– А вы можете мне что-то посоветовать, Эдмунд?
– Да, могу. Не пытайтесь остановить события с помощью террора и казней. Если ваше правление будет жестоким сейчас, как раньше, вы окажетесь на пути к гибели. Если вы уступите власть без сопротивления, то можете просуществовать еще века, но если ударите… ваши враги нанесут ответный удар.
Женщина-вампир откинула назад голову и взглянула на потолок. Ей удалось выдавить слабую улыбку.
– Я не могу передать подобный совет эрцгерцогу, – откровенно призналась она.
– Так я и думал, миледи, – очень спокойно подтвердил Эдмунд.
– Вы, люди, обладаете особым родом бессмертия, – с сожалением заметила леди Кармилла. – Вы утверждаете, что ваша религия обещает вам вечную жизнь. Христианство говорит, что вы не должны стремиться к бессмертию, подобному нашему, а мы, тщательно охраняя свои секреты, лишь подтверждаем это. Вам следует взывать о помощи к вашему Христу, а не к нам. Думаю, вы прекрасно понимаете, что при всем желании мы не смогли бы обратить весь мир. Нашу магию нельзя использовать в широких масштабах. Вы огорчены, потому что этот дар никогда не предлагался вам? Вы обижены? Вы хотите стать нашим врагом, потому что не можете стать нашим союзником?
– Вам нечего бояться меня, миледи, – солгал он, а затем добавил, не зная хорошенько, правду говорит или нет: – Я любил вас от всего сердца. И до сих пор еще люблю.
При этих словах леди выпрямилась и вытянула руку, словно собираясь погладить его по щеке, хотя он сидел для этого слишком далеко.
– Именно так я и сказала эрцгерцогу, – промолвила она, – когда он предположил, что вы предатель. Я пообещала ему, что смогу лучше увериться в вашей преданности у себя в покоях, чем его офицеры – в своих застенках. Я не думаю, что вы сможете предать меня, Эдмунд. Я права?
– Да, миледи, – ответил он.
– К утру, – мягко сказала леди Кармилла, – я узнаю, предатель вы или нет.
– Да, узнаете, – заверил он ее. – Вы это узнаете, миледи.
Он проснулся раньше нее, с сухостью во рту и пылающей головой. Он не вспотел – напротив, ему казалось, что тело его иссохло, словно из его органов выжали влагу. Голова болела, и свет утреннего солнца, лившийся в открытое окно, резал глаза.
Эдмунд с усилием сел на кровати, отбросив покрывало с обнаженной груди.
«Уже!» – подумал он. Он не ожидал, что болезнь завладеет им так быстро, но, к своему удивлению, почувствовал скорее облегчение, чем сожаление. Он с трудом мог собраться с мыслями и ощутил извращенную радость при мысли о том, что думать больше не нужно.
Эдмунд опустил взгляд на порезы, которые она сделала на его груди своим маленьким серебряным ножом. Порезы, сочащиеся свежей алой кровью, составляли странный контраст со старыми крестообразными шрамами, воскрешавшими историю их незабываемой страсти. Он осторожно прикоснулся пальцами к ранкам и вздрогнул от резкой боли.
В этот момент Кармилла проснулась и увидела, что он рассматривает отметины.
– Тебе не хватало моего ножа? – сонно спросила она. – Ты тосковал по его прикосновению?
Необходимость лгать исчезла, и сознание этого давало восхитительное чувство свободы. Эдмунд радовался возможности смело взглянуть ей в лицо, наконец сорвать покровы не только с тела, но и с мыслей.
– Да, миледи, – ответил он с легкой хрипотцой в голосе. – Мне не хватало этого ножа. Его прикосновение… снова раздуло огонь в моей груди.
Она снова закрыла глаза, позволив себе роскошь медленного пробуждения. Затем рассмеялась.
– Приятно иногда возвращаться к забытой любви. Ты не можешь понять, как вкус иногда пробуждает воспоминания. Я рада снова встретиться с тобой вот так. Я уже привыкла видеть тебя в обличье незаметного механика. Но теперь…
Он засмеялся, так же легкомысленно, как и она, но смех превратился в кашель, и звук этого кашля встревожил ее: что-то было не так. Открыв глаза, она подняла голову и повернулась к нему.
– Что с тобой, Эдмунд?! – воскликнула Кармилла. – Ты бледен как смерть!
Протянув руку, она дотронулась до его щеки и тут же отдернула ее – щека оказалась неожиданно сухой и горячей. По ее лицу разлилась краска смущения. Он взял ее руку в свои и сжал пальцы, пристально глядя ей в глаза.
– Эдмунд, – тихо спросила она. – Что ты наделал?
– Я не могу сказать с уверенностью, – ответил он, – я не доживу до последствий своего поступка, но я совершил покушение на вашу жизнь, миледи.
Рот ее приоткрылся от изумления, и это доставило Эдмунду удовольствие. Он наблюдал за тем, как на лице ее выражение недоверия сменялось тревогой, за ее попытками сохранить самообладание. Она не стала звать на помощь.
– Ты говоришь чепуху, – прошептала леди.
– Возможно, – согласился он. – Возможно, то, о чем мы говорили вчера вечером, тоже чепуха. Чепуха насчет предательства. Почему вы велели мне изготовить микроскоп, миледи, зная, что посвятить меня в такой секрет – все равно что подписать мне смертный приговор?
– О Эдмунд, – вздохнула она. – Как ты можешь думать, что приказ исходил от меня? Я пыталась защитить тебя, Эдмунд, от страхов и подозрений Жерара. Именно потому, что я выступала в твою защиту, мне было поручено передать тебе его пожелание. Что ты наделал, Эдмунд?
Он начал было отвечать, но слова заглушил приступ кашля.
Она села прямо, вырвала ладонь из его ослабевшей руки и оглядела тело, рухнувшее обратно на подушки.
– Во имя Господа нашего! – вскричала она с искренностью верующей. – Это чума – африканская чума!
Он хотел подтвердить ее подозрение, но смог лишь кивнуть, с трудом хватая ртом воздух.
– Но ведь они задержали «Фримартин» у побережья Эссекса на двухнедельный карантин, – возразила она. – На борту не было никаких следов чумы.
– Болезнь убивает людей, – объяснил Эдмунд едва слышным шепотом, – но животные могут переносить заразу в крови и оставаться в живых.
– Ты не можешь этого знать!
Эдмунду удалось изобразить слабую усмешку.
– Миледи, – сказал он, – я состою в том самом Братстве, которое интересуется способами убийства вампиров. И я получил нужную мне информацию как раз вовремя, чтобы организовать доставку крыс, хотя тогда я еще не знал, каким образом использую их. Но недавние события…
Он снова был вынужден прерваться, не в силах поддерживать дыхание даже для легкого шепота.
Леди Кармилла приложила руку к горлу и сглотнула, словно ожидая проявления немедленных признаков заражения.
– Ты хотел уничтожить меня, Эдмунд? – спросила она, словно ей трудно было поверить в это.
– Я хочу уничтожить вас всех, – ответил он. – Я готов навлечь на мир катастрофу, перевернуть его вверх ногами, лишь бы сбросить ваше ярмо… Мы не можем и дальше позволять вам подавлять науку, чтобы навеки сохранить вашу империю. Порядок наступает лишь после хаоса, и хаос пришел, миледи.
