Ознакомительная версия.
– А с другой стороны они зайти не смогут? Ты же сказал, что понадобится всего час, чтобы выбраться отсюда.
– Течение слишком сильное. Ты это на себе прочувствовал, парень. – Хватка его рук ослабела, и он хрипло закашлялся, так, словно у него разрывались легкие.
– Ты в порядке, Эд?
– Да. – Он прочистил горло и снова кашлянул; его грудная клетка у меня за спиной заходила ходуном.
– Ты спас мне жизнь.
Никакой реакции.
– Я сказал, ты спас мне жизнь.
Послышался еще какой-то хриплый звук. Опять кашель. Я готов был поклясться, что на плечо мне брызнула жидкость.
И тут до меня дошло: «Черт. Тела».
– Вода ведь не сможет подняться сюда, правда?
– Сможет. Когда она идет полным ходом, то заполняет всю систему.
– Проклятье.
Так вот почему останки находились в таком беспорядке, а трупы не сохранились в идеально чистом воздухе подземелья; за долгие годы вода много раз заливала их и сдвигала с места. Тонуть страшно. Все говорят, что это не так, что наступает умиротворение, но это чепуха. ЦРУ ведь пытает людей, заставляя их захлебываться, верно? И сам я до сих пор чувствовал боль, как от пореза бритвой, когда вода попала мне не в то горло.
Одному Господу Богу известно, сколько времени мы просидели, окутанные тишиной. Мысли мои путались, снова и снова крутясь вокруг различных сценариев спасения и порожденного отчаянием отказа верить в то, что всё это происходит со мной. Тьма была такой кромешной, что я уже не мог сказать, открыты у меня глаза или закрыты. Паника пошла на спад, уступив место не смирению, а какому-то летаргическому оцепенению.
А потом вдруг раздались голоса – я услышал голоса! Причем не один – это был целый хор людей, звавших нас! Они идут за нами, Эд ошибался, они уже идут!
– Эй! – завопил я, игнорируя боль в горле. – Эй! Мы здесь! – Я выскользнул из объятий Эда и ринулся туда, где, по моим расчетам, должен был находиться вход в нашу пещеру, при этом ткнув его куда-то локтем. – Мы здесь!
Его грубые руки схватили меня, пальцы впились в мою плоть.
– Пойдем, Эд! Голоса! Я слышу там голоса!
Он оттащил меня назад, удерживая захватом за шею, и над моим ухом зазвучал его хриплый голос:
– Парень! Парень! Это всего лишь вода. Послушай.
Я пытался вырваться из его рук, но затем мой мозг осознал, что он говорит. И я прислушался. Он был прав. Конечно, он был прав. Спасатели не могли попасть сюда так быстро – если им это вообще удастся. Так кто из вас теперь сумасшедший, Саймон? То, что я принял за хор голосов, перекличку пяти или шести человек, оказалось лишь грохотом потока, стремительно несшегося где-то под нами. И всё же каких-то несколько минут назад я был уверен, что различаю слова в этом журчании воды; тут был соблазн, как в подслушивании разговоров через стену. Присутствовала также изохронная ритмика речи, навязчивая, жестокая, гипнотическая: «Мы идем за тобой, Сай. Мы идем за тобой, Сай».
Эд отпустил меня и вновь сел за моей спиной, обхватив меня своими волосатыми конечностями, так что теперь я не мог отделаться от ощущения, что нахожусь в лапах гигантского, заросшего шерстью паука. Он снова начал растирать мне руки и ноги, правда, на этот раз он прикасался ко мне как-то по-другому. (Впрочем, оглядываясь назад, я думаю, что в тот момент вполне мог поддаться безумию, таившемуся в уголках моего сознания.) Казалось, что его пальцы теперь дольше задерживаются на моих бедрах и бицепсах. В этом не было сексуальности как таковой, но присутствовала некая интимность, как будто он массировал меня для удовольствия, а не для того чтобы согреть. Вдобавок он еще и бормотал себе под нос что-то невнятное. Я больше не мог этого выносить. И мне было плевать, если он вдруг обидится или рассердится.
– Не мог бы ты прекратить это, Эд?
Я почти ожидал, что он не отреагирует или снова распсихуется, но пальцы его немедленно остановились. Подтянув колени к груди, я уткнулся в них лицом, ощущая губами соленый вкус своей кожи.
«Вот, оказывается, как тебе предстоит умереть, Сай, – говорил я себе, – утонуть в ледяной воде вместе с трупами или же скончаться от голода в объятиях выжившего из ума бывшего армейского рядового».
