Разумеется, она не лгала. Она не слышала от Мацуока никаких слов, даже шуток, про других женщин. Так было и до их брака. Если у него и была возлюбленная, то он об этом не упоминал. Было непонятно, испытывает он или нет интерес к женщинам.
Однако, когда Сиро узнал о браке Мацуока с Миюки, он очень удивился. Об их скоропалительной свадьбе он узнал через полгода после их знакомства.
– Возможно, он влип в какую-нибудь историю? – пробормотал Сиро, услышав ее слова. – А ты обращалась в полицию?
Миюки отрицательно покачала головой.
– Наверное, стоило обратиться…
– Пожалуй. Понимаете, он ушел из дома по своей воле. Никто его на канате не тащил. Какой смысл объявлять розыск?
Если он ушел из дома по своей воле, о чем намеренно подтвердил своими телефонными звонками, было совершенно очевидно, что заявление о розыске не даст никаких результатов. Не имело смысла вмешивать в это дело полицию. Однако уже месяц от него не было никаких известий. Как это следовало расценивать?
– Как бы то ни было, лучше все-таки обратиться в полицию. Ведь уже месяц от Мацуока ничего неслышно. И пожалуй, я пойду вместе с тобой.
– Да, конечно… – уклончиво ответила Миюки и выглянула в окно.
Откуда-то издалека доносился звук сирены «скорой помощи». Эта сирена еще больше усилила его тревогу.
– Подождите немного… – Миюки прикоснулась рукой к своим длинным волосам и наклонила голову. Казалось, что в глубине души она что-то мучительно пытается отыскать. – Кстати, вы помните тот случай? Кажется, мы втроем беседовали в каком-то чайном домике. Министр Сибадзаки сделал какие-то странные заявления по поводу Китая. Прогрессивные интеллектуалы и средства массовой информации набросились на него с осуждением…
Сиро вспомнил. Это было года два назад. Накануне они с Мацуока надрались, и, как гостя, его оставили на ночлег, а на следующее утро они вместе с Миюки отправились позавтракать в ближайшее кафе.
На столе в кафе лежала газета, где сообщалось о том, что Сибадзаки, являвшийся в то время министром просвещения, с позиции правого оправдывал исторические факты, связанные с японским господством в Китае, поэтому совершенно естественно, что данный вопрос стал законным основанием для Китая требовать денежной компенсации.
– В то утро вы поспорили. Мой муж не очень любит спорить, но у меня создалось твердое убеждение, что в данном случае он отнесся к этой проблеме очень серьезно.
Навряд ли это можно было назвать спором. Сиро был единственным, кто выражал свое возмущение по поводу заявлений министра. Он считал, что министру следовало бы вести себя более разумно. В противном случае это вызовет беспокойство у народа. Мацуока молча все выслушивал. Миюки занимала позицию стороннего наблюдателя.
«Может быть, тогда Мацуока высказал что-нибудь странное?» – подумал Сиро с закрытыми глазами, пытаясь в точности припомнить тот разговор.
– Я не открывала рта, но тогда у меня возникло какое-то странное чувство. Загудела точно такая же сирена, как только что. До сих пор помню этот звук. Это было сразу после того, как муж изложил свои выводы…
– Выводы?!
Озадаченный Сиро не мог вспомнить, чтобы это произвело на него странное впечатление. Однако у него засело в памяти, с какой решительностью Мацуока сделал свое заявление. «Возможно, тебе известно, куда я исчез, и тебе показалось странным, что это произошло именно тогда».
– Вероятно, я не совсем точно помню последовательность событий и что-то упустила. Сиро-сан, вы четко назвали причины, по которым следовало, что ваша критика министра была вполне обоснованной. Но мой муж считал иначе. Выслушав вас, он быстро прошептал мне на ухо: «Он был прав!» Разумеется, он имел в виду министра Сибадзаки. Тогда вы удивленно посмотрели на моего мужа, поскольку он произнес эти слова очень решительно.
– Нет, я просто удивился, потому что понял, что он придерживается прямо противоположной точки зрения. Он так внимательно меня слушал, что я решил, будто и он думает точно так же.
– Неужели?..
Сиро не вполне ее понял. Что вообще хотела этим сказать Миюки?
– Но что же это означало?
Миюки попыталась еще раз все обдумать. Казалось, что она чего-то недоговаривает.
– Все эти два месяца меня только и терзала эта мысль. Когда мы были вместе, я ни о чем подобном не размышляла. Когда его не стало, я впервые задумалась: собственно говоря, что это был за человек и понимал ли он меня? Поэтому я начала вспоминать разные события из прошлого, все, связанное с характером Мацуока. Но все это не имело к нему никакого отношения…
– Понимаю. Ты волнуешься, но попытайся объяснить.
– Мы были очень похожи. В средней школе мне доводилось знакомиться с парнями, которые являлись ревностными последователями какой-то христианской секты. Таким был и Мацуока. Когда мы с ним спорили, он всегда побеждал. Когда я спросила его, в чем причина, он ответил, что никакой особой причины нет, просто это происходит потому, что его учитель обладает абсолютной истиной. Потому что все, что написано в Священном Писании, и все, что говорил основатель секты, является не подлежащей сомнению истиной.
– Ты имеешь в виду, что Мацуока вступил в одну из подобных организаций?
– Вы тоже так считаете?
– Нет, я не знаю.
– Если какой-то человек был способен оказывать на моего мужа сильное влияние и считал слова министра правильными, то разве нельзя из этого сделать соответствующие выводы?
Сиро слова Миюки показались глупыми. Не закончив университета, не сделав никакой карьеры, она существовала исключительно за счет мужа. И сейчас ее соображения представлялись ошибочными, хотя он не мог не признать, что она не лишена наблюдательности.
Он попытался все обдумать. Мацуока с предельной самоуверенностью дважды подтвердил правильность слов министра. Почему же Мацуока считает их правильными, хотела спросить Миюки, наблюдая за напряженным лицом Сиро, но тот только метнул на нее обжигающий взгляд.
Но у Миюки имелась только одна возможность высказаться. Иными словами, существовал какой-то человек, способный оказывать на Мацуока абсолютное влияние. Было еще не ясно, имеет ли он какое-то отношение к исчезновению Мацуока, но…
В воскресенье вечером, размышляя над меню предстоящего ужина, Сиро бродил по торговой улице Симмаруко. Это совершенно не означало, что он собирается сам готовить ужин. В лучшем случае он мог сварить рис, а потом добавить к нему какую-нибудь безвкусную готовую еду.
Воскресные вечера были теперь особенно тягостными. Возможно, причина состояла в том, что день становился значительно короче. И вдруг Сиро вспомнил: в этом году ему исполняется тридцать четыре года. Настало время менять тот стиль жизни, которого он придерживался в течение последних десяти лет.
