По комнате прокатился восхищенный шепот, и Тесс перевела взгляд от Уилла на сцену, которая все это время оставалась практически неосвещенной. Большая часть сцены тонула в темноте, и даже острые глаза Камиллы не могли различить, что происходит там, среди сплетающихся друг с другом теней. И тут на сцену вышел де Куинси.
Все враз смолкли, и де Куинси усмехнулся – хищно, безумно. От его былой ласки за один миг не осталось и следа: теперь он выглядел диким зверем, почуявшим кровь. По рядам собравшихся пробежал одобрительный шепот – так люди обычно оценивают игру хорошего актера.
– Добрый вечер, – начал де Куинси. – Добро пожаловать, друзья. Те из вас, кто присоединился ко мне лишь сегодня… – и он улыбнулся, глядя на Тесс, которая была слишком взволнована, чтобы обращать внимание на такие мелочи, – уверен, не останутся разочарованными. Гордые дети ночи, приветствую вас, тех, кто не склоняется под гнетом глупых правил, именуемых лишь по ошибке Законом. Приветствую тех, кто не желает потакать капризам нефилимов. Приветствую тех, кто не желает отказываться от наших древних традиций только для того, чтобы угодить кучке самовлюбленных дураков.
Было невозможно не заметить, какой эффект произвела речь де Куинси на Уилла. Он напрягся, словно натянутая тетива, сжал руки в кулаки, на шее его вздулись вены.
– Сегодня у нас необычный вечер, – продолжал де Куинси. – Наш главный гость совершил страшное преступление – он предал детей ночи. – Де Куинси пристально посмотрел на замерших в тревожном ожидании вампиров. – И каким будет наказание за измену?
– Смерть! – закричала Делила. Она подалась вперед, ее лицо исказила жуткая гримаса – смесь вожделения и злобы.
Другие вампиры подхватили ее крик:
– Смерть! Смерть!
В ту же самую секунду из темноты на сцену выступили несколько кровососов. Двое из них крепко держали отчаянно сопротивляющегося им человека. Черный капюшон скрывал его лицо, и Тесс могла лишь заключить, что несчастный хорошо сложен и, должно быть, молод. Его одежда была разорвана и теперь превратилась в лохмотья. Голые ноги оставляли кровавые следы на полу, когда вампиры тащили его, прежде чем усадить на стул посреди сцены. Слабый вздох сочувствия вырвался из горла Тесс. Сидевший рядом с ней Уилл напрягся еще сильнее, хотя это казалось уже почти невозможным.
Человек продолжал слабо сопротивляться, и теперь он напоминал насекомое, бьющееся на конце булавки в безнадежной попытке освободиться. Вампиры быстро и ловко привязали его за запястья и лодыжки к стулу, а затем снова отступили в тень. Де Куинси усмехнулся, его клыки хищно сверкнули. Тесс почувствовала, как в зале нарастает возбуждение, с каждым мгновением вампиров охватывал все более сильный голод. Помещение уже больше не напоминало театр, а собравшиеся в нем существа – изысканных представителей высшего света. Они скалились, выли, урчали, тянулись вперед, словно почуявшие добычу хищники. Их широко раскрытые глаза пылали, из открытых ртов капала слюна.
– Когда? – шепотом пробормотала Тесс. – Когда ты вызовешь Анклав?
– Когда он пустит кровь. – Голос Уилла дрожал от напряжения. – Мы должны видеть, как он это сделает.
– Уилл…
– Тесс… – прошептал он и сильно, до боли, сжал ее руку. – Тихо!
Неохотно Тесс уступила и снова повернулась к сцене. А там де Куинси уже приближался к скованному пленнику. Оказавшись рядом со стулом, он остановился… нагнулся… его тонкие бледные пальцы обхватили плечо человека – прикосновение было легким, как касание лапки паука. Пленник забился в отчаянных конвульсиях, а рука вампира скользнула от его плеча к шее. Де Куинси прижал два белых пальца к артерии, словно доктор проверял пульс.
Тесс заметила, что теперь на пальце де Куинси было надето толстое серебряное кольцо, одна сторона которого была острая, словно бритва. Сверкнул металл, и пленник закричал – первый звук, который вырвался из его горла за все это время. И девушке в этом крике послышалось что-то знакомое.
По шее пленника побежал первый, еще пока очень тонкий ручеек крови, напоминающий изогнутую красную тесьму. Ручеек этот достиг ключицы, и капельки стали скапливаться там, образуя крошечное озеро. Пленный забился еще более сильно, еще более отчаянно, в то время как де Куинси, чье искривленное безумной гримасой лицо совсем уже перестало походить на человеческое, опустил руку и коснулся кончиками пальцев кровавого ручейка. А потом он поднес их ко рту… Толпа зашипела и застонала, вампиры сдерживались из последних сил, чтобы усидеть на местах. Тесс бросила полный ужаса взгляд на сидящую рядом женщину. Ее рот был приоткрыт, на белое платье с клыков капали слюни, глаза были совершенно дикими.
– Уилл, – пробормотала Тесс, – Уилл, пожалуйста.
Тот посмотрел мимо нее, на Магнуса:
– Магнус, заберите ее отсюда.
Тесс уже давно мечтала сбежать из этого дома, но сейчас почему-то все ее естество противилось этому.
– Уилл, нет, я в порядке…
Голос Уилла звучал тихо, но его глаза недобро сверкали.
– Мы это уже обсуждали. Идите, или я не стану вызывать Анклав. Идите, или этот человек умрет.
– Пошли, – приказал Магнус, взял Тесс за локоть и потянул вверх, заставляя подняться.
Неохотно она подчинилась чародею и поплелась за ним к дверям. По дороге Тесс с тревогой озиралась по сторонам – заметил ли кто-нибудь их бегство? Но нет, внимание всех вампиров было приковано к де Куинси и окровавленному пленнику. Тем более что многие вампиры уже тоже вскочили на ноги и, шипя, топтались на месте, ожидая любого знака от своего предводителя, чтобы рвануть вперед.
Уилл все еще сидел посреди обезумевшей толпы. Однако теперь он наклонился вперед и походил на сторожевую собаку, готовую в любую секунду рвануть вперед и разорвать врага. Его левая рука скользнула в карман жилета, и вот уже он держит странную медную штуковину…
Изобретение Генри!
Магнус распахнул дверь:
– Поспешим!
Тесс на секунду замешкалась и бросила последний взгляд на сцену. Де Куинси теперь стоял за спиной у пленника. Его искривленной дикой ухмылкой рот был измазан кровью. Он вытянул руку и схватил капюшон, накинутый на голову несчастному.
Одновременно с этим Уилл встал и поднял над головой свое странное устройство. Магнус выругался и потянул Тесс за руку. Она уже собралась было подчиниться, но тут де Куинси рванул капюшон на себя, и всем открылось лицо пленника… Опухшее от побоев, изуродованное кровоподтеками. Один глаз почернел, распух и был закрыт. Белокурые волосы, склеившиеся от пота и крови, прилипли к голове и свисали на шею отвратительными сосульками. Но все это не имело значения – Тесс в любом случае узнала бы этого человека. Теперь она поняла, почему его голос показался ей знакомым.