«Нет, я так умереть не могу. Не могу, пока я… пока я – что? Не реализую свой потенциал? Какой еще потенциал?» Меня охватила слюнявая жалость к себе, я подумал о маме, представил, как ей сообщают о моей смерти. Она жила в Австралии вместе с моей сестрой Элисон, после того как удачно вышла замуж за эксперта страхового агентства. Я не видел их с Элисон уже четыре года. И не разговаривал с ней шесть месяцев. Будет ли она скучать по мне? Возможно, она даже испытает какое-то облегчение. Не придется больше никому давать в долг и переживать из-за паршивой овцы в нашем семействе. Дальше я задумался о своих похоронах, только ведь не будет никаких похорон, если нет тела как такового. «Труп просто невозможно поднять с такой глубины, парень». Может быть, Тьерри организует поминки или какую-нибудь службу у нас в «Мишн: Кофи», где мы с ним работали последние два года и где познакомились. Тьерри… Я был зол на него и не мог ничего с этим поделать. Ведь я вообще не полез бы сюда, если бы не вебсайт, который был его идеей. А идея эта родилась, когда он решил выложить онлайн наши дурацкие хохмы, которыми мы развлекались, чтобы не сойти с ума от скуки на рабочем месте. В основном это были разные идиотские списки «лучших пятерок» и прочие штучки: «Лучшие пять роликов с монстрами, которых вам захочется по меньшей мере поиметь» или «Пять роликов-ужастиков, заканчивающихся самым разочаровывающим образом». Мы начали за несколько лет до того, как «БаззФид»[18] сделал всевозможные списки и рейтинги вездесущими, и очень скоро собрали множество подписчиков. Затем Тьерри предложил следующее: поскольку наша с ним убогая квартирка находится в самом сердце Уайтчепела[19], нам нужно снять фильм «Альтернативный тур по местам Джека Потрошителя», чтобы посмеяться над целой индустрией, созданной вокруг этого преступника. Этот ролик оказался хитом, особенно у подписчиков из Штатов, и в итоге появилось наше «Путешествие на темную сторону». Материал «лучших пятерок» связывал содержание сайта воедино и обеспечивал постоянный приток посетителей. Время от времени, чтобы поднять свою популярность, мы отправлялись в однодневные поездки, во время которых снимали какие-нибудь кладбища и места преступлений знаменитых серийных убийц, сопровождая материал сатирическими комментариями. Как раз в поисках темы для очередного выезда я и наткнулся на Куум Пот. Тьерри идея такой съемки очень понравилась, но идти со мной он наотрез отказался, оправдываясь своим статусом «жирного ботаника».
Снова раздался раскатистый кашель Эда.
– Ты в порядке, Эд?
Он не ответил.
– Эд?
– Помолчи-ка теперь, парень.
Что, вода стала шуметь громче? Нагрянет ли она внезапно, закружив нас в гроте, как носки в стиральной машине, или же будет подкрадываться медленно?
«Думай о чем-нибудь хорошем», – попросил я себя.
Сканируя свой ментальный жесткий диск, я наткнулся на поездки с альпинистской школой, работавшей в рамках программы социальной помощи трудным подросткам. Это было много лет назад. Когда меня в третий раз поймали на мелкой краже в магазине, мама в отчаянии записала меня в эту школу, не предупредив об этом; ей даже пришлось пригрозить, чтобы я посетил первое занятие. Но, как ни странно, мне там понравилось. Мы еженедельно тренировались в центре скалолазания под крышей, а помимо этого, раз в месяц выезжали к Сноудону (в этом смысле Эд был прав). Один раз мы отправились в невероятно захватывающую поездку в Шамони на ледник, чтобы научиться пользоваться «кошками»[20] и ледорубом. Если оставалось время после тренировок, Кентон водил нас в паб, где мы занимали столики на улице и ели чипсы «Уолкерс» с сыром и луком, запивая их колой. Плотно рассевшись вокруг деревянного стола, испещренного царапинами и пятнами солнечных зайчиков, пробивавшихся сквозь ветви деревьев, мы снова и снова вспоминали каждое сделанное нами движение. Мышцы болели от нагрузок, в воздухе витал запах пива, из окна паба доносился голос футбольного телекомментатора и мужской смех. Это были счастливейшие моменты моей жизни. Однако эти воспоминания были недостаточно мощными, чтобы мое сознание удержалось на них и перестало отвлекаться на совсем другие, более мрачные мысли.
«Если я выберусь отсюда, я обязательно что-то сделаю со своей жизнью, – думал я. – Я пойду в церковь, да, Бог, я пойду в эту твою долбаную церковь, слышишь? Если я выберусь отсюда, я извинюсь перед всеми, кого когда-либо обидел. Я буду помогать бездомным, стану разливать им суп в приютах. Только не дай мне утонуть. Не дай мне умереть здесь. Сделай так, чтобы люди как-то добрались до нас, прежде чем это произойдет». Я столько всего в своей жизни испортил, долгие годы просто плыл по течению, барахтался в том направлении, куда тянул прилив: был вахтером в больнице, официантом, барменом, строителем. Ничего общего с тем мальчишкой, который мечтал стать вторым Энди Киркпатриком[21]. Но мне не хватало определенности. Не хватало целеустремленности для того, чтобы строить такую карьеру. Когда я сорвался со скалы на Куум Силин, это стало для меня почти облегчением, поскольку практически уничтожило все шансы достичь успеха в том, что я по-настоящему любил. Своего рода членовредительство. Самоуничтожение. Сидя здесь, в считанных дюймах от волосатого тела Эда, я копался в себе так глубоко, как никогда раньше, и то, что я там обнаруживал, мне совсем не нравилось. Я понял, что из себя представляет Эд, в ту же секунду, как только увидел его, и всё же последовал за ним сюда. В глубине души я, должно быть, знал, что произойдет что-то нехорошее. И хотел, чтобы это произошло.
Ознакомительная версия.
