– Никого не убили, – ответил Брайан, лишь бы что-то сказать. В голове было смутно и тревожно, как будто попал в лодку, которую унесло в открытое море без руля и без ветрил. – Успокойся, миленькая.
– Я потрогала его волосы! – сказала Дайна. – Кто-то снял с него скальп!
Помимо всего прочего это было уже слишком, и Брайан проигнорировал ее слова. И вдруг прежняя мысль пришла ему в голову:
«Кто, черт возьми, ведет самолет?»
Он поднялся и обернулся к человеку в красной куртке.
– Мне нужно пойти в носовую часть, – сказал он. – Оставайтесь с девочкой.
– Хорошо, – согласился мужчина. – Но все-таки – что происходит?
К ним присоединился еще один мужчина лет тридцати пяти в отутюженных голубых джинсах и оксфордской рубашке. В отличие от остальных, он выглядел абсолютно спокойным. Он извлек из кармана очки в роговой оправе и надел их.
– Похоже, что у нас некоторых пассажиров не хватает, не так ли? – сказал он. Его английское произношение было безукоризненным. – А что с экипажем? Кто-нибудь знает?
– Я это как раз и хотел выяснить, – ответил Брайан и пошел по проходу. Покидая салон, он оглянулся и бегло пересчитал людей. Еще два пассажира присоединились к группе, стоявшей вокруг девочки в темных очках. Одна – молодая девушка, которая спала, приоткрыв рот. Она еще слегка покачивалась, словно с похмелья или от наркотика. Другим был пожилой джентльмен в спортивном плаще. Всего восемь человек. К ним он добавил себя и мужчину, летевшего в деловом классе, который беспробудно спал.
Десять человек.
Господи, да где же все остальные?
Впрочем, не было времени для бесплодных вопросов – возникли куда более серьезные проблемы. Брайан торопливо пошел дальше, едва взглянув на лысого мужчину, продолжавшего храпеть под лампочкой.
Пустой оказалась и служебная часть между киноэкраном и двумя салонами первого класса. Пустым оказался камбуз. Но здесь Брайан увидел нечто, что его еще больше встревожило. Передвижной столик с напитками стоял возле туалета. В его нижней части виднелись использованные стаканчики.
«Они как раз собирались развозить напитки», – подумал он. – «Когда это произошло, что бы оно ни было, они как раз вытащили столик. Эти использованные стаканчики собираются перед тем, как предлагаются напитки. Значит, что бы это ни было, это произошло в пределах получаса после взлета, может быть, чуть больше. Не было ли сообщения о турбулентности над пустыней? Думаю, что нет. А эта зловещая глупость по поводу северного сияния?»
Какой-то миг Брайан пребывал в уверенности, что последнее было частью его сна. Уж очень странно. Но тут же вспомнил, что стюардесса Мелани Тревор на самом деле сказала ему об этом.
«Ладно, Бог с ним. Главное – что же произошло? Что, о Господи?»
Ответ был неведом. Зато зрелище брошенной тележки для напитков заполнило его ощущением ужаса, сверхъестественного кошмара. Подумал, что так почувствовали себя те, кто первыми поднялись на «Марию Селесту» – полностью покинутый корабль, где все паруса были в полном порядке, канаты аккуратно свернуты в кольца, где стол капитана был накрыт для обеда, а трубка неизвестного моряка еще дымилась на фордеке…
Огромным усилием воли Брайан отбросил эти парализующие волю мысли и решительно подошел к кабине пилота. Постучался. Как он и опасался, ответа не последовало. Понимая всю бесполезность этого, он все-таки застучал по двери кулаком.
Ответа не было.
Попробовал ручку. Она не поддавалась. Здесь была еще система, которая устанавливалась на рейсах в Гавану, Ливан и Тегеран. Только пилоты могли открыть дверь. Брайан мог бы вести этот самолет… но только не отсюда же!
– Эй! – закричал он. – Эй, ребята! Откройте дверь!
Но все уже было ясно. Команда исчезла тоже. Можно было биться об заклад, что «Боинг-767» летел без пилотов.
Видимо, рейс № 29 продолжался на автопилоте.
Темнота и горы. – Клад. – Нос Джерси. – Лай несуществующих собак. – Паниковать воспрещается. – Изменение курса.
Брайан попросил пожилого мужчину в красной рубашке присмотреть за девочкой, однако едва та услышала голос женщины со стороны правых рядов, как сразу же обернулась в ее сторону, а затем сосредоточено и целеустремленно направилась к ней, ощупывая предметы, пока не дотянулась до ее руки. После обучения у мисс Ли Дайна безошибочно распознавала голоса учительниц, когда слышала их. Темноволосая женщина достаточно охотно взяла за руку слепую девочку.
– Ты говоришь, тебя Дайна зовут, миленькая?
– Да, – ответила Дайна. – После операции в Бостоне я снова стану видеть. Ну, может быть. Доктора говорят, что вероятность семьдесят процентов, что я буду немного видеть. Или сорок процентов, что совсем буду видеть. А вас как зовут?
– Лорел Стивенсон. – Глаза женщины все еще продолжали осматривать салон, лицо не оставляло выражение растерянного недоумения.
– Лорел, а это цветочек, да? – спросила Дайна с несколько нарочитым лихорадочным Оживлением.
– Ага, – машинально ответила Лорел.
– Извините, пожалуйста, – сказал человек в роговых очках с британским акцентом. – Я тогда пойду вперед, присоединюсь к нашему другу.
– Я с вами, – отозвался пожилой мужчина в красной рубашке.
– Я желаю знать, что здесь, собственно, происходит?! – воскликнул человек в джерси без воротничка. Лицо его было мертвенно бледным, а на щеках выступили пятна румянца. – Я должен немедленно знать, в чем дело!
– Я тоже ничуть не удивлен происходящим, – бросил англичанин и зашагал по проходу к носу авиалайнера. За ним последовал мужчина в красном. Девушка с обалделым видом тоже было неверной походкой поплелась за ними, но остановилась перед входом в другую секцию, словно не соображая, куда ее занесло.
Пожилой джентльмен в поношенном спортивном плаще подошел к иллюминатору левого борта и посмотрел наружу.
– Что там видно? – спросила Лорел Стивенсон.
– Темнота и горы, – ответил он.
– Роки? – спросил Альберт. – Скалистые Горы?
Мужчина кивнул:
– Похоже, что они, молодой человек.
Альберт решил и сам пойти вперед. Ему было семнадцать, яркий блондин. Вопрос – кто ведет самолет? – тоже пришел ему на ум.
Тут же решил, что это, в общем-то, неважно… по крайней мере, в данный момент. Они летели нормально, так что, видимо, там был кто-то. И даже если кто-то превратился во что-то – в автопилот, например, он с этим так или иначе ничего поделать не может. Как Альберт Косснер, он был талантливый скрипач (пусть не вундеркинд), направлявшийся в музыкальный колледж в Беркли. Как Туз Косснер он был (по крайней мере, в своих любимых снах) самый скорый Еврей к западу от Миссисипи, потрясающий стрелок, который по субботам ловил кайф; когда спал, сапоги держал на постели, всегда был начеку, чтобы не упустить свой главный шанс, а другим глазом высматривал приличную забегаловку на пыльном пути, где дают кошерную жратву. Туз, по его мнению, был убежищем от любящих родителей, не позволявших ему играть в бейсбольной команде юниоров, а то, не дай Бог, повредит свои талантливые пальцы, и убежденных, что любой его кашель означает начало пневмонии.
