, что этим другим могла оказаться кровь.
Он обернулся, чтобы удостовериться, что Фини совсем ушел, а не топчется в прихожей, где висели пальто, а затем осторожно двинулся в гостиную. Убедившись, что никто не смотрит, он выхватил пистолет из кобуры. Заглянув в кухню, он убедился, что там пусто. Все верх дном, но пусто. А… что это налипло на шкафы? Он не уверен, но, судя по запаху… Звук позади него – легкое шарканье – прервал эту мысль, и он резко обернулся с пистолетом в руке.
