Вскоре ночь успокоилась. Ее нарушал лишь размеренный треск огня, выжившего всего на нескольких участках, где земля не успела погасить его. Лишь полыхающие балки и груда мусора — вот, что осталось от строения.
Прибывшие на место происшествия люди не в силах были определить причину случившегося, стараясь поскорее забыть о зрелище страшного разрушения. Тайна была навсегда погребена глубоко внутри.
Я медленно шел вдоль машин. Запах гари, темный и тягучий, словно смола, резко ударил в нос, призывая отступить, но мне нужно было идти дальше, в самый эпицентр действа.
Пожар давно потушили, отчего пепелище не стало выглядеть лучше. Огромный ров уходил в глубину на несколько метров, а всего пару часов назад здесь стоял ничем не примечательный склад.
— Вам лучше уйти, — обратился ко мне страж, преграждая дорогу. — О проведенном следствии сообщать подробнее.
Мне пришлось силой оттолкнуть его с дороги, чтобы подойти ближе. Эти низшие слишком многое о себе возомнили.
Я всё еще чувствовал тепло, исходившее от пожарища. Оно накрывало меня мягкой волной. Создавалось впечатление, что я сидел у камина в родной гостиной, а не смотрел на провал, зиявший в земле черной дырой. Они использовали немало взрывчатки, чтобы здание взлетело на воздух.
— Раскопки не имеют смысла, — произнес вампир рядом со мной, деловито поправляя пиджак. — Искать выживших не представляется возможным. Даже вампир не уцелел бы под такой массой, что уж говорить о смертных. Всё здание ушло вниз.
Звучало как приговор.
— Сэр, вам лучше покинуть это место. Скоро здесь будут газетчики и нам нужно успеть уничтожить все улики, — обратился ко мне очередной низший.
На этот раз я просто кивнул и, опустив голову, пошел обратно к своей машине. Всё равно я не чувствовал здесь ее запаха. Быть может, девушки здесь и не было во время взрыва.
Я уселся за руль и захлопнул дверцу машины, тем самым, огородив себя от окружающего мира. Кругом царила суета, не свойственная моему виду, а я никогда еще не чувствовал себя таким мертвым. Жалкий труп, не достойный погребения.
Мне нечего было здесь искать. От ее тела ничего не могло остаться. Надежда, что Теона жива, медленно ускользала от меня, оставляя лишь чувство пустоты.
Я всё прекрасно знал, потому что лишь пару часов назад пережил всё вместе с ней. Ее страх, ее боль, ее беспомощность. Ровно в тот момент, как по общим данным прозвучал взрыв. Иначе быть и не могло. Кровные узы не лгут, связывая наши жизни до конца дней. Одна душа на двоих. Я знал, что она в беде, но ничем не помог, оставив всё на волю судьбы. Чего еще ожидать от мертвеца?
Еще раз оглядевшись вокруг, я повернул ключ в зажигании. Пусть разбираются сами, теперь мне было всё равно.
Здание госпиталя напоминало средневековый замок, попавший сюда из другой реальности. Как мираж, который растает, как только ты приблизишься к нему. Оказавшись внутри, ты попадаешь в прошлое, болезненное знакомое и порой отвратительное. Постоянное напоминание, что кем бы ты ни притворялся, на самом деле ты существо, обреченное на вечность в этом теле.
Отец всё еще был прикован к кровати, но силы потихоньку возвращались к нему, так что он уже пытался сидеть, оперевшись на огромную стопку подушек. Мать крутилась рядом с ним. Ее раны были не столь серьезны, но я отметил длинную черную перчатку на левой руке. Ожог, оставленный охотниками заживал не столь быстро.
— Ты был там? — без промедления спросил отец, оборачиваясь ко мне.
— Да. Здание взорвано, нижний этаж полностью уничтожен. Никто не собирается весть раскопки.
— Наконец-то, — улыбнулся вампир. — Для нашей семьи всё кончено. Я счастлив, что она погибла.
— Нет доказательств, что Теона была там, — мрачно осадил его я.
— Сын, будь реалистом. Это было единственное убежище в округе. Конечно же, она была там. И поверь, действительно лучше, если она умерла именно так. Истинный подарок для нее. Иначе бы я лично руководил ее казнью.
— Кристиан, — взвилась мама, пытаясь оттеснить меня к выходу. — Не смей так говорить. Эдриан зайдет позже, когда ты остынешь.
Вместе с ней мы вышли в коридор. Мне хотелось вернуться и высказать отцу всё, что было у меня на уме, но ради матери мне пришлось сдержаться. Это подождет. Совсем скоро он окажется дома, а там ему не уйти от разговора.
— Не злись на отца. Он сильно пострадал и сейчас ищет виновного для расплаты. Со временем это пройдет.
Я кивнул, хотя внутри бурлила ярость. Он не должен был так говорить о ней. Он не должен был так поступать с ней.
— Ничего, я в порядке, просто устал. Пожалуй, поеду домой.
— Милый, — она удержала меня за рукав, уговаривая помедлить. — Мне очень жаль, что всё так сложилось. Я мечтала о другой жизни для тебя.
— Я тоже, — мне пришлось держать эмоции под контролем, чтобы не показать всей внутренней бури, разрывавшей меня на части. — Не волнуйся за меня. Лучше позаботься об отце.
— Мне хочется верить, что она не была такой плохой, какой пытаются показать ее окружающие.
— Я знаю, что она такой не было. И давай закроем эту тему. Нав-сег-да, — по слогам произнес я. Им действительно стоило быть осторожней, обсуждая со мной это.
Развернувшись, я пошел на выход, больше не в силах говорить о случившемся. В глубине души мне всё еще казалось, что Тео жива. Где-то совсем рядом. Вампиры не верят в смерть. И я не верил. Только не в ее смерть.
Дом встретил меня тишиной и прохладой. Здесь всё было по-прежнему. Как хорошо, что в нем никогда ничего не меняется, вне зависимости о того, что мир снаружи рушился на моих глазах и летел в пропасть.
Мне было слишком тяжело возвращаться наверх, в свои комнаты, но только там было спасение. Мне казалось, я ничего не почувствую, даже ее отсутствия. Но всё было пропитано ее запахом — сладкая мята и жасмин. Я был глупцом, оставляя вещи на своих местах. Ее ночная сорочка, почти прозрачная, брошенная на кресле в спальне. Косметика, совершенно бесполезная и лишняя, валяющаяся на столике у зеркала. Открытый шкаф, где ее одежда свалена в кучу, впрочем, как и всегда. Я даже не удосужился сменить простыни, всё еще сохранившие мимолетные ноты ее присутствия.
Упав на кровать и вдохнув ее аромат, мне померещилось, что она рядом. Скорее всего, в ванной, приводит себя в порядок, как обычно по утрам. Мне пришлось встать, чтобы разорвать это наваждение. Нужно было смириться, что там ее не было. Как и в этом дома, как и на этой земле. От этой мысли, я перестал дышать, застыв посреди комнаты, борющийся с диким желанием упасть на колени и взреветь как зверь, коим я и был внутри.
