— Попробуй-ка набери пятнадцать шестьсот двадцать шесть.
Скалли, сама не зная зачем, набрала. Скрипнул винчестер. Дисплей погас. А потом на нем появился график — отдаленно смахивающая на гиперболу: кривая в осях координат. Скалли удивленно посмотрела на Молдера.
Тот тронул клавишу «Page Down». График сменился длинной — в две строчки формулой. Молдер повторил операцию. Формула сменилась новым графиком.
Молдер нажимал клавишу снова и снова. И, повинуясь ей, графики и формулы принялись менять друг друга с калейдоскопической быстротой. Наконец Молдер успокоился, вернул на дисплей первоначальную кривую и с невинным видом глянул на напарницу.
— Откуда ты узнал пароль? — Удивление прорвалось в голосе Скалли. Молдер словно не слышал.
— Думаю, это работа Артура Грейбла по тем же уравнениям аэродинамики, над которыми работали и остальные. Посмотри-ка на этот график… Кто-то продолжил работу над ним сегодня ночью, через шесть месяцев после гибели автора.
— Это я понимаю! — Скалли тряхнула напарника за плечо. — Но откуда ты узнал пароль?
Молдер хитро улыбнулся, вытащил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, развернул.
И Скалли увидела знакомые серебристые звездочки, корявые цифры и пять раз написанное — вкривь и вкось — число 15626.
Приют «Наследие»
27 апреля 1994
Когда Молдер остановил машину возле приюта, Скалли заметила:
— Ведь он вчера не убирал лаборатории. Во всяком случае, охрана не видела, чтобы он приходил.
— Человек, работающий в институте, может найти много способов проникнуть туда, минуя охрану! — Молдер выключил зажигание.
— Человек, — сказала Скалли. — Но не аутетик. Что ты себе вообразил?
Молдер повернулся к ней и отчеканил:
— Я знаю одно. В его бумажной игрушке оказался пароль. И мы хотя бы должны выяснить, как он к нему попал! Чем черт не шутит, вдруг между ним и доктором Грейблом существовала какая-то связь… Я возьму на себя Фуллера, а ты побеседуй с хозяйкой.
Скалли вспомнила вчерашний разговор с аутетиком:
— Не завидую я тебе. Как ты думаешь его расшевелить?
— А я знаю?! — Молдер посмотрел на напарницу беспомощным взглядом. — Сам себе не завидую. Но попробовать надо! Чувствую, что Фуллер в этом деле не случайный прохожий.
Сегодня миссис Стоуди была еще более неприветлива.
— Роланд еще спит.
Напарники переглянулись.
— Он всегда так долго спит? — спросила Скалли.
— Да нет. — Хозяйка пожала плечами. — Впервые такое… Впрочем, он очень изменился после вчерашнего разговора с вами. Его все время что-то беспокоит. По-моему, вы его очень сильно напугали.
— А в котором часу он вчера лег? — спросил Молдер.
— В половине десятого. Он работает через день. Вчера у него был выходной.
Роланд стоит возле черной машины и смотрит на дом с высоким крыльцом. На ступеньках мама.
— До свиданья, Роланд! — говорит она. — Мы будем часто видеться.
Роланд начинает плакать. Потому что ему страшно и грустно.
Машина исчезает. На месте машины — темнота. Из темноты выходит доктор Сорнуэл. У него нет головы. Она лежит на полу. Возле камина в комнате для занятий.
Роланд смотрит на голову и понимает, что ошибся. Это голова доктора Китса. Потому что на ней нет крови. А доктор Сорнуэл должен быть весь в крови.
— Роланд, открой дверь!
Голова смотрит на него строго. Как миссис Стоуди…
Раздается щелканье клаветуры. Кричит Ародинамическая Труба. Пищит замок на двери работории.
— Какой у тебя номер? — спрашивает голова.
— Три и пятнадцать, — говорит Роланд.
— Здравствуй, Роланд! — Голова улыбается. — Ты любишь звездочки? Ты хочешь работать в лаборатории?
Роланд кивает. И вновь видит дом с высоким крыльцом.
— До свиданья, Роланд! — говорит мама. — Мы будем часто видеться.
Щелкает клавиатура. Кричит Ародинамическая Труба.
— До свиданья, Роланд! — говорит мама.
Щелкает клавиатура.
— До свиданья! Мы будем часто видеться…
Кричит Труба.
— До свиданья! До сви… — Роланд зажал уши. И проснулся. В комнате было совсем светло. Рядом стояла миссис Стоуди.
— Роланд, ты почему спишь в одежде?
Роланд сел на кровати и убедился, что она права: на нем были куртка и штаны, в которых он обычно ходил в работорию.
— И вчера ты тоже спал нераздетым! — Миссис Стоуди покачала головой. Ладно, давай-ка переоденемся. К тебе гости. Они хотят с тобой побеседовать.
В дверях стояли мужчина и женщина, от которых ему становилось плохо. И сейчас ему тоже стало плохо. К тому же сегодня у женщины не было платка со звездочками. Роланд отвернулся от нее и поманил миссис Стоуди.
Та села рядом, склонилась.
— Я не должен с ними беседовать, — шепнул Роланд прямо ей в ухо. А она шепнула в ответ:
— Кто тебе сказал! Помнишь, я тебе уже говорила, что ты слишком застенчив? Это хорошие люди, Роланд, хорошие.
Раз миссис Стоуди так считает, значит, эти люди и в самом деле хорошие. Пусть у них и нет сегодня звездочек… Но Роланду все равно было плохо.
Спальни в приюте находились на втором этаже.
Когда миссис Стоуди открыла дверь нужной комнаты, ее обитателю явно снился кошмар. Лицо Фуллера было искажено гримасой страха, нижняя губа прикушена, руки метались по одеялу. Будто искали что-то и не могли найти…
Хозяйка определенно имела большое влияние на своих питомцев. Во всяком случае, когда, разбудив Фуллера, она шепнула ему несколько слов, тот сразу успокоился.
А Молдер решил сегодня провести разговор на самой дружеской ноге — может быть, так удастся наладить с аутетиком контакт.
— Привет, Роланд! — Молдер подошел к открытому платяному шкафу. — Ого, да у тебя рубашек больше, чем у меня! — Он снял с вешалки ближайшую, сиреневую, в крупную клетку. — Вот эта, я думаю, тебе очень пойдет. Ты согласен?
Фуллер помотал головой:
— Не-а, зеленая лучше.
— Зеленая? — Молдер принялся перебирать рубашки. — Сейчас найдем!
Он чувствовал, что его поведение весьма смахивает на сюсюканье, но как, скажите, вести себя с человеком, чей ай-кью не превышает семидесяти?..
— Привет, Роланд! — сказала Скалли. — Миссис Стоуди, можно вас на секундочку?
Женщины удалились.
Молдер наконец отыскал рубашку нужного цвета.
— Вот эту зеленую? Прошу! — Он подал рубашку Фуллеру, чувствуя себя полным идиотом. — Значит, тебе нравится работа в институте, да, Роланд?
— Угу. — Роланд принялся расстегивать пуговицы на куртке.
— Я слышал, ты хорошо там работаешь. — Молдер поежился от нелепости прозвучавшей фразы. — А ты помнишь, как получил эту работу?
