Второй взял трубу, замер, вслушиваясь в слова. Обжег меня взглядом, сказал как- то растерянно:
— Здесь, что-ли?
И, получив ответ, отключил телефон.
Мишаня, видимо, все понял даже по этим недомолвкам, как- то отодвинулся сразу от меня в сторону, и около меня образовалось слишком много пространства.
Второй поднялся на ноги, сделал шаг в мою сторону и без предупреждения, неожиданно врезал мне в челюсть. В голове вспыхнуло, я хватанул руками воздух и, свалившись на пол, отключился.
* * *
Пришел в себя от какого-то приторно-противного запаха. Почувствовал легкое похлопывание по щекам. Приоткрыл глаза — дежавю какое-то. День сурка. Утро. По ощущениям (картинка пока не складывалась четко) я сидел в кресле, связанный по рукам и ногам, и только голова оставалась свободной, поскольку от шлепков моталась из стороны в сторону.
— Не надо, — попросил я.
— Извини, — надо мной нависал Второй, сзади него маячили еще чуть различимые силуэты людей. Белобрысого и тощего не было.
Я помотал и без того больной головой — челюсть ныла. Огляделся более тщательно. Тот же вагончик. Я таки в кресле. Причем меня опутали какими-то проводками, жгутами. Только пыток гестапо для полного счастья не хватает.
Три новые фигуры. Мощный старик — именно старик, а не пожилой человек. Ему явно за шестьдесят. И, видно, еще того воспитания и закалки. Плюс — молодой головорез- четкая ассоциация с воином арийцем. И какой-то женоподобный хмырь в очках и цыганской серьгой в ухе…
Может, все-таки сплю? Ну, не может быть в реальности подбор подобных типажей. А если еще и в ту же компанию вписать Второго- театр абсурда получается.
— Живой? Соображать можешь? — задавал мне вопросы Второй так же медленно и четко, как вчера вечером.
Я кивнул в ответ. А что еще оставалось делать?
— Егор Петрович, он готов, — это уже реплика в сторону старика.
У старика в руках замечаю палку- хромированную, легкую, но видно что крепкую. Он, опираясь на нее, бодренько хромает в мою сторону.
— Не бойтесь, Ян. После сеанса вас развяжут. Накормим и… В крайнем случае отпустим…
Но последнее слово он говорит таким тоном, что у меня почему-то перед глазами возникла картинка: как-будто я бегу по полям к ближайшей посадке, а сзади стоит Второй с обрезом и целится мне в спину. Уж он-то не промажет.
— Я не боюсь, — пытаясь унять цокот зубов, отвечаю я старику.
Тот неожиданно улыбается. Оглядывается на Второго. Подмигивает. И снова, обращаясь ко мне, говорит.
— Поймите нас правильно, Ян. Никому верить нельзя. Особенно тем, кто «видит». Мы же это никак проверить не можем в полевых условиях. И где гарантия, что вы уже дозу гадости в свою ауру не заполучили? Соль только на споры хорошо действует. А вот это, — он указал на окружающие меня измерители и датчики, — хоть какая-то, но гарантия. Тем более, что Гия сам вас осмотрит.
Морда в очках на заднем плане кивает, словно представляясь, а я на автомате киваю в ответ. Вот и познакомились.
Старик продолжал.
— Вам не будет больно. Честно. Это все просто меры предосторожности. Если в вашей ауре уже поселился зародыш- ни о каком, конечно, сотрудничестве речи быть не может. В таком случае попробуем вас от него избавить- получится, значит повезло. Не получится… никто же не знает, насколько длинна или коротка собственная дорога, правда? Можно спокойно, засыпая вечером у себя в постели, с утра просто не проснуться. Столько случайностей в обычной жизни.
Понимаете, то, что вы видите свет — это замечательно. Это радует. Но весь вопрос, как именно вы видите. У восьмидесяти процентов «светлячков» живет зародыш. Именно он и позволяет замечать прилипал. Типа — дурак дурака видит издалека. Но в таком случае, извините, Ян, вы нам не подходите. Иметь в отряде бомбу замедленного действия с постоянно включенным передатчиком я не хочу. Не спорю, конечно, на первом этапе вы бы нам пригодились. Но что делать потом? Сложно избавляться от тех людей, с кем вместе воюешь. Лучше сразу- по живому.
Но у вас очень хорошие шансы. То, как прилипалы устроили за вами охоту, говорит лишь, что вы чисто сияете, без подсадок. А значит, опасны для них. И, соответственно, полезны нам.
Вы, пожалуйста, потерпите немного. Скоро все действительно закончится, и станет понятно, что с вами делать дальше.
Я слушал, пытаясь переварить информацию, которую получал и начинал дергаться все сильнее и в прямом, и переносном смысле. Но спеленали и укутали меня крепко. Кресло стонало, но с места не двигалось, и ни одна прищепка, ни один датчик не отпали.
Второй подошел поближе, опустил руки мне на плечи и попросил:
— Ян, не усложняй нам работу. Обещаю, все быстро закончится.
Таким тоном обычно обещали в случае смертельной болезни пристрелить- дабы не мучился.
Как меня вообще угораздило попасть в такую передрягу?! Какого черта?!
Но никто на мои дерганья уже внимания не обращал, тем более Второй держал крепко.
Наступил черед, видно, в действие вступать Очкарику. Как его назвали — Гия?
Старик жестом показал на меня и рубанул ладонью воздух. Ага, типа, иди- голову с плеч долой.
— Он кричать будет? — спросил у Старика Гия. — Может, по старинке рот скотчем заклеим? Потом, если что, извинимся.
— Он не будет, — сказал Второй у меня за спиной. Сказал так, будто и вправду знал, что я не собираюсь орать посреди поля на чужой территории — это было бы не только глупо, но и стыдно. Ладно, если действительно будет боль — тут уж никуда не денешься. Но кричать, размазывая сопли по лицу, только потому, что в меня градусником потыкают и стетоскопом послушают — я ж мужик, вроде?
Старик пожал плечами и занял свободное место на топчане. И волосатый Гия приступил к… исследованию, наверно. Потому, что в первые десять минут он меня вообще не касался. Просто стоял возле приборов и измерителей, иногда постукивал длинным пальцем в стекло какого- либо реле и хмыкал про себя. И только когда он пересмотрел все, что было выставлено на столе, — начался именно осмотр. Вполне себе медицинский. Без лапанья и хватания в ненужных местах. С обычными просьбами — типа откройте рот, покажите зубы и т. д.
Потом. Потом я почему-то подумал, что он мне голову открутить хочет — так живо и бодренько он вертел ее в разные стороны, что в реальности нарисовалась опасность остаться без головы.
— По приборам- чисто, позвоночник чист. Реакции в пределах нормы. Еще помучить или хватит? На 99 % процентов пациент «девственник».
О, они все тут шутники. На девственника почему-то захотелось обидеться.
— Фотографию ауры сделай. Пусть будет — в динамике посмотрим. Недели же для карантина хватит? — предложил Второй.
