– Черт! – отскочил от него Пибоди. – Надо будет отучить тебя от этой привычки.
Мальчик часто заморгал. С его губ сорвался неприятный звук.
Выражение лица Пибоди смягчилось, а одна щека дернулась – видно, он пытался изобразить улыбку.
– Не волнуйся, парень. Мы сделаем из тебя знаменитость. Если хочешь знать, я в этом уверен. – Взяв мальчика за руку, он помог ему стать на ноги. – Идем. Надо показать тебе, как мы живем.
Превозмогая страх, заинтригованный ребенок последовал за взрослым.
Пибоди подвел его к покрашенному в зеленый и золотистый цвета фургону. Через тщательно подогнанную дверь они попали в хорошо обставленное помещение. На письменном столе возвышались стопки книг. Под потолком висела медная лампа. Все здесь служило для комфорта человека, всю жизнь проводящего в путешествиях. Мальчик несмело ступил внутрь фургона.
Пибоди оглядел его с головы до ног.
– Ты настолько смугл, что легко сойдешь за магометанина либо турка. Подбородок выше!
Нагнувшись, мужчина попытался пальцем приподнять ему подбородок, желая таким образом лучше рассмотреть мальчика, но тот отпрянул.
– Нет, ты слишком дикий.
Пибоди тяжело опустился на небольшой трехногий стул. Мальчика удивило, что тот выдержал изрядный вес мужчины. Судя по всему, незнакомец о чем-то задумался. Руки у мужчины были чистыми, а ногти – аккуратно подстриженными. Его руки являли собою полную противоположность рукам мальчика. Несмотря на ужасающие размеры мужчины, в нем чувствовалась мягкость. От уголков глаз Пибоди лучились веселые морщинки. Мальчик, вслушиваясь в его рокочущий голос, подошел ближе к столу, за которым сидел мужчина.
– Прежде у нас не было индуса… Решено: Индия, – вслух размышлял Пибоди. – Да, ты у нас будешь индийским дикарем… Мой новый мальчик-дикарь!
Хихикнув, мужчина нагнулся и погладил ребенка по волосам, но затем замер в нерешительности.
– А ты не против стать дикарем?
Мальчик ничего не ответил. Брови Пибоди приподнялись.
– Ты немой?
Мальчик вжался спиной в стену. Кожа сразу же зачесалась. Взгляд его скользнул по тщательно завязанным шнуркам на башмаках взрослого. Ребенок выпрямил подогнутые пальцы своих босых ног.
– Не важно, парень. Твоя роль – роль без слов. – Уголок рта мужчины дернулся. – Главное – это трюк с исчезновением.
Мальчик протянул руку и потрогал башмаки Пибоди.
– Нравятся?
Ребенок отдернул руку.
Пибоди нахмурился. Усы его зашевелились. Выражение лица изменилось. Острый взгляд смягчился. Мужчина заговорил теперь значительно тише:
– С тобой плохо обращались. Мы это исправим, малец. Ты здесь заночуешь. Посмотрим, успокоит ли это тебя хоть немножко.
Из дорожного сундука мужчина вытащил одеяло и протянул его мальчику. Материя оказалась на ощупь колючей, но ребенку все равно понравилось тереться о нее виском. Мальчик пристроился у стола, завернувшись в одеяло. Только один раз за весь вечер мужчина вышел из фургона. Ребенок испугался, что его могут бросить, но вскоре Пибоди вернулся с куском хлеба. Мальчик буквально впился в него зубами. Ничего не сказав, мужчина принялся что-то записывать в книгу. Время от времени он отрывался от этого занятия и поправлял одеяло, которое то и дело норовило сползти с плеч мальчика.
Наконец сон сморил его. Мальчик решил, что будет повсюду следовать за этим человеком.
Утром Пибоди провел мальчика вдоль стоящих кругом фургонов. Он то и дело уходил вперед, но потом останавливался и ждал, когда маленький спутник его догонит. Когда они дошли до внушительных размеров клетки, установленной на обычной телеге, Пибоди остановился.
– Я подумал и решил, что она – твоя. Ты станешь нашим мальчиком-дикарем.
Ребенок разглядывал клетку, не замечая, что за ним наблюдает несколько пар глаз тех, кто находился в фургонах. Пол в клетке был усыпан соломой и опилками. Вечером это сохранит тепло. Весьма предусмотрительно, учитывая, что ребенок босой и голый. Клетка завешивалась бархатными портьерами, которые Пибоди в свое время позаимствовал с окон гостиной своей матери. Портьеры внизу были утяжелены цепями, чтобы защитить сидящего в клетке от света, как объяснил мужчина. При желании их можно поднимать с помощью ворота. Пибоди продемонстрировал, как шокировать публику, внезапно подняв портьеры в тот момент, как мальчик-дикарь будет испражняться или совершать что-нибудь столь же отвратительное.
– У нас когда-то был другой мальчик-дикарь, но теперь эта клетка твоя.
Мальчик быстро вошел в роль. Ему нравилось ощущать холод металла кожей, и, сидя в клетке, он мог не только быть предметом пристального внимания, но и многое видеть. Люди пялились на него, а он без страха смотрел им в лица. Мальчик пытался понять, зачем женщины завивают свои волосы в букли и почему их бедра кажутся куда более широкими, чем у мужчин. А еще его удивляло то, что мужчины делают со своими волосами на лице. Он прыгал, ползал, ел и испражнялся, где и как ему заблагорассудится. Если кто-нибудь ему не нравился, мальчик мог состроить ему гримасу или даже плюнуть в его сторону. Никто его за это не наказывал. Такое поведение было его привилегией. Постепенно он начал чувствовать себя в клетке вполне свободно.
Не ставя ребенка в известность, Пибоди изучал поведение найденыша и со временем разобрался в механизме его исчезновения, пожалуй, даже лучше, чем сам малыш. Если мальчика утром оставляли в клетке, он забивался в угол, дыхание его становилось едва различимым, грудь постепенно переставала подниматься и опускаться, а затем мальчик внезапно исчезал. Пибоди научился медленно поднимать занавеси, когда ребенок уже исчезал.
– Тише, добрые люди! – чуть ли не шепотом обращался он к зрителям. – Нет никакой надобности пугать дикаря.
Когда занавес поднимался достаточно высоко, мальчик выходил из оцепенения. У зрителей, сгрудившихся возле пустой, как им казалось, клетки, внезапное появление дикаря вызывало бурю эмоций. Дети визжали от восторга. Больше мальчику ничего не нужно было делать. При виде голого и молчаливого ребенка толпа сходила с ума от восторга. Мальчику нравилась его новая жизнь. Он обнаружил, что, если начать теребить то, что у него между ног, одна или даже две чересчур впечатлительные и чопорные женщины вполне могут упасть в обморок. После этого Пибоди приказывал опустить занавес, считая выступление вполне удачным. Мальчик принялся выяснять, как еще можно испугать зрителей. Он шипел, рычал, позволял слюне вытекать изо рта. Всякий раз, когда Пибоди гладил его по плечу и хвалил, мальчик преисполнялся несказанной радостью. Похвала мужчины нравилась ему больше сытной еды.
