нервно шептаться, чтобы нарушить тишину. Один из них что-то напевал себе под нос. А Хайдер, проклятый тупой ублюдок, продолжал тарахтеть, как машина без тормозов. Говоря о том, как домашний скот иногда забредал в сторону Беллак-роуд, и его никогда больше не видели, за исключением, может быть, костей, которые обнаруживали в июле.
Он боялся, и Кенни знал это, но он все еще не испытывал к этому парню особой симпатии.
Он был младшим шерифом и, согласно законам штата, вторым по рангу офицером правоохранительных органов округа, лидером. А здесь он рассказывал страшилки и будоражил патрульных и офицеров. У Кенни возникло маниакальное желание врезать ему прямо в челюсть.
Но его болтовня была вызвана стрессом.
Стресс мог нарастать, становиться больше, раздуваться, ища способ вырваться наружу.
И стресс был ужасным. Сырость, туман, прохладное дыхание ночного воздуха. Тьма, движущаяся вокруг них. Кенни чувствовал это, как и все остальные. Он продолжал видеть фигуры, крадущиеся вокруг них, слышал приглушенные звуки, как будто кто-то или что-то изо всех сил старалось не выдать себя преждевременно. И все это пробрало его до костей, застряло в его животе гудящей, почти электрической массой ужаса.
Туман сочился из земли, как клубы дыма. Он был плотным и извилистым, слегка светящимся. Покачивающиеся лучи фонарика, казалось, отражались от него, наполняя местность сюрреалистическим лунным светом. Он взбирался по их ногам и поднимался все выше и выше, скрывая пейзаж, как зловещая пелена.
Мужчины перестали двигаться. Там что-то было, и все они чувствовали это глубоко внутри себя. Что-то зловещее и безымянное, но жестокое. Волосы на шее Кенни встали дыбом, кожа на лице стала липкой и туго натянулась. Его глаза были широко раскрыты и не мигали, его голос был сжат потоком черного льда.
Хайдер заговорил своим высоким девичьим голосом:
- Была... у парня была ферма к югу отсюда, и что-то... начало происходить... что-то случилось с его коровами...
- Тихо, - сказал Кенни, воздух вокруг него был горячим и холодным. Просто воздух, конечно, но внезапно наполненный жизнью, незаметным движением, чем-то странным.
Хайдер издал низкий горловой стон.
В ряду деревьев слева от них послышался шум, и они заметили там движение, активность. Потрескивал подлесок, трескались палки и раздавался странный шорох, как будто кто-то тряс дерево. Все были неподвижны и напряжены.
Кенни почувствовал, как по его лбу стекает пот, услышал гудение в ушах, которое, как он знал, было неистовым потоком его собственной крови. Теперь казалось, что вокруг них повсюду шумы – плывущие, волочащиеся звуки. Придвигающиеся ближе, отдаляющиеся, кружащиеся, как петля. И он думал, что в любой момент сейчас, что бы это ни было, должно проявиться, и что-то скрытое глубоко внутри него сказало ему, что он не хочет этого видеть, он не хочет смотреть на это, потому что если он посмотрит, если он посмотрит...
Ну, он просто не знал, что тогда будет.
Он почувствовал неприятный запах, похожий на смрад гниющих овощей в подвале. Густой и резкий запах затхлого помещения. Запах сырости, потайных мест и зловонного разложения.
- Забавные звуки, - буркнул Хайдер себе под нос. - Здесь всегда раздаются смешные звуки.
Кенни взглянул на него, и он заткнулся. К счастью. Все и так были напряжены до предела.
- Шеф... похоже, они вокруг нас, - сказал Чипни.
- Это потому, что они вокруг нас.
Неудивительно, что Сноу был так напуган. Здесь было ужасно. В этом месте было что-то совершенно неестественное. Но если бы кто-то спросил его, что именно, он бы не смог ответить. Звуки движения были повсюду... хлюпающие звуки, шаги по грязи и плескание по лужам.
Он начал думать о том, что может быть там.
Каким бы безумным это ни было, он не думал, что это были другие люди. И он не думал, что это животные. Что сказал Сноу? Вроде, человек... но немного сгорбленный. Он утверждал, что видел именно это. Что-то сгорбившееся с длинными руками, как обезьяна.
Господи, это безумие.
Его уши начали улавливать другие шумы, и он подумал, не слышал ли он их все время. Сначала он не мог понять, но когда оно окружило их, да, тогда он понял. Дыхание. Мокрое, затрудненное дыхание, как у человека, всасывающего воздух через полный рот гниющих листьев. Это было повсюду вокруг них. Были и другие шумы: пронзительные, перекатывающиеся звуки, высокий и странный шепот.
А потом постепенно все растворилось в ночи, в тумане, и остались лишь они, десять человек, молчаливые, как памятники, ждущие и ждущие. Все звуки стихли. Остался только шум дождя, падающего с деревьев. Ветер. Звук сердцебиения. Скрип кожаных ремней Сэма Брауна.
- Ничего страшного, - сказал Хайдер с огромным облегчением. - Ничего, кроме наших собственных шумов, обернувшихся против нас. Здесь все звучит забавно. Туман искажает звуки. Конечно. Однажды я охотился на оленей и мог поклясться, что что-то большое преследует меня через лес. Но это были только мои собственные звуки. Вот и все, больше ничего.
Никто на это не купился, но чем меньше было сказано, тем лучше.
Они двигались дальше и держались друг за друга, обходя живые изгороди, заросли и заболоченные лощины, которые угрожали поглотить их целиком. Все молчали, и Кенни знал, что одно слово, всего одно его слово, и многие из них вернутся назад, и на этом все закончится. Но этого нельзя было допустить. Только когда он выяснит, что здесь происходит.
Исцарапанный ветками и прутьями, промокший до колен, он начал видеть что-то, похожее на древний фундамент, заложенный в земле. Обломки были почти полностью покрыты дикой растительностью. Слева он увидел стену, построенную на склоне холма, но больше было похоже, что она торчит из земли, как гнилой зуб. Разрушенные остатки башни или бункера. Из-под земли поднимались потрескавшиеся, покрытые изморозью плиты. Вокруг них вырисовывались холмы, похожие на перевернутые чаши, - вещи, которые не могли быть естественными.
- Что это за место? - спросил Кенни Хайдера.
Хайдер продолжал сглатывать, его адамово яблоко подпрыгивало вверх-вниз, как будто в его глотке застряло сваренное вкрутую яйцо.
- Был здесь город... давным-давно, - это было все, что он сказал.
Кенни увидел покрытую виноградной лозой стену из известнякового блока на склоне холма, темный и почти обрушившийся вход в дверной проем. Где-то в лесу были другие строения, покосившиеся и разрушенные, другие разрушенные фундаменты и наклонные конструкции, затерянные в путанице леса.
Фундаментов было больше. У некоторых из них росли вязы. Другие были подобны диким горшкам с семенами, из которых вырастали
