Где-то играл джазовый квартет. Ночной воздух Бангкока переполняли самые противоречивые запахи: выхлопные газы, цветущий жасмин, канализация, ладан, запах дешевой еды, что готовилась в многочисленных закусочных и забегаловках, тонкий аромат спелых плодов манго. Лоран улыбнулся и откинулся на подголовник, продолжая рассматривать фотографии в свете огней отеля «The Oriental», рядом с которым был пришвартован его плавучий дом.
Очень красивая. Полностью обескровленная. Мертвая.
Он подумал: а не дунуть ли еще разок? Нет. Как говорится, хорошенького понемножку. Ночь прекрасна, не стоит смешивать ощущения. Он всматривался в глаза мертвой девушки. У него было странное чувство, как будто он уплывает куда-то. Может быть, это просто покачивался на волнах его дом. Или, может быть, это было то самое зыбкое, полусонное состояние сознания, когда в нем зарождаются творческие порывы. Сложно сказать... Он всматривался в глаза мертвой девушки. Не его ли звала она? Не ее ли голос он слышал той ночью, проплывая по темным водам?
Он улыбнулся. Мимо проплыл сампан[5]. В лодке сидел ребенок с сумрачным хмурым лицом и огромными сверкающими глазами. Он сидел согнувшись и держал в руках радиоприемник. Тимми Валентайн, та самая песня об убитой женщине; это его картина вдохновила Тимми на то, чтобы он написал эту песню... песня вошла в альбом, на обложке которого его картина... охренительная интуиция... весь мир исполняет саундтрек к моей жизни... мания величия как она есть! Хорошо быть шизанутым. Пожалуй, надо пока завязать ненадолго с прозаком и окунуться поглубже в собственное безумие. Сампан удалился вниз по реке, так что музыки уже не было слышно. Глаза мертвой женщины захватили его. Они соблазняли, манили; он представил себе, как обнимает ее бескровную плоть, и почувствовал приближение мощной эрекции.
И вдруг стало холодно.
Тень накрыла художника. Омут тьмы. Кто-то стоял над ним. Кто-то... Но Лоран не слышал ничьего дыхания. Это была тень стройного человека с телом ребенка. Он почему-то боялся поднять глаза, чтобы посмотреть – кто это.
– Krai maa? – спросил он по-тайски. Рабочий день мальчика, который занимался уборкой в доме, давно закончился, но, может быть, у него что-нибудь приключилось, и он решил переночевать у Лорана.
Тень даже не шелохнулась. Она как будто закрыла собой все тепло этой ночи. Лоран содрогнулся.
– Лоран, – произнес голос. Детский голос. Голос шел прямо из холода и темноты; нездешний голос, не принадлежавший этому миру. Теплый ветер согревал все вокруг, а ночь вся искрилась неоновыми огнями. Голос, что обращался к нему, исходил из какого-то другого пространства.
– Я сплю? – прошептал Лоран.
– Сам решай, как тебе удобнее. – Странно, но в голосе явственно слышался американский акцент. Гнусавый выговор уроженца Кентукки. – Там, откуда я пришел, сна вообще не бывает.
– Откуда я знаю твой голос?
– Ладно, хватит таращиться на фотографии. Ты же хочешь увидеть все это вживую, ведь хочешь? Ты же хочешь увидеть, как остывает плоть... как вытекает кровь, капля за каплей... я знаю, что хочешь. И ты тоже знаешь.
Лоран почувствовал, как к его плечу прикоснулась рука. Холодная. Ледяная.
– Мне есть что тебе показать, Лоран. Пойдем. Хватит растрачивать время впустую. Нам есть на что посмотреть. Нам с тобой. Так что вставай.
Лоран поднял глаза и увидел ангела.
Ангел был очень похож на Тимми Валентайна. Очень похож... но все-таки это был не он. Нет. Он был блондин, а не брюнет; губы чуть полнее, а глаза расставлены шире; и Лоран знал, что это ангел, потому что он светился каким-то нездешним, непостижимым светом; такого свечения нельзя добиться обыкновенной подсветкой – нет, оно исходило прямо изнутри. Его кожа светилась сама по себе, как светятся стены в известняковой пещере. Он казался всего лишь ребенком, но он был просто неподражаемо настоящим.
Сумасшествие Лорана было в какой-то мере показным; но в моменты наивысшего прояснения рассудка (хотя остальные скорее всего никогда не назвали бы его прояснением) он знал с обжигающей определенностью, что мы не одни в этом мире, что рядом с нами существуют создания с других планет и из других миров. Это была еще одна из причин, почему он поселился в Таиланде: здешние люди принимали подобные размышления как нечто само собой разумеющееся и не считали, что это бред, оторванный от реального мира. Я слышу голоса, думал он, я вижу образы. Но сегодня я даже не ел грибов. Я знаю, что я сумасшедший, раз довел свой рассудок вот до такого!
– Пойдем, – сказал ангел.
– Куда?
– Ты знаешь.
Да, знает. Лоран это чувствовал. Он бы не смог рассказать, что именно он знает, но знал, что он это знает. Таким и должен быть настоящий художник, подумал он.
– Иди за мной.
Ладно, подумал Лоран, я пойду за тобой. Ангел шагнул за борт и пошел по воде. Вернее, не по воде, а по воздуху над водой. Он обернулся к Лорану с ехидной улыбкой и махнул ему: мол, иди. Лоран задумался. Но я ведь еще не настолько рехнулся! Он спустился по сходням на пирс.
Смех ангела был похож на комариный писк.
– Давай быстрее! Или пропустишь шоу!
– Да ты меня на фиг утопишь. Кем ты себя возомнил... ангелом смерти?
– Не твоей смерти, Джо.
– Не называй меня Джо! Я официально сменил имя.
Ангел опять рассмеялся. Он был уже на берегу. За его спиной начиналась аллея, ведущая к улице Силом. Как ангел узнал его настоящее имя? Вот оно, доказательство, что этот сияющий ангел – всего лишь видение. Очередное видение. Лоран спрыгнул с пирса на твердую землю. Ангел поманил его снова. И Лоран пошел за ним. Его не покидало навязчивое ощущение дежа-вю. Это со мной уже было... я видел ангелов раньше... может, я сам и назвал ему мое настоящее имя. В каком-то из прошлых видений.
И вдруг все эти видения пронеслись в его сознании бешеным ураганом:
...женщина, лежащая в сточной канаве, ее длинные волосы полощутся в потоках помоев...
...женщина на пляже, легкое летнее платье брошено на песок, ее соски – синие, твердые...
...женщина, наполовину вывалившаяся из окна...
Да. Он видел их не на снимках, которые доставал ему инспектор Сингхасри, не на зернистых отпечатках 8x10, тайком отправляемых ему на факс из полицейского участка, а в ослепительных, безумно ярких красках... пронзительно синие соски... платье небесно-лазурного цвета с кроваво-красными пятнами... бледная кожа с синеватым рисунком вен... тело, утыканное осколками, так похожими на фарфор династии Минь... губы цвета берлинской лазури.
