Это были его последние слова. То, чем он говорил, не могло больше издать ни звука, ибо составляющая его плоть окончательно раскрошилась и провалилась внутрь черепа.
Эми прикрыл останки белой в красную клетку скатертью и, пошатываясь, вышел через заднюю дверь на поля. По отлогому склону он добрался до десятиакрового гарднеровского пастбища, а оттуда по северной дороге, что шла прямиком через леса, побрел домой. Он не мог пройти мимо колодца, от которого убежала его лошадь, ибо перед тем, как отправиться в путь, бросил на него взгляд из окна и убедился в том, что пролетка не оставила на каменном бордюре ни малейшей царапины — скорее всего, она вообще проскочила мимо. Значит, это был не камень…
Эми сразу же отправился в Аркхэм заявить полиции, что семьи Гарднеров больше не существует. В полицейском участке он высказал предположение, что причиной смерти послужила та же самая неведомая болезнь, что ранее погубила весь скот на ферме. После этого Эми подвергли форменному допросу, а кончилось дело тем, что его заставили сопровождать на злосчастную ферму трех сержантов, коронера, судебно-медицинского эксперта и ветеринара. Шестеро представителей закона разместились в легком фургоне, Эми уселся в свою пролетку, и около четырех часов пополудни они уже были на ферме. Даже привыкшие к самым жутким ипостасям смерти полицейские не смогли выдержать невольной дрожи при виде останков, найденных на чердаке и под белой в красную клетку скатертью в гостиной. Мрачная пепельно-серая пустыня, окружавшая дом со всех сторон, сама по себе могла вселить ужас в кого угодно, однако эти две груды праха выходили за границы человеческого разумения. Даже судмедэксперт признался, что ему тут, собственно, не над чем работать, разве что только собрать образцы для анализа. Две наполненные пеплом склянки попали на лабораторный стол технологического колледжа Мискатоникского университета. Помещенные в спектроскоп, оба образца дали абсолютно неизвестный спектр, многие полосы которого совпадали с полосами спектра, снятого в прошлом году с кусочка странного метеорита. Однако в течение месяца образцы утратили свои необычные свойства, и спектральный анализ начал стабильно указывать на наличие в пепле большого количества щелочных фосфатов и карбонатов.
Эми и словом бы не обмолвился о колодце, если бы знал, что за этим последует. Но солнце садилось, и ему хотелось поскорее убраться восвояси. И он сказал, что Нейхем ужасно боялся колодца — боялся настолько, что ему даже в голову не пришло заглянуть в него, когда он искал пропавших Мервина и Зенаса. После этого заявления полицейским ничего не оставалось, как досуха вычерпать колодец и обследовать его дно. Эми стоял в сторонке и дрожал, в то время как полицейские поднимали на поверхность и выплескивали на сухую, потрескавшуюся землю одно ведро зловонной жидкости за другим. Люди у колодца морщились, зажимали носы, и неизвестно, удалось бы им довести дело до конца, если бы уровень воды в колодце не оказался на удивление низок и уже через четверть часа работы не обнаружилось дно. Полагаю, нет необходимости распространяться в подробностях о том, что они нашли. Достаточно сказать, что Мервин и Зенас оба были там. Останки их представляли из себя удручающее зрелище и почти целиком состояли из разрозненных костей да двух черепов. Кроме того, были обнаружены небольших размеров олень и дворовый пес, а также целая россыпь костей, принадлежавших, по-видимому более мелким животным. Ил и грязь, скопившиеся на дне колодца, оказались на редкость рыхлыми и пористыми, и вооруженный багром полицейский, которого на веревках опустили в колодезный сруб, обнаружил, что его орудие может полностью погрузиться в вязкую слизь, так и не встретив никакого препятствия.
Спустились сумерки, и работа продолжалась при свете фонарей. Поняв, что в колодце не удастся более найти ничего существенного, все гурьбой повалили в дом и, устроившись в древней гостиной, освещаемой фонарями да призрачными бликами, принялись обсуждать результаты проведенных изысканий. Конечно, они не могли поверить, чтобы рядом с ними могло произойти нечто, не отвечающее законам природы. Без сомнения, метеорит отравил окрестную землю, но как объяснить тот факт, что пострадали люди и животные, не взявшие в рот ни крошки из того, что выросло на этой земле? Может быть, виновата колодезная вода? Вполне возможно. Было бы очень недурно отправить на анализ и ее. Но какая сила, какое безумие заставило обоих мальчиков броситься в колодец? Один за другим они прыгнули туда, чтобы там, на илистом дне, умереть и рассыпаться в прах от все той же (как показал краткий осмотр останков) серой иссушающей заразы. И вообще, что это за болезнь, от которой все сереет, сохнет и рассыпается в прах?
Первым свечение у колодца заметил коронер, сидевший у выходившего во двор окна. Оно поднималось из черных недр колодца, как слабый луч фонарика, и терялось где-то в вышине, успевая отразиться в маленьких лужицах зловонной колодезной воды, оставшихся на земле после очистных работ. Сияние это было весьма странного цвета, и когда Эми, толкавшийся за спинами сгрудившихся у окна людей, наконец получил возможность выглянуть во двор, он почувствовал, как у него останавливается сердце. Ибо то был цвет хрупкой глобулы, цвет уродливой растительности и, наконец — теперь он мог в этом поклясться — цвет того движущегося облачка, что не далее как сегодня утром на мгновение заслонило собой узенькое окошко чердачной комнаты. Какая-то тварь точно такого-же цвета прикончила внизу беднягу Нейхема. И лошадь понеслась прочь со двора, и что-то тяжелое упало в колодец — а теперь из него угрожающе выпирал в небо бледный мертвенный луч все того же дьявольского цвета.
Нужно отдать должное крепкой голове Эми, которая даже в тот напряженный момент была занята разгадкой парадокса, носящего чисто научный характер. Его поразил тот факт, что светящееся, но все же достаточно разреженное облако выглядело совершенно одинаково как на фоне светлого квадратика окна, за которым сияло раннее погожее утро, так и в кромешной тьме посреди черного, опаленного смертью ландшафта. Что-то здесь было не так, не по законам природы, и он невольно подумал о последних страшных словах своего умирающего друга: «Оно пришло оттуда, где все не так, как у нас… так сказал профессор… он был прав».
Во дворе отчаянно забились и заржали лошади, оставленные на привязи. Кучер направился было к дверям, чтобы выйти и успокоить испуганных животных, когда Эми остановил его, А между тем сияние во дворе становилось все ярче, и все отчаяннее ржали лошади. Это был поистине ужасный момент: мрачное жилище, четыре чудовищные свертка с останками в дровянике у задней двери и столб неземного, демонического света, вздымающий из осклизлой бездны во дворе.
