Ознакомительная версия.
– Знаешь, – шепнула она ему на ухо, – иногда мне хочется, пусть мой муж приедет в самый пикантный момент и застанет нас… вот бы он удивился.
«Да уж, – подумал убийца. – Именно сейчас его удивлению точно не было бы предела. Надо закончить процедуру побыстрее, максимум за полчаса… и приехать домой. Требуется кое с кем пообщаться по телефону».
Вслух он лишь счастливо засмеялся, подмигивая возлюбленной. Как бы невзначай коснувшись локтем правого бока, он со сладостью ощутил, как к коже прижалось прохладное, широкое лезвие ножа…
Глава тридцать восьмая
«Секунда известности»
(23 февраля, четверг, поздний вечер – почти ночь)
Оперативная бригада в полном составе прильнула к телевизору: Главный канал транслировал шоу «Секунда известности»: на экране люди со всей империи демонстрировали, какими уникальными способностями они обладают. В прошлом сезоне приз получил один кавказский генерал-губернатор: перед ним на сцену пачками сложили 10 миллионов евро – деньги растаяли в воздухе, и их никто не смог найти. Уставший Каледин вначале на всех орал, требуя сосредоточиться, но в итоге махнул рукой. Оставив оперативников наслаждаться шоу, он ушел на кухню – выпить чашку чая. Прошло несколько часов с тех пор, как они вломились в квартиру к Волину, разрезав хлипкую дверь автогеном. Дом был пуст, зато ванная оказалась забрызгана кровью до потолка, а в раковине покоилось отрезанное ухо с бриллиантовой сережкой Tiffany – общеизвестно, что именно к этой фирме питала слабость покойная писательница Смелкова. Волина объявили во всеимперский розыск, а граф Иннокентий Шкуро триумфально доложил государю – личность преступника установлена. На вокзалы, аэропорты и автобусные станции срочно разослали волинские фотографии – его обложили, как волка флажками. В самом сильном шоке пребывал шеф жандармов Антипов: его смятение столь увеличилось, что тайный советник распорядился послать за аптекарским спиртом. Подумать только, милейший юноша-адъютант оказался имитатором Джека Потрошителя, тем самым кровавым маньяком, который целую неделю наводил ужас на московские улицы. Засаду оставили для проформы – было очевидно, что Волин в квартире больше не появится. Каледин, попрощавшись со спецназом, собрался ехать домой. Пару раз он подходил к двери, клал ладонь на ручку, и… возвращался обратно. Случившееся ему определенно не нравилось: в первую очередь тем, что с Волиным все происходило чересчур уж гладко.
Парень собаку съел на серийных убийствах. Зачем он так открыто подставился, преследуя его на личной машине – неужели для этой цели не мог взять другую? Почему, твердо зная, что Каледин остался жив, он упрямо поехал к департаменту полиции и припарковал автомобиль на прежнем месте, забыв забрать из «бардачка» упакованное в целлофан человеческое сердце? На душе у Каледина скребли кошки: он слишком хорошо помнил статистику убийств «а-ля Потрошитель» в разных городах Европы. Ведь там тоже были арестованы подозреваемые, против которых свидетельствовали совершенно неопровержимые улики. А что, если он и сейчас ошибается, и убийца вовсе не Волин? Тогда все. Последнее жертвоприношение Баал-Хаммону – и маньяк исчезнет, скроется на двадцать лет. В то же время у него действительно могли сдать нервы. Почему бы и не попытаться сбросить с моста автомобиль человека, впервые за столько лет разгадавшего твою тайну? Довольно логичное поведение.
Каледин прислонился лбом к холодильнику, но мыслям помешал задребезжавший телефон. Телевизор поперхнулся, выключенный чьей-то предусмотрительной рукой. Ударив ногой кухонную дверь, Федор выбежал в гостиную: напрягшиеся оперативники вопросительно посматривали то на него, то на трезвонящий аппарат. Каледин откровенно колебался – отвечать ли на звонок? С одной стороны, это может звонить сам Волин, проверяя, есть ли кто-то у него дома. А с другой – он был бы полным идиотом, если бы предполагал, что Каледин не узнал его старенький «Пракар» и не нашел сердце в пакете. Последние соображения перевесили – Каледин снял трубку.
– Алло.
Мембрана издавала шипение и треск. Федор сделал знак рукой одному из приставов: тот, взяв мобильник, ушел в соседнюю комнату связываться с телефонной станцией. Требовалось срочно вычислить, откуда идет звонок.
– Алло, – нетерпеливо повторил Каледин.
– Тебе подсказать подходящую рифму на это слово? – прозвучал сквозь помехи хорошо знакомый ему голос подпоручика Волина.
– Ты где? – на уровне инстинкта выстрелил вопросом Каледин.
Из трубки послышался тихий смех.
– Еще одна рифма. Так я тебе и сказал. Сидишь в моей квартире, ублюдок? Кто бы сомневался. Жаль, что я тебя не задавил. Знал бы, как ты надоел мне на работе. Целыми днями вижу твою рожу, никаких сил нет.
Каледин нажал кнопку диктофона, включив запись.
– Игра окончена, подпоручик, – выпалил он любимую кинофразу, которую мечтал произнести лет в десять, целясь в зеркало из револьвера. – Сдавайся. Я переверну всю Москву, но найду тебя. – Он сделал короткую паузу и врезал козырем. – Будь уверен, никакой Баал-Хаммон тебя не защитит.
Звук внезапно исчез – как будто трубку зажали рукой. Через несколько секунд связь возобновилась, он снова услышал смех.
– Чувствуется, Федя, ты не терял времени даром, – бесцветно ответил Волин. – Знаешь про Баала? Ну что ж, я даже рад твоей осведомленности. Вы с Алисой порядочно спутали мне карты, должен признать. Но к счастью, это случилось уже под конец моей деятельности в Москве. Пока ты ждешь меня в моей квартире, я успел закончить пятую процедуру – с минуты на минуту ты узнаешь о ней. И если ты не уймешься, то на финал я любезно приглашу твою бывшую женушку, а потом пришлю тебе видеозапись, как мы с ней играем в ножички. Сделай мне одолжение – просто отдохни денька два. Я исчезну из Москвы, и ты обо мне больше никогда не услышишь.
– Я тебе сердце вырву, – пообещал Каледин, чувствуя, как грудь заливает холодное бешенство. – Ты к ней и пальцем не сможешь прикоснуться… урод.
– …О, неужели? – осведомился Волин. – Скажите пожалуйста, – два месяца прошло после развода, и такая нежная любовь, прямо ах-ах-ах. Хоть книжку про вас пиши. Так вот, мой дорогой сынок. Я могу называть тебя так, ибо на четыреста лет тебя старше и ты годишься мне в прапраправнуки. Поверь, сынуля, я убил очень многих людей – в том числе и не только женщин. Без зазрения совести перегрызал артерии тем, кто мешал мне делать мое дело. Лондонские следователи остались живы лишь потому, что мне нравилось прикалываться, глядя, как эти мужланы тычутся в стену, словно слепые котята. Меня нельзя остановить. Фильм «Семь» смотрел? Да, там убийцу поймали, но сначала он прислал главному герою голову его очаровательной жены в довольно безвкусной картонной коробке. Жизнь – это не пикник, котик. Помни – в реальности плохие парни всегда побеждают.
Ознакомительная версия.
